Стихотворения - Давид Бурлюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зима (1906–1931)
Луна — скитальца корабля мертвец,Я за решеткою, в тюрьмеМолюсь ОБГЛОДАННОЙ зиме,Ей палачу живосердец.Ужасный старый трупМутный траур за окном,Я затопить хочу виномНаходку пристальную луп.На белотеле черноранЗияя чумные следы…Мы добрели до сей беды,Стерпев осеннеураган.
Из раздела «Стихи, написанные в Японии 1920–1922 гг.»
Первый взгляд
Стихи переписанные Марусей в 1921 г.
Исправленные в 1931. XII.
Не страна, а муравейникНа лазурных островах.Здесь влачит народ затейникДни в сплошных пототрудах.Все для нас микроскопично…Лишь безмерен ОКЕАН,Что объятьем энергичнымНасылает свой туман.
(Октябрь 1921.) Япония
Тысячеглазый
Тысячеглаз чтоб видеть все прилежноИ свист бича и запах роз и сныТысячерук чтоб всех окутать снежноТысячеперст на радугах весны.Но вот и маг великий ДегустаторКак будто бы язык стал сонмом жалБерезы сок и сладкий мед акацийЧто шершень полосатый остригал.
1920 г. Токио
«Авадзисима — синий остров…»
Авадзисима — синий островЛомает влажный горизонт.Среди волны шумящих тостовЯпоно-средиземный понт.Авадзисима встала остро,Просторы неба вознесясь,Затем, чтоб новый КаллиостроГулял в ту сторону косясь.
«Закат румянил неба губки…»
Закат румянил неба губки,Прощай последний поцелуй.На берегу валялись губки,Что спину вымоет валун.Ежи, открытые приливом,Топорщат черный дикобраз.Ты в настроении пытливомУ них напрасно ищешь глаз.
Искусство Японии
Культурным надо статься оком,Уметь насытиться намекомИ всеконечно счастлив рокЧитать умеющих «меж строк».
* * *А вот они «искусства бэби»Письмо их — начертало жребий.
IV. 1921
Вагон Токио — Иокогама
«Это кратер старого вулкана;…»
Это кратер старого вулкана;Юность лав где пел кипящий адНад простором синеокеанаБурными валами над.Это — горло, где хрипя кипелаЗлоба хаоса и юных первосил…Все в былом… столетья — не у дела…Лав обломки старых, черный мрачный ил…
Огиима[38]
Греза о снеге
Так нежно, нежно, нежно, нежноТак снежно, снежно, снежно, снежноТянулись ветви рощи смежнойПоэта зимнее окно.Так безмятежно, безмятежноПокой безбрежности таежнойПоэта погружал безбрежно,Всегда живущего небрежно,Снегов серебряное дно.
25/Х. 1921
8 S ч. утра
Санно-номия. Кобе
Реминесцентное
Мы к старости идем, теряя волосы и зубы.Визит не тянет; мы не ждемПриема ласкового грубойХозяйки злостного трактира,Что к кладбищам, поддав дубьем,Толкает каждого задиру
Утро на берегу моря
В златом тумане облака.Как Тернеровской акварели —Прозрачна жемчугов росаЗари пропетая свирелью.Лет дальних лодок зрим очам,Пока восставшее светило,Разбросив пафос по волнам,В лучи моря не затопило.
Сума, возле Кобэ
Пир
У нищего пирИз канавы бананПод грохоты лирВынимает стаканПод блеск карнавалаОткрыто забралоВот караванИз ФормозыДалекий ТайванТуберозы(Безморозный)
Токио
Распластанный у океанаНад грязной лужей круглобухтыКрыш черепицами, в тумане,Чаруешь вечно гулом слух ты.
Иокогама
Деревянные бубна удары Цветные домов фонари Хризантемные мимо пары И в стаканчиках кори[39]Проходят мимо рикш скорейшихРаскрыв бумажный синий зонтС губ пурпурных грузом гейшиА Фудзи[40] в праздник горизонт.
Иокогама — красок гамма,Я купаюсь в этом иге.Город моей жизни рама,Что прославил Хирошиге.[41]
«Доволен, рад Японией…»
Доволен, рад ЯпониейИ имя дал я: «пони» ей!
«Она живет прибрежном доме…»
Она живет прибрежном доме,Где ветр соленый дует с дюнГде сказок будто в толстом томеИ луч рассветный свеж и юн.Дом весь построен из обломковНырявших в море кораблейИ на призыв ее потомковПолзут признания зверейЩитом покрытых, белотелыхКоторым плавно жизненитьРазличных стран жестокосмелыхГде страсти бесконечна прытьОна гуляет возле домаГде тайна охраняет колбСодомский грех, пожар СодомаРискуя обратиться в столб.
1920–1931
Иокогама — Нью-Йорк
Рикша
На каждом здесь шагу:
Стараюсь и бегу!
Пылен взмылен желтый рикша[42]Он везет почти задаромЕго икрам не велик шарШар земной овитый паром.Что трамвай, полет бипланаХод экспресса! — Рикши жилыПассажира тянут плавноПробегая далей мили.Взмылен пылен высох рикшаНо родными скакунамиОт рождений злых излишка,Хоть тому поверить странно,Не оставлю я меж нами,Здесь гордятся в этих странах.
1920 г. Осень
«Один сидит суровый миной…» (набросок)
Один сидит суровый миной,Газетный пробегая лист —Изящный точно мандолинаВоротничком сияя чист,Другой, вспотев, бежит лошадкойЧерез проезды, мост, бульвары,Следя за седоком украдкойЖивою угнетенный тарой.
1920 г — Токио
На Бонин островах
Ветер рвет листы бананаПропеллеры бананопальмИ в оранжевое раноВетер вносит свою стальУстаревши, тусклый месяцУтомленно сникПутанками развесясьВ сахарный тростникИ, бледнея, утротениУбежали в гроты гор,Где взнесенные ступени,Ждут приветить взор.
Из раздела «Стихи, написанные в стране Гокусая»
Приди!
На радость снежной поясницы, Где мягок род рукою жир, Где за толчки не надо извиниться, Где каждый поцелуй — вампир.На крики грудей, знающих упругость(Тебе не смять овалы звучных чаш!)Где каждый раз: привык — супруг — ты гостьГде сладострастия приветится палаш.Приди, забыв измену иль приличье,Здесь не считают ветреность врагом —На форму нежную грубейшим сапогом!..Рычи по-львиному, иль клекочи по-птичьи,Топчись, карабкайся в волнении тугомСминаясь бешенством, слюнявя все кругом.
1920 г.
«Этим утром я хотела принести для друга роз…»
(С французского)Этим утром я хотела принести для друга роз,Но я столько нарвала их в свой широкий пояс,Что сдержать их не смогли шелка слабые узлыРазвязался мягкий пояс, розы ветром подхватилоУлетели розы в море без возвратаИ волна казалась красной от обилия цветовА подол надолго сохранил румяный аромат.
Фудзи («Тебя не видели, но знали…»)
