Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский

дуализм не только не ослабевает, но и усиливается. Индустриальное общество нуждается в массе образованных людей. В результате, оно создает мощную прослойку интеллигенции, которая во многом оказывается автономной по отношению к обществу. Эта интеллигенция воспитывается в школах и университетах в духе служения «вечным» ценностям, унаследованным от прошлых эпох. И многие интеллектуалы глубоко усваивают этот дух. Но что ожидает их по выходе из университета? Их ожидает приземленная практика, практика часто морально сомнительная, практика адвоката или коммерческого менеджера. Этот исход вызывает у них страстный протест и отторжение. В этом отношении, совсем не случайно, что на протяжении последних трех веков интеллектуалы оказываются в авангарде любого радикального движения. Достаточно вспомнить, что курс западных обществ после второй мировой войны на практически всеобщее высшее образование породил мощнейшие леворадикальные молодежные движения 60-70-хх гг. Другой пример: германский фашизм был активно поддержан немецкими интеллектуалами и студенчеством.

Жизни Маркса и Энгельса блестяще иллюстрируют эту закономерность. И того и другого по окончании университета ожидала рутинная деятельность. Энгельсу не удалось вырваться из её оков, и он стал менеджером филиала семейной фирмы. Кстати, в качестве такового он вел образ жизни типичный для светского человека Англии XIX в. Энгельс выезжал в свет, покупал лошадей и охотничьих собак. Но подлинная его жизнь была связана с социалистическим движением. Маркс оказался более сильной натурой. Но его первые же попытки встроиться в социальную структуру потерпели крах. Маркс надеялся на поприще журналистики обрести экзистенциальную гармонию: являясь уважаемым членом общества, служить идеалам. Но оказалось, что здесь речь идет о выборе «или-или». В результате всю оставшуюся жизнь Маркс прожил аутсайдером. И это случилось лишь потому, что он бескомпромиссно, радикально и последовательно служил идеалам, впитанным из официальной культуры, почерпнутым из чтения книг, из школы и университета.100 И как после этого Маркс мог относиться к современному ему обществу?! На деле оно попирало то, чему поклонялось официально, и наказывало того, кто хотел оставаться принципиальным и честным. Поскольку же общество учило быть принципиальным и честным, постольку ситуация принимала еще более отвратительный характер. В некотором роде, революционеры – это те, кто слишком глубоко и буквально воспринял поучения учителей.

4. В заключение упомянем еще о двух ценностных доминантах марксизма: миссионизм и миллионаризм. Излишне напоминать образованному читателю, что эти ценностные схемы не являются специфической особенностью марксизма. Они широко представлены в иудаизме (Маркс, как и многие приверженцы марксизма, был евреем) и в христианстве. В результате этого, они вошли в плоть и кровь европейской культуры.

Во всяком случае, уверенность в своей священной миссии и ожидание «царства справедливости», неизбежно завершающего наполненную злом человеческую историю, больше характеризуют сущность коммунистического движения, чем отсылают к реальному будущему. В этом отношении, марксисты, снисходительно относящиеся к миссионизму и миллионаризму народных движений средневековья, и в тоже время с энтузиазмом повествующие о великой миссии пролетариата и бесконечном царстве коммунизма в будущем, производят весьма удручающее впечатление.

Теперь, рассмотрев ценностные доминанты марксизма, мы можем обратиться непосредственно к его политической доктрине.

§ 2. Закат капитализма?

Социальный прогресс и, прежде всего, прогресс производства исторически изживают капитализм. Капитализм становится препятствием на пути прогресса и неумолимо клонится к закату.

Этот тезис Маркса ныне может вызвать у трезвомыслящего социального теоретика изумление.

1. Маркс официально провозгласил скорую гибель капитализма в 1848 г. в своем «Манифесте коммунистической партии». Там же он рассказал и о могильщике буржуазии – пролетариате. Если Маркс сделал эти заявления как ученый, то тогда в его лице мы имеем дело с чудесным сочетанием способностей ученого и пророка. В 1848 г. индустриальное общество четко обозначилось лишь в Англии, да и то – на фоне нынешнего уровня развития оно предстает лишь как эскиз. Остальные европейские страны находились на различных стадиях продвижения к этому. Капитализм является социальной формой индустриального общества. Следовательно, для подавляющего большинства европейских стран заявление о четко оформившемся капитализме некорректно. В 1848 г. капитализм только выбирался из пеленок. Естественно, что всякое утверждение в это время о скорой гибели капитализма вызывает изумление. Как бы вы отнеслись к утверждению, что мыслитель VIII в. описал механизмы гибели феодализма и обосновал неизбежность капитализма? Будь он даже трижды Марксом, такая прозорливость невозможна. Как может ученый, пусть даже вооруженный самой совершенной социальной теорией (а такой теории нет и поныне), находясь в начале одной формации предсказать характер следующей формации (формация у Маркса – это всемирно-историческая стадия, занимающая огромный кусок времени)? Если Маркс в своем пророчестве прав, то это возможно только в том случае, если капитализм как стадия занимает 50-100 лет. Но любой теоретик подобную эпоху должен был бы рассматривать лишь как промежуточную, малозначительную форму между феодализмом и коммунизмом. Более того, сам Маркс мог бы задаться вопросом: почему предыдущие стадии-формации длились тысячелетиями (одна первобытная формация длилась несколько десятков тысяч лет), а капиталистическая стадия-формация укладывается в столетие, если не считать время её становления. Подобное уплотнение истории даже с учетом ссылок на ускоряющееся развитие человечества выглядит, мягко говоря, сомнительно.

Если же мы признаем, что капитализм занимает достаточно большой промежуток времени, например, несколько столетий, то и в этом случае знание о следующей формации невозможно. Это противоречит фундаментальному принципу марксизма: характер производства определяет характер общества. Ни один ученый не в состоянии предсказать характер производства через несколько столетий. Следовательно, ни один ученый не может сегодня серьезно говорить о характере общества, которое сменит капитализм. Достоверно поведайте нам о характере развития производительных сил через пятьсот лет и тогда мы рискнем сделать несколько туманных умозаключений о характере общества, базирующихся на них.

Сам Маркс здесь может выступить в качестве блестящего подтверждения нашего тезиса. Он не смог предвидеть характер производительных сил и на сто лет вперед. Конечно, ему удалось уловить суть некоторых тенденций, например, процесс автоматизации производства или глобализации всемирного хозяйства. Но он и представить не мог, что будут представлять собой производительные силы конца XX столетия. Возможно, если бы кто-то поведал ему о них, то он как зачарованный слушал бы о самодвижущихся экипажах, самолетах, космических кораблях и чудовищной силе расщепленного атома. Рассказ же о компьютерах и виртуальной реальности он просто не понял бы.

2. Пока мы привели лишь косвенные аргументы против тезиса Маркса о скорой гибели капитализма. Теперь пора перейти к прямым аргументам.

Самый первый и, пожалуй, самый неопровержимый аргумент – капитализм, просуществовав еще 150 лет после публичного оповещения общественности о его скорой и неминуемой гибели, существует и ныне и, судя по всему, будет существовать еще достаточно долго.101 Этот фундаментальный факт радикально расколол последователей Маркса. Одни, вслед за Бернштейном и Каутским, оказались перед необходимостью подвергнуть ревизии марксизм. Другие же остались на позиции ортодоксии. Аргументы последних демонстрируют