Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта - Ефим Курганов

В ходе той инспекционной поездки Витт щедро делился со своей польской свитой тайными политическими откровениями. В частности, генерал доверительно рассказывал о существовании и в России и в Польше тайных обществ, о предстоящей в России революции, которая могла бы помочь полякам вернуть Польше независимость.

Витт вызывал поляков на откровенность, и, видимо, вызвал. При этом он особенно напирал на враждебные отношения свои со всесильным графом Аракчеевым, что полякам не могло не импонировать. Можно предположить, что хоть кто-то из гостей Витта да «раскололся», хотя впоследствии, после польского восстания, они решительно заявили, что сразу сочли откровения Витта провокационными.

Эта инспекционная поездка отнюдь не была исключительной. Так что Витт имел более или менее точное представление о польских тайных обществах. Правда, во время последнего свидания своего с императором Александром Павловичем Витт как будто ничего не рассказал государю о том, что узнал от Грушевского, Блендовского, Сапеги других.

Из этого весьма проблематичного факта крайне доверчивые историки тут же стали делать чрезвычайно скоропалительный вывод, что Витт якобы вообще не собирался доносить на поляков, и что сам на полном серьёзе собирался добиваться независимости Польши, и т. д. Всё это, конечно, чушь.

Витт был верный слуга императора Александра Павловича и совершенно не был польским патриотом. И приращения своего богатства он мог ожидать только от российских императоров. Если не донёс сразу, то только потому, что надеялся узнать вскорости побольше и представить царю заговор в полном объёме.

Витт ведь и на русских заговорщиков не собирался сразу доносить. Но унтер-офицер Шервуд, ловкий англичанин, служивший у него в поселениях, прорвался и донёс первым чрез императорского лейб-медика. Вот Витту и пришлось просить срочной аудиенции и раскрывать свои карты, хотя он знал о будущих декабристах ещё не всё, как хотелось бы ему. А хотел он самолично проникнуть в их стан.

Проект был, так сказать, в стадии разработки. Витт обычно при своих докладах Александру Павловичу пытался представлять максимально полную картину расследуемых тайных обществ.

И из-за увёртливости и излишней расторопности унтер-офицера Шервуда пришлось Витту срочно докладывать о заговоре декабристов, но в итоге он донёс бы о нём всё равно. Так же было бы и в случае с поляками. Всему помешал нежданный уход из жизни Александра Павловича.

Граф в целом довольно-таки виртуозно охватывал всю оппозиционную суету на юге России. Но только он предпочитал, чтобы картинки тайных движений выкристаллизовались окончательно и обрели полнейшую ясность.

Собственно, генерал хотел, чтобы и польские и русские заговорщики приняли бы его в число своих главных членов, а до этого дело ещё не дошло.

Так что Витт отнюдь не торопился докладывать государю, однако обстоятельства порою оказывались сильнее его. Так было, в частности, и в том случае, о котором сейчас пойдёт речь.

Последняя встреча с императором

(Вместо эпилога)

1

15 октября 1825 года император Александр Павлович из Нахичевани (это была Нахичевань-на-Дону – не путать с армянской Нахичеванью) прибыл в Таганрог. Там уже ожидал его граф Витт, специально прибывший из южных поселений (он просил об аудиенции ещё в августовском письме своём к царю – мы его приводили выше; см. предыдущую главку).

Витт сообщил государю чрезвычайно важные сведения, как относительно последних замыслов тайного общества, так и касательно лиц, руководивших этим движением. Александр Павлович настоятельно предложил графу продолжать бесценные открытия свои.

Через два дня Витт свалился в сильнейшей горячке. В Таганрог прибыла Каролина Собаньская, спешно вызванная его адъютантами, и усиленно начала ухаживать за своим возлюбленным и покровителем. Однако на окончательную поправку генерал пошёл только в конце ноября.

А император 27 октября отправился в Крым. Судя по всему, тревожные сведения, сообщённые Виттом, сильно донимали его, что вполне могло спровоцировать или хотя бы усилить возникшее недомогание.

