Персона нон грата - Владислав Иванович Виноградов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сизое облачко выхлопных газов заволокло душещипательную сценку. Лоранд поехал через центр городка. Хотя он рисовался, говоря, будто не имеет родины и прошлого, в эти минуты прошлое сидело рядом с ним в кабине «фольксвагена» и указывало на дорогу.
Прошлое было в образе худого подростка в кепи с длинным козырьком. Из-под козырька вечно голодные глаза зло смотрели на тех, кто норовил первым пролезть в очереди за бесплатным супом к русской полевой кухне. Гороховый суп с американской тушенкой — подачка великодушных победителей.
Лоранд опустил ветровое стекло и среди бензиновой гари словно уловил чад той зеленой облупленной кухни на высоких колесах. Почувствовал на губах вкус подгоревшего гороха со дна и услыхал присказку повара в плоской пилотке: «Остатки сладки!»
К последнему черпаку Лоранда — тогда его звали иначе — приводил голод. Голод был сильнее, чем стыд и страх, которые удерживали подростка за полы пятнистой куртки. Теперь в этом можно честно признаться. Месяц назад, вернувшись в родной городок, Лоранд во время первой же прогулки нос к носу столкнулся на Торговой улице с русскими офицерами. И пусть они елозили носами по витринам и были уже не те, не победители, но звездочки на погонах и кокардах остались прежними. Лоранд смотрел на них с жадным любопытством и как-то незаметно для себя перешел на противоположную сторону улицы. Конечно, страху места не осталось, но недооценка противника всегда опасна. Именно поэтому, твердо был убежден Лоранд, русские войска уходят сегодня из Европы и на улицах теперь уже русских городов люди толкутся в очередях за посылками с Запада.
Еще он подумал: рядом с теми, кто тянет руку за крохами с барского стола западных дядюшек, наверняка есть другие. Парни, чем-то похожие на Лоранда в молодости, так же остро переживающие крах национального достоинства своей некогда великой родины. В чью сторону обращены их злые глаза? На своих правителей или на Запад, который продуктовыми посылками пытается приостановить орду с Востока, голодную и обозленную?
Лоранд не знал этого в точности, но готов был уважать не попрошаек, а бойцов.
Серый «фольксваген-гольф» по кольцу объехал Ратушную площадь, притормозил у пешеходного перехода, пропуская двух пожилых женщин, которые шли кормить голубей. Лоранд вспомнил, что любимая кошка Илоны, изгнанная им из кресла, утешилась, поймав в саду голубя. Крылья и голова сожранной птицы валялись на песчаной дорожке. В этом мире прав тот, кто сильнее.
В пригородном квартале широкая улица вела к фотоателье «Парадиз». Лоранд дал шпоры своей серой лошадке и не обратил внимания на одинокого велосипедиста, не спеша катившего навстречу по солнечной стороне улицы.
Сильвестр Фельд проводил взглядом малолитражку мышиного цвета. Модель «Гольф», и гонит парень наверняка в «Гольф-клуб». Забавное совпадение. Впрочем, для таких господ подобных совпадений теперь хоть пруд пруди. Полное раздолье. По утрам — гольф, вечером — рулетка в казино интеротеля, ночью — желтые секс-такси под красными фонарями. Их кое-как ведут полуголые девицы, обслуживая клиентов по особому таксометру. Плата за километраж и интимные услуги плюсуется. Все вместе в одну кучу свалено. Скоро от общественной морали, целомудрия и девичьей гордости останутся лишь воспоминания, да и те в качестве антиквариата пойдут с аукциона за твердую валюту. Раз, два… Кто больше? Три! Продано!
Сильвестр раздраженно крутил педали, высматривая пивнушку с открытой верандой. Без толку проторчав на ступенях «Парадиза» минут двадцать, он перегрелся на солнце и теперь мечтал о холодном пиве. Но пивные бары в этом районе открывались только с четырех. Взяв два пива в магазинчике, Вести свернул в скверик, подрулил к скамейке, достал из портфеля бутерброды и свой толстый блокнот.
Пиво было хорошо охлаждено, «Вернесгрюнер» на минеральной воде. Осушив первую бутылку, Вести благосклоннее посмотрел на мир. На фоне общего падения нравов «Парадиз» еще вполне приличное заведение, а прошлые грехи его нынешнего хозяина можно расценивать как невинные шалости. Подумаешь, слегка порезвились с цыганочкой трое молодых людей из почтенных семейств. Вот ее-то и собирался навестить Сильвестр, прежде чем заняться другими владельцами мотоциклов. Зита работала в большом писчебумажном магазине, куда сам Фельд и пристроил ее. Сейчас он хотел проверить одну версию, связанную именно с бумагой. Зацепка была основательной, и концы ниточки могли бы связаться, если бы не… Зита. Трудно предположить какие-либо деловые отношения между насильником и жертвой.
Однако, думая так, Сильвестр был неисправимо старомоден и скоро убедился в этом. Покрошив воробьям остатки хлеба, он аккуратно составил бутылки у ножек скамейки — нищие подберут и скажут спасибо — и поехал в центр.
Вот и магазин. Сквозь толстое стекло витрины Сильвестр увидел худышку с огромными черными глазами и восстановил в памяти расследование стародавнего дела об изнасиловании. Папаши молодых подонков нашли влиятельных заступников, поэтому следствие продвигалось со скрипом. Фельд держал дело на контроле, повторно назначал судебно-медицинские экспертизы, и «золотой молодежи» вполне реально светила тюремная решетка. Фишеру отчетливее других — он был зачинщиком.
Все обрело неожиданный поворот. Когда следствие было почти закончено, к подполковнику Фельду пришла сама потерпевшая. На стол начальника городской полиции она положила заявление, написанное с уймой ошибок, но юридически удивительно грамотное. Выходило, Зита сама задумала совратить молодых людей, ожидала их появления в кустах, а что на теле были обнаружены синяки и одежда в клочьях, то это сделано в порыве страсти.
Сильвестр не стал выяснять, сколько ей заплатили. Спросил только, может ли чем помочь. «Да, — кивнула цыганка. — Помогите, у меня братик с детства болен сухоткой, хочу устроить его в пансионат. Для этого и деньги».
Прошло несколько лет, а Зита не изменилась и сегодня казалась девочкой-подростком. Фельд постучал в стекло витрины, Зита обернулась, узнала, с улыбкой пригласила войти.
В магазине было прохладно от включенных вентиляторов и обилия бумаги в стопах, рулонах и отдельными шуршащими листами. Чертежный ватман голубел, точно заснеженное поле мартовским утром. Фельд поздоровался:
— Привет, Зита! Ты здесь как Снежная королева. Не скучаешь?
— Конечно, дядя Вести. Санта-Клаус нас стороной обходит. Вы сегодня чуть не первый.
— Ну, я не Санта-Клаус, скорее Рудольф — красный нос, — пошутил Сильвестр. — До Нового года далеко, а мне и вообще вспомнилось старое. Не хотелось бы ворошить, но… ты видишься с Доном?
— Почему
