Бутлегеры - Олег Злотников

Но мы с Вязовым не первый год носили погоны и отлично знали золотое правило ментовки: не поддаваться эмоциям и не брать слов на веру. Лично я четко уяснил для себя это правило в первую же неделю своей работы в райотделе. Тогда еще существовала порочная практика - периодически направлять оперов исполнять обязанности помощников дежурного. О том, какая буря человеческих страстей ежесуточно разыгрывается в дежурных частях райотделов, разговор особый, а урок относительно недоверия я извлек из одного не особо значительного эпизода.

Около полуночи в нашей дежурке появилась девушка. Прекрасное юное создание, хрупкое и непорочное, словно божественная неяда, с большими голубыми глазами, полными слез. Дрожащим от горя тоненьким голоском девушка поведала, что ее изнасиловали два негодяя. Я с молодым пылом вскочил и предложил дежурному самолично поехать за подонками и размазать их по стенке.

- Погоди, - осадил меня дежурный, поседевший за долгие годы, проведенные за своим пультом. - Машины все на выезде. Ночники вернуться с "грабежа", съездишь с ними и привезешь насильников. А пока возьми с потерпевшей заявление и объяснение. Я усадил несчастную девушку за стол, принес ей стакан воды и помог ей изложить на бумаге, как два подлых "кобелино" - сторож и грузчик молочного магазина насильственным образом обесчестили юную продавщицу, нашу потерпевшую.

- Написали? - спросил дежурный.

Я кивнул.

- Ну, давай сюда, посмотрим.

Я протянул ему листы бумаги.

- Так, 18 лет уже исполнилось, - деловито отметил дежурный, и вдруг, мягко, по отечески обратился к потерпевшей: - Дочка, и как же так тебя угораздило?

Ощутив исходящую от него волну доброты, девушка вновь всплакнула и, размазывая слезы по щекам, опять начала пересказывать обстоятельства происшедшего, только более подробно и жалостливо. А в какой-то момент неожиданно брякнула:

- Они же мне даже расписку дали! А сами обманули!

И безутешно зарыдала.

Дежурный ласково погладил ее по головке:

- Ладно, дочка, успокойся. Накажем мы их по всей строгости советских законов. А что за расписка-то такая?

Девушка, всхлипывая, извлекла из сумочки клочок бумаги и положила перед ним. Он прочитал, тяжело вздохнул и протянул расписку мне. Я не зразу вник в смысл текста, пришлось перечитать раза на три, чтобы вся картина происшедшего стала мне ясной и понятной.

Два обалдуя - сторож и грузчик засиделись вечером в молочном магазине с молоденькой продавщицей. Наверняка, и бутылочку чего покрепче кефира раздавили, а потом со скуки принялись флиртовать с девчонкой. Примерно так:

- Крошка, а слабо тебе с нами переспать?

- Слабо!

- А за деньги?

- А за сколько?

- За полтинник.

- Слабо!

- А за стольник?

- Слабо!

- А за стольник с каждого?

- Ладно. Только пишите расписку.

Обалдуи, не долго думая, нацарапали, что они - такой-то и такой-то обязуются переспать с такой-то и оплатить ее сексуальные услуги в размере ста рублей каждый. Конечно они выполнили только первую часть договора и заявили, что на счет оплаты пошутили. Однако девушка посчитала, что такими вещами не шутят, и поспешила в милицию.

Дежурный наряд, вернувшись с "грабежа", скатался все же в молочный магазин, доставил грузчика со сторожем, всыпал им по первое число и закрыл в камере. Только я с "ночниками" не поехал, испарился куда-то мой благородный порыв. Обалдуи поступили, конечно, подленько, но не настолько, чтобы сгнить в тюрьме. Только расписка спасла их от вилки между пятью и пятнадцатью годами лишения свободы, которую предусматривала тогда санкция статьи 117 УК РСФСР за групповое изнасилование.