30-го октября, находясь в Бахчисарае, государь призвал к себе лейб-лекаря Виллие, и признался ему, что сильно страдает расстройством желудка. Виллие нашёл у Александра Павловича «в полном развитии лихорадочный сильный пароксизм». Уже совсем больным император вернулся в Таганрог. Произошло это 5-го ноября.

19 ноября 1825 года, когда граф Витт, всё ещё находившийся в Таганроге, окончательно пошёл на поправку, государь Александр Павлович столь же окончательно испустил последний свой вздох, наступивший после мучительной агонии, которая продолжалась почти двенадцать часов.

Может быть, всё дело в том, что за Виттом («Янеком») смотрела обожавшая тогда его Каролина («Лолина») Собаньская, в то время, как император могущественной российской империи находился на попечении исключительно своих служителей?!

Так или иначе, но Иван Осипович на сей раз, увы, ничего более не успел сделать для своего любимого, обожаемого государя, а тот, увы, не успел воспользоваться бесценными сведениями, которые Витт с величайшими усилиями сумел добыть для него.

2

Когда на престол взошёл Николай Павлович, то Витт направил на высочайшее имя записку «о поручениях, в которых был употреблён императором Александром», и в ней поведал о тех высоких полномочиях, которые дал ему в своё время покойный император. Записка эта есть целый мемуар, исповедь царского агента, сжатая в несколько строчек:

«…Всемилостивейший государь! Позвольте мне ещё присовокупить, что блаженной памяти покойный государь удостаивал меня вполне своего доверия; ещё с 1809-го года и до последней минуты своей жизни возлагал на меня поручения особенной важности, поручения, большей частью никому, кроме Его Величества, и меня, не известные; что по сим поручениям я имел счастье доносить прямо Его Императорскому Величеству и что ни от кого, кроме как лично от самого покойного государя, об известных ему предметах я не получал ни наставлений, ни разрешений, и потому ежегодно по одному или по два дня, смотря по обстоятельствам, приезжал я в столицу или в место пребывания Его Императорского Величества, и, доложа ему лично о нужном, принимал словесные государя приказания»;

«…Того же 1819 года повелено мне было иметь наблюдения за губерниями: Киевскою, Волынскою, Подольскою, Херсонскою, Екатеринославскою и Таврическою, и в особенности за городами Киевом и Одессою, причём Его Величество изволил поручить мне употреблять агентов, которые никому не были известны, кроме меня; обо всём же относящемся до сей части никому, как самому Императорскому Величеству, доносить было не позволено, и всё на необходимые случаи разрешения обязан я был принимать от самого в бозе почивающего государя императора».

Действительно ли, предоставленные Витту царём Александром полномочия были столь обширны и столь высоки, или же он просто хотел пустить пыль в глаза новому монарху в надежде, что тот даст ему поболее власти? Бог ведает!

Но весьма немаловажно, мне кажется, что Николая Павловича записка Витта вполне убедила, судя по всему. Во всяком случае, царь впоследствии наградил графа не только за благоустройство военных поселений, но и за «отличное исполнение возложенных на него блаженной памяти императором особенных поручений». Иными словами, наградил не только за настоящее, но и за прошлое, за организацию службы безопасности на юге России в предшествующее царствование.

3

Итак, совершенно несомненно, что какие-то совершенно особые полномочия у Витта всё-таки непременно были, и он организовывал сыск лично для императора Александра Павловича и был подотчётен персонально царю, исключая все промежуточные инстанции, даже всесильного тогда Аракчеева.

Необычайное расположение императора Александра к графу Витту явно имело место, и оно ещё в глазах общества, думается, преувеличивалось, демонизировалось, что ли; вот показательный фрагмент из мемуаров графа Ланжерона, немало в своё время пострадавшего от Витта:

«Абсолютное доверие, которым почтил Витта в последний период своего царствования император Александр; его, если можно так выразиться, слепота насчёт Витта – всё это было настолько удивительно, что всё окружение государя и вся армия испытывали к Витту ненависть, столь же активную, сколько преувеличенную».

В общем, граф Иван Витт был именно тот человек, который в царствование Александра Павловича организовывал службу безопасности на юге России, а это ведь не менее, чем шесть весьма обширных губерний. И при этом он ещё по высочайшему негласному распоряжению «курировал» и самого губернатора Новороссийского края графа М. С. Воронцова.