Стилист - Александра Маринина

– Если вы все-таки хотите, чтобы мы продолжали сотрудничество, – раздался наконец женский голос, – то я не совсем понимаю вашу позицию. Если мы пишем плохие книги, то вы должны испытывать облегчение оттого, что мы уйдем в другое издательство.

– Мы не говорили, что ваши книги – плохие, – быстро ответил Есипов.

– Но я же не глухая. Вы только что сказали, что наша работа не стоит тех денег, которые вы за нее платите. Что в наших романах множество недостатков. Что вы с легкостью можете отказаться от наших рукописей, это не принесет вам ущерба. Тогда зачем весь этот разговор? Зачем вы меня сюда пригласили? Поверьте, я не в обиде за критику и низкую оценку нашей работы. Вы имеете право на собственное мнение, и оспаривать его я не собираюсь. Но если вы хотите, чтобы наши отношения продолжались, вам не следует говорить такие вещи авторам. Любой уважающий себя человек после таких слов просто встанет и уйдет.

– Ну, вы слишком хорошо думаете об авторах, – усмехнулся Есипов.

«Идиот! – со злостью подумала Оксана. – Какой идиот! Как же можно так себя вести! Он же фактически в лицо ей сказал, как относится к авторам. Как к нищим придуркам, готовым на брюхе ползти к миске, в которую издатели плеснули теплого супа с барского стола. Он ничего не понял. Он не понял, что эта дама не так проста, как он думал. Кретин безмозглый. Самоуверенный тупица».

Она нервно схватилась за сигарету. Вадим прав. Кирилл пока еще не акула издательского бизнеса. Он не понимает, что главное – люди. Потому что если автор не напишет книгу, то издателю нечего будет издавать. Пусть издательство будет самое лучшее, самое престижное, самое богатое, но если авторы не будут сочинять и приносить им свои сочинения, то ничего и не будет вообще. Издательство превратится в мыльный пузырь. Поэтому с авторами надо дружить. Их надо любить, их надо привечать, лелеять, задницы им лизать и заискивающе в глаза смотреть. Издательство кормится от автора, а не наоборот, и, пока Есипов и его компания этого не поймут, ничего у них не выйдет по-настоящему. Так, по мелочи. А Вадиму не нужна мелочь. Ему нужен монстр, приносящий гигантские прибыли. А коль это нужно Вадиму, то и ей, Оксане, нужно.

Глава 8

Коротков как в воду глядел. Правда, внуки у Светланы Михайловны, слава богу, были здоровы, как и прочие члены семьи, зато в ночь с пятницы на субботу произошла авария на электростанции, и в субботу с утра электричества в здании Главного управления внутренних дел Москвы не было. Ни в одной розетке и ни в одном шнуре. Касьянову это, правда, совершенно не смутило. Пусть нельзя делать тонкую работу, но льющегося в окна дневного света вполне достаточно для того, чтобы заняться писаниной.

– Не плачь, – заявила она Насте, которая расстроилась в самом деле чуть не до слез, – я пока справки и заключения буду писать, а как только свет дадут, займусь твоими «пальцами».

– А если света до вечера не будет?

– Ну, когда-нибудь его починят, в конце концов. Не сегодня – так завтра. Не завтра – так в понедельник. Да ты не отчаивайся, сейчас наше руководство всех на уши поставит с этим электричеством. У нас же в дежурной части все остановилось. Так что максимум через час все наладят.

И оказалась права. Около одиннадцати утра радостно засветились лампочки и экраны компьютеров, а в половине второго в Настином кабинете раздался звонок внутреннего телефона.

– Образец номер восемнадцать, – сообщила Касьянова.

Настя тут же стукнула в стенку, и через пару секунд на пороге возник Юра Коротков, который тоже с нетерпением дожидался результатов.

– Кто у нас под номером восемнадцать?

Юра открыл список и быстро пробежал его глазами.

– Черкасов Михаил Ефимович, тридцати шести лет, проживает на улице Муранова, недалеко от станции метро «Бибирево», работает в Перово, в фирме «Домовой».

– Чем занимается фирма?

– Это что-то типа фирмы «Заря». Помнишь, были такие при советской власти. Выполняли любые домашние работы: мыли окна, убирали квартиры, вешали новые светильники и книжные полки, сидели с детьми.

– Ясно, – кивнула Настя. – Как раз то, что надо, чтобы хорошо знать район и знакомиться с людьми в семьях, куда его приглашают. У него какой профиль?

– Черкасов – мастер на все руки, по крайней мере так утверждает наш друг Селуянов. Окна моет, люстры и полки вешает. Даже на уборку квартир его посылают.

