Рыбацкие страсти и Встречи - Николай Михайлович Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каково же были удивление и неописуемая радость на наших лицах, когда, вблизи костра мы поняли; что чуть ли не за мамонта приняли нашего бедолагу Юру. Мы накормили нашего шофера горячей картошкой, а он, извинившись, рассказал, как плутал по лесу и случайно вышел на наш костер. Он начал так.
– Глядя на часы, я понял, что пора из леса выходить. Солнца не было. Ориентиры я потерял, торопя себя, начал менять направления движения и окончательно заплутался. В лесу становилось темно. Я присел на валежник и задумался. Грибов я набрал много, а выйти на поляну не могу. Луны не было, но звезды горели ярко. Я разглядел самую яркую. В школе про нее говорили, что это Полярная звезда, она все время находится на одном месте. Если встать к ней лицом, то будешь точно глядеть на север. Вот я и решил – пойду строго в одном направлении, но не на север, а в противоположную сторону: если к машине не выйду, то согреюсь в пути – как никак к югу двигаться буду. Лес когда-нибудь кончится, там сориентируюсь, а если не кончится, все равно приятно шагать в сторону теплых морей.
Вот так и шагал и тянул Полярную звезду за своим рюкзаком. Вышел на полянку, похожую на нашу, обрадовался, но когда разглядел людей у горящих костров и большие палатки, понял, что это цыганский табор. Приблизиться побоялся.
В полночь почувствовал запах дымка и свернул на него. Глазам не поверил – родная поляна, и вы с дубинами встречаете меня.
Волнение все никак не спадало. Мы предложили Юре прилечь и
отоспаться в машине. Но он наотрез отказался, сказав, что ему надо успеть к обеду на работу. Потушив костер, мы дружно уселись в машину и покатили домой. Печеная картошка подействовала на нас как сильное снотворное: мы всю дорогу спали, а Юра рулил. Видимо, стрессовая ситуация сказалась настолько, что сон был бессилен свалить его. Довез нас домой он целехонькими.
Мы благодарили шофера и судьбу за то, что все закончилось сравнительно благополучно, хотя начиналось оно много-много лучше. Как бы то ни было, домой возвратились, надышавшись лесного целебного воздуха, с дарами природы и надолго-надолго запомнили эту поездку.
Катюша
Несколько лет назад я переехал в другой дом. На новом месте стал знакомиться с соседями и на удивление быстро сблизился с моим ровесником Геннадием Петровичем. По вечерам мы гоняем чаи попеременно то у меня, то у него в квартире и ведем неторопливые разговоры. И хотя мы не берем в рот ничего крепче цейлонского чая, нашим беседам могут позавидовать и любители сорокаградусной, которая, как известно, быстро развязывает язык.
Пальму первенства в наших разговорах по душам держит Петрович. Он переполнен бесценным жизненным опытом, занимательными историями, о которых может говорить часами. На днях Петрович завел разговор о встречах. И вот о чем он мне поведал.
Встречи случаются в жизни самые неожиданные, подтверждая истину о том, что мир тесен. Бывают встречи и судьбоносные.
Учился я в Казани на третьем курсе технического вуза в начале шестидесятых годов. По вечерам в воскресные дни в студенческих общежитиях стихийно организовывались танцы. Красиво танцевать тогда любили. Наиболее многочисленными и популярными вечеринки были в общежитиях медицинского и педагогического институтов: там проживало больше всего девушек. Не знаю как сейчас, но тогда девушек действительно было больше, чем парней. Что, кстати, подтверждала популярная песенка: «… потому что на десять девчонок по статистике девять ребят».
С друзьями я часто бывал в общежитии медицинского института и
вскоре познакомился там с девушкой, звали ее Зина. Она казалась мне обаятельной, хорошо танцевала – как пушинка кружилась в вихре вальса. Но знакомство наше было недолгим. Придя однажды в комнату, где жила девушка, я там ее не застал. Подруги сообщили, что Зину вызвали домой телеграммой: заболела мама.
По воскресеньям я продолжал ходить в общежитие медиков. На танцах никакой активности не проявлял: вел себя, как говорится, тише воды и ниже травы. Подпирая стену, наблюдал за тем, как танцуют другие. Но Зина все не появлялась.
Однажды, после объявления белого танца, меня пригласила незнакомка. Я отказываться не стал, но танцевал без особого вдохновения. На новую партнершу почти не обращал внимания, всем своим видом подтверждая слова из другой песни: «…не тебя я вижу, не к тебе пришел». Вечер закончился, и я без видимого настроения вернулся в свое общежитие.
Прошла неделя, и я снова засобирался на танцы. Зины по-прежнему не было. Я продолжал грустить, рассеянно наблюдая за танцующими парами. Когда же объявили белый танец, меня вновь пригласила та самая девушка. Кружась под музыку, мы обменялись несколькими фразами, из которых я узнал, что зовут ее Катя и что учится она на третьем курсе педиатрического факультета. Весь вечер я танцевал только с ней и постепенно приглядывался. Она уже не казалась мне дурнушкой, как при первой встрече. Это была блондинка с большими голубыми глазами и пышными волосами.
Как-то незаметно наши души начали сближаться. Я думаю, как все-таки прав был поэт, однажды сказавший: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Разговорившись, я узнал, что Зина приехала в Казань из Костромской области. Там в лесах Чухломского района есть поселок Серебряный Брод, где живет ее мама. Вскоре после войны семья перебралась в эти края из Татарии. Я поинтересовался, где Катя с мамой жили в нашей республике. Каково же было мое удивление, когда услышал в ответ название моей родной деревни Юсупкино Альметьевского района. Там Катя родилась, а пятилетней девочкой с семьей перебралась в Костромскую область к родственникам.
Тихая общая родина в дальнейшем скрепила нашу дружбу, которая переросла в сильную взаимную любовь. По окончании вуза мы сыграли веселую комсомольскую свадьбу. Работать поехали в строящийся
Нижнекамск. Я трудился инженером на стройке, а Катя вела детский прием в поликлинике. Довольно быстро мы получили квартиру, потом появились дети – сын и дочь. Жили мы дружно и настоящей полной любовью.
Детей Катя растила и воспитывала по науке, а я, как мог, старался помогать. В то время как раз появилась
