Верховная королева (Туманы Авалона - 2) - Мэрион Брэдли

- По такой погоде свиньи и без того отъедятся вволю, желудей-то сколько созрело! - возразила Гвенвифар, вновь глядя на небо. - Посмотри-ка, это не молния, часом?

Проследив ее взгляд, Моргейна увидела, как в небе полыхнул огненный росчерк.

- Да, верно. Мужчины вернутся промокшие и промерзшие до костей; надо бы подогреть для них вина, - рассеянно проговорила она - и, вздрогнув, осознала, что Гвенвифар смотрит на нее во все глаза.

- Вот теперь я и впрямь верю, что ты обладаешь Зрением: воистину, не слышно ни цокота копыт, ни оклика со сторожевой башни, - промолвила Гвенвифар. - Однако ж, пойду скажу Кэю, чтобы мясо непременно было. - И королева ушла прочь, а Моргейна осталась на месте, прижав руку к ноющему лбу.

"Не к добру это". На Авалоне она научилась управлять Зрением и не давать захватить себя врасплох, когда меньше всего этого ждешь... А то вскорости она и впрямь сделается деревенской ведуньей, станет торговать амулетами да предсказывать будущим матерям, кто у них родится, мальчик или девочка, а девицам - новых возлюбленных, а все - от беспросветной скуки: уж больно ничтожна и мелочна жизнь среди женщин! Соскучившись в обществе сплетниц, она волей-неволей взялась за прялку, а за прялкой сама не заметила, как впала в транс... "В один прекрасный день я, чего доброго, паду так низко, что дам-таки Гвенвифар желанный амулет, чтобы она родила Артуру сына... бесплодие для королевы - тяжкое бремя, а ведь за эти два года признаки беременности проявились в ней только раз..."

И все же общество Гвенвифар и Элейны было более-менее терпимым; большинство прочих женщин в жизни своей не задумывались ни о чем, кроме следующей трапезы и следующего мотка пряжи. Гвенвифар с Элейной обладали хоть какой-то ученостью, и порою, непринужденно с ними болтая, Моргейна уже почти готова была вообразить, что мирно беседует со жрицами Дома дев.

Гроза разразилась на закате: во дворе, дробно отскакивая от камней, загрохотал град, хлынул проливной дождь, и когда со сторожевой башни сообщили о приближении всадников, Моргейна ни на минуту не усомнилась в том, что это - Артур и его люди. Гвенвифар приказала осветить двор факелами, и очень скоро Каэрлеон был уже битком набит конями и воинами. Королева загодя посовещалась с Кэем, и к ужину забили не козленка, а целую овцу; так что на огне жарилось мясо и кипел бульон. Большинство воинов легиона встали лагерем на внешнем дворе и в поле; и, как и подобает полководцу, Артур сперва позаботился о размещении своих людей и о том, чтобы коней поставили в стоила, и только потом поспешил во внутренний дворик, где ждала его Гвенвифар.

Под шлемом голова его была перевязана, а сам он слегка опирался на руку Ланселета, однако от расспросов жены Артур небрежно отмахнулся.

- Да небольшая стычка: юты вздумали поразбойничать. Союзные саксы уже почти очистили от них берег, когда подоспели мы. Ха! Пахнет жареной бараниной... да это магия, не иначе; вы же не знали, что мы возвращаемся?

- Моргейна сказала мне, что вы вот-вот будете; так что и подогретое вино есть, - отозвалась Гвенвифар.

- Ну и ну: великое это благо для изголодавшегося воина - сестрица, наделенная Зрением, - промолвил Артур, жизнерадостно улыбаясь Моргейне; улыбка эта болезненно подействовала ей на нервы, и без того расшатавшиеся, а голова разболелась еще сильнее. Артур поцеловал сестру - и вновь обернулся к Гвенвифар.

- Ты ранен, муж мой, дай, я позабочусь о тебе...

- Нет-нет, говорю же тебе, сущие пустяки. Ты же знаешь, крови я теряю немного, пока при мне эти ножны, - отмахнулся он. - Ну, а ты-то как, госпожа, спустя столько месяцев? Я надеялся, что...

Глаза королева медленно наполнились слезами.

- Я опять ошиблась. Ох, лорд мой, а ведь на этот раз я была так уверена, так уверена...

Артур сжал ее руку в своих, искусно скрывая разочарование при виде горя жены.

- Ну, право, полно; пожалуй, придется нам попросить у Моргейны какой-нибудь амулет для тебя, - небрежно промолвил он, глядя, как Мелеас приветствует Грифлета супружеским поцелуем и гордо выпячивает округлившийся живот, - и на лице его на миг обозначились мрачные складки. - До старости нам с тобой еще далеко, моя Гвенвифар.

"Но и молодой меня не назовешь, - подумала про себя Гвенвифар. Большинство знакомых мне женщин, за исключением разве незамужних Моргейны с Элейной, к двадцати годам уже обзавелись славными сыновьями и дочерьми; Игрейна родила Моргейну в пятнадцать лет, а Мелеас всего четырнадцать с половиной, не больше!" Она пыталась держаться спокойно и непринужденно, однако душу ей истерзало чувство вины. Что бы уж там еще ни делала королева для своего господина, первый и основной ее долг - подарить мужу сына; и долг этот она не выполнила, хотя и молилась до ломоты в коленях.

- Как моя дорогая госпожа? - улыбаясь, Ланселет поклонился королеве, и она протянула ему руку для поцелуя. - В который раз возвращаемся мы домой и обнаруживаем, что ты похорошела еще больше. Ты - единственная из дам, чья красота с годами не меркнет. Я начинаю думать, что так распорядился сам Господь: в то время как все прочие женщины стареют, толстеют и блекнут, ты остаешься ослепительно-прекрасной.

Гвенвифар одарила его ответной улыбкой - и утешилась. Пожалуй, оно и к лучшему, что она не забеременела и не подурнела... от взгляда ее не укрылось, что на Мелеас Ланселет глядит, чуть презрительно изогнув губы: мысль о том, чтобы предстать перед Ланселетом сущей уродиной, казалась ей просто кощунственной. Даже Артур выглядел не лучшим образом: можно подумать, он так и спал в одной и той же измятой тунике на протяжении всего похода, и заворачивался в добрый, изрядно поношенный плащ в слякоть и дождь, и непогоду; а вот Ланселет свеж и бодр: плащ и туника безупречно вычищены, точно владелец их принарядился к пасхальному пиру; волосы подстрижены и аккуратно расчесаны, кожаный пояс ярко блестит, орлиные перья на шапочке сухи и даже не поникли. "А ведь он больше похож на короля, нежели сам Артур", - подумала про себя Гвенвифар.

Служанки принялись обносить вновь прибывших круглыми блюдами с хлебом и мясом, и Артур привлек жену к себе.

- Иди-ка сюда, Гвен, садись между Ланселетом и мной, и мы потолкуем по душам... давненько не слышал я иного голоса, кроме мужских, грубых и хриплых, и не вдыхал аромата женского платья. - Артур погладил женину косу. - Иди и ты, Моргейна, посиди со мной рядом; я устал от войны и походов, хочу послушать дамские сплетни, а не солдатскую речь! - Он жадно вгрызся в ломоть хлеба. - То-то славно вновь отведать свежеиспеченного хлеба; до чего же мне опротивели жесткие галеты и протухшее мясо!

Ланселет обернулся к Моргейне, одарил улыбкой и ее.

- А как поживаешь ты, кузина? Я так понимаю, из Летней страны, или с Авалона, вестей по-прежнему нет? Есть тут еще кое-кто, кто порадовался бы новостям: мой брат Балан.