– Ладно, тогда сделаем так. Сейчас закажем справку по этому Михаилу Ефимовичу, а сами поедем посмотрим на него.

Она вынула из сейфа огромную, сантиметров семьдесят в длину, нарядную коробку конфет.

– Пошли, отнесем бабе Свете. Она же из-за нас сегодня на работу притащилась.

– Откуда коробка? – спросил Коротков.

– Купила, откуда ж ей иначе взяться, – усмехнулась Настя.

– Сколько с меня?

– Да ладно, Юр, не бери в голову. Не надо.

– Ася!

Никто никогда не подсчитывал, сколько у оперативников уходит денег на то, чтобы выполнять служебный долг. А зря не считали. Потому что оказалось бы, что по тем или иным причинам работник уголовного розыска должен лезть в свой кошелек так часто, что вообще непонятно, на какие деньги он живет. За любую экспертизу или исследование, сделанные «побыстрей», без очереди или в нерабочее время, – бутылку или коробку конфет, в зависимости от количества экспертов и их половозрастных характеристик. Секретарши в приемных, водители персональных машин, бабушки-соседки, работники РЭУ и многие другие, с кем по ходу работы приходится вступать в контакт сыщикам, – все они требовали затрат. Потому что никто из них не станет тратить на тебя время и тереть мозги, что-то припоминая, рассказывая и отвечая на вопросы, если ты пришел к ним с пустыми руками. Без розы и шоколадки «Кэдберри» с изюмом и орехами секретарша на тебя даже не посмотрит, а без торта и неторопливого чаепития никакого доверительного разговора с бабулей-пенсионеркой у тебя не сложится, и не мечтай, дружок. Не говоря уж о том, что собственный автомобиль есть далеко не у всех оперативников, и, чтобы хоть что-то успевать по работе, им частенько приходится пользоваться услугами такси и частников, которые, естественно, возят их не бесплатно. И столь же естественно, что никому никогда и в голову не приходило эти затраты сыщикам компенсировать.

Настя всегда брала подобные траты на себя, даже если заинтересованной в деле была не только она одна. Но Коротков, узнавая об этом, начинал сердиться, кричать, стучать кулаком по столу, топать ногами и требовать, чтобы Настя приняла от него хотя бы половину затраченной суммы.

– Да ладно, Юрик, не обеднею, – говорила она в таких случаях.

– А меня это не касается, – отвечал он. – Я хочу отдать тебе деньги не потому, что ты бедная и тебе нечего будет кушать, а исключительно ради самого себя. Мне неприятно, что я как бы живу за твой счет. Понимаешь? Мне. И я хочу ради собственного спокойствия отдать тебе деньги и знать, что не сижу на твоей шее.

Но Насте все равно было неудобно брать у него деньги. Она понимала, что ее кабинетный стиль работы фактически освобождает ее от множества трат, на которые вынуждены идти сыщики, собирая информацию по крупицам и вступая в контакты со множеством людей по всему городу. Однако Коротков бывал в таких случаях непреклонен, как, впрочем, и Коля Селуянов. Они всегда возвращали Насте свою часть денег. Были среди сотрудников отдела и такие, кто и не думал об этих глупостях, считая само собой разумеющимся, что коль они тратят деньги, работая за пределами здания на Петровке, то Каменская не переломится, покупая спиртное и конфеты для экспертов, дознавателей и сотрудников информационного центра.

Отдав Касьяновой конфеты, Настя и Коротков уселись в его ветхое транспортное средство и отправились на север, на улицу Муранова.

Найти Черкасова оказалось несложно. Более того, если бы Настя и Юра хотели избежать встречи с ним, это было бы крайне затруднительным. Михаил Ефимович Черкасов был любимцем всего дома, поскольку умел делать абсолютно все и никогда не отказывал соседям в просьбах починить любую технику, от кофемолки до автомобиля.

Машина Короткова «сломалась» в аккурат перед подъездом, где жил Черкасов. Юра полез под капот, а Настя, усиленно делая злое лицо, стояла, облокотившись на дерево, и курила. Неподалеку выстроился целый ряд металлических гаражей, почти все они были открыты: автовладельцы в субботний день готовили машины к летнему сезону. Через некоторое время Юра подошел к одному из возившихся в гараже мужиков. Они перекинулись парой слов, после чего мужик вместе с Юрой подошел к его машине и начал задумчиво разглядывать ее дряхлое нутро.

– Как же ты ездишь, парень? – сочувственно покачал он головой.

– С трудом, десять минут еду – час стою. Ничем не поможешь?

– Я – вряд ли. Тут надо Мишу звать.

– Какого Мишу? – невинно спросил Коротков.