Ненавижу игрушки - Прялухин Александр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иду к старому каналу, который колонисты построили много лет назад, чтобы в сезон дождей спасать город от наводнений. Нужно пройти через дом, двор, мимо отхожих мест и хозяйственных построек, через калитку в стене, отделяющей канал от жилых кварталов. Сюда почти никто не выходит – эйнерам ни к чему, а для людей вода стала слишком вонючей. Мне плевать на запахи. Сейчас главное слова, написанные на мятом клочке.
“Вера-Ника! Не торопись снимать. Только когда будем готовы все изменить. Подробнее расскажу при встрече. Старик сообщит – когда и где. Андрей”.
Сжимаю зубы, устремив взгляд вдоль канала. Плакать не буду: я не такая, как раньше. Не глядя бросаю клочок бумаги в сторону черной воды, зажатой каменными берегами, “украшенной” радужными разводами. Она разъест бумагу, не сохранив даже пепла, который остался бы после огня. Возвращаюсь домой.
Меня сегодня не беспокоят: Зун чем-то занят, ему не до дегустаций. Только Авер пристает, но его я быстро отшиваю. С омерзением вспоминается, как эйнеры использовали вихрастого и Таню. Есть ли у этих двоих свои, особенные импланты в телах? Не решаюсь спросить. Впрочем, и без того понятно, что есть.
Сплю я плохо. Иногда мне кажется, что в коридоре между людской и каминным залом кто-то ходит, а иногда заснуть не дают мысли. Думаю о том, нашел ли Андрей хоть какую-то зацепку, чтобы распутать клубок, пройти по ниточке, добравшись до эйнерских секретов? А если нет? Если он в худшей ситуации, чем я? Может, вся надежда именно на меня и я не должна сейчас лежать, нужно снова идти к отключившемуся Зуну, пытаться что-то исследовать, понять… Глаза слипаются и я проваливаюсь в сон.
Знакомое ощущение, как с тем утопленником на болоте. Будто чувствую чей-то разум, чужой разум. Но в этот раз не в глубине трясины, теперь я иду по коридору. Одна, в темноте. В руках шершавая нить, струящаяся по ладони, перетекающая по моим пальцам спереди назад. Откуда она тянется? Куда меня ведет? Я вдруг понимаю, что с каждым прикосновением нити слышу обрывки чьих-то мыслей: “заканчиваем… новая партия… много интересного… вид любопытный… эксперименты многообещающие…” Нить на мгновение исчезает, прерываясь в мягких лапках, из которых торчат лезвия. Эйнер. Но я тут же перехватываю нить с другого конца и иду по ней дальше. Никто меня не преследует, я словно в невидимом для эйнеров пространстве. Мысли продолжают струиться, одна за другой, от одних мягких лап с лезвиями к другим. “Склепники… Есть потери… Люди… Сопротивление!” Нить снова ныряет в чьи-то лапы, я пытаюсь найти ее продолжение, но никак не получается. Нет мягкой ткани, только металл, металл… Чувствую, как растет напряжение, мои руки лихорадочно обыскивают недвижимые части чуждого организма, пока он не начинает шевелится. “Кто здесь?” Я замираю и, за секунду до того, как страх вырывает меня из объятий сна, успеваю поймать последнюю мысль – “Некрополь!”
– Ох! – я сижу в темной комнате, зажимая себе рот рукой.
– Ты чего? – Таня поворачивается ко мне, смотрит заспанными, удивленными глазами, – Ложись давай, рано еще.
Обнимает меня, заставляет лечь. Думает, наверное, что так может успокоить. Но я не хочу успокаиваться!
* * *
Ангар разобрали. Площадка теперь заставлена большими контейнерами, созданными еще до вторжения, для наших кораблей. Сейчас на них намалеваны непонятные эйнерские знаки. Между контейнерами прохаживаются вооруженные носители с хозяевами на плечах.
Чтобы найти контору, мне приходится долго бродить по всему промышленному району, и даже тогда, когда я ее нахожу, выясняется, что старик – управляющий хозяина Зуна – работает совсем в другом месте.
Он бросает на меня косой взгляд, когда я разыскиваю его в одном из многочисленных офисов, окружающих космопорт.
– По делу? От Зуна?
Отрицательно мотаю головой. Вокруг много других людей и старик хмурится, вздыхает недовольно.
– Не вовремя. Хотя… Сейчас всегда – не вовремя.
– От него… Ничего? – прерываю фразу на полуслове, но он и так все понимает.
– Вечером. С восьми до девяти, если сможешь. Тупик в конце Красной улицы.
– Найду.
Выскакиваю из офиса, не смея больше задерживать старика, привлекать к нему внимание. Велик соблазн пойти на Красную прямо сейчас, посмотреть – что там да как. Но я одергиваю себя: не стоит раньше времени светиться в месте, где назначена встреча.
Раньше рабочие часто поглядывали на ухоженную хозяйскую девчонку. Не столько с вожделением – понимают, что эйнерская собственность недоступна – сколько с желанием дать взгляду хоть немного отдохнуть на чем-то красивом, отвлекающем от рутины. Сейчас же я не чувствовала на себе взглядов. Охранников стало больше, времени на отдых меньше, злость среди работяг все сильнее.
Кто-то окликает меня по имени. Оборачиваюсь, вижу человека со шрамом на лице. Раньше он не смел со мной разговаривать.
– Ника! Постой!
– Мне нельзя болтать с вами, – я не останавливаюсь, лишь чуть замедляю шаг.
– Да я быстро. Я только…
Он оглядывается по сторонам. Если кто-то и обратил на нас внимание, услышать все равно не сможет. Мы слишком далеко от охранников.
– Ты извини. За тот случай.
Я отмахиваюсь – что было, то прошло.
– Мы тут с ребятами обсуждаем иногда, – он понизил голос, – Не то, чтобы надеемся, но… Вы же там, при хозяевах, больше знаете. Понимаете, что к чему. И если вдруг кто-то умный знает способ… На нас можно рассчитывать. Не на всех, конечно. Но верных человек сто будет.
Я киваю головой, собираясь повернуть к выходу с территории офисных зданий. В последний момент оборачиваюсь.
– Спасибо, Глот.
– Это еще не все!
Он хватает меня за рукав, заставляя сблизиться с ним, шепчет на ухо:
– Парни на разных хозяев работают, некоторые