Недоверие и черствость ментов давно уже стали притчей во языцех, но когда дело касалось Вязова, тут никогда нельзя было загадывать наперед. Подводить Виталия под схемы и рамки - занятие заведомо неблагодарное. А если дело касается пары прекрасных женских глаз, то его поведение становится просто непредсказуемым. Он может превратиться в благородного паладина, готового на все, чтобы спасти даму или в холодного бездушного мента, если вознамерится отправить ее в тюрьму. Поэтому я с любопытством поглядывал на Вязова, ожидая, как он прореагирует на рассказ и чары нашей гостьи. Виталий помолчал, подумал и произнес:

- Виолетта!

- Можно на "ты" и просто Виола, - заметила она.

- Виола! Так что же ты от нас хочешь?

Сложнее всего отвечать на прямые вопросы. Блондинка так и не смогла доходчиво объяснить чего она хочет, зато смогла конкретно сказать чего не хочет. Не хочет крови Зубарского, не хочет прекращать свою деятельность на рынке, не хочет писать официальное заявление, а самое главное - не хочет платить семьдесят пять тысяч за модуль. После этого нам уже не составило труда уяснить, что же она ждет от нас - мы должны неофициально надавить на администрацию рынка, чтобы она скостила Виолетте плату за павильон, а еще лучше совсем отказалась от таковой, чай не обеднеет.

Но самое интересное началось дальше. Вязов неожиданно вступил в торг с профессионалкой по этой части, поднаторевшей в искусстве сбивать и поднимать цену на рынках многих стран. Я просто открывал новые таланты у своего товарища. Он торговался с прижимистостью габровца, напором кавказца и хитростью еврея. Но Виолетта была весьма и весьма достойной соперницей. Они оживленно спорили около получаса, после чего достигли консенсуса и, похоже, оба остались довольны. Виталий заполучил перспективного свидетеля, а Виолетта заручилась обещанием, что уплаченные ею деньги за павильон, которые пройдут "черным налом", будут ей возвращены.

КОММЕРЧЕСКИЙ ПОДКУП ДИРЕКТОРА РЫНКА

Существует старая восточная поговорка, которая звучит примерно так: "сколько ни говори слово "халва", а во рту слаще не станет". В России с разных высоких трибун обожают гневно произносить слово "коррупция" только горько от этого никому не становится. Государственная дума рожает закон о коррупции уже 9-й год, и, судя по всему, в ближайшем обозримом будущем этот процесс не завершит. Таким образом, законодательно оформленного такого явления, как коррупция у нас нет. Примерно так же, при социализме отсутствовала проституция.

Законодательство у нас вообще имеет привычку запаздывать лет эдак на "дцать". В результате даже появился термин, характеризующий положение дел в конце 80-х-начале 90-х - "правовой беспредел". Отсутствие правового регулирования в те годы со стороны государства можно проиллюстрировать на одном небольшом примере. Государство, выпустив из под своего крыла банки и заводы, фактически предоставило их руководителям индульгенцию от греха взяточничества. Управляющий коммерческим банком или директор приватизированного предприятия мог сколько угодно много и часто "брать на лапу", заведомо зная, что ему за это ничего не будет. Так продолжалось до введения в 1996 году нового уголовного кодекса, который ограничил мздоимство руководителей коммерческих предприятий и организаций статье 204 "Коммерческий подкуп".

Закон - главное оружие для борьбы с преступностью. Но нужна еще политическая воля, чтобы привести его в действие и умелые руки, чтобы обращаться с ним.

Парадокс, но в оживленном многолюдном месте не всегда лучше вести наблюдение за объектом, нежели в пустынном. Мы трое: Вязов, Кузнецов и я стояли на вещевом рынке и следили за небольшим двухэтажным зданием администрации, куда зашла Виолетта. И как ни странно, ощущали, что торчим на этом шумном торжище, словно три тополя на Плющихе. Дело в том, что весь народ, за исключением продавцов, находился в движении. Люди, подобно ручьям текли мимо лотков и торговых модулей, время от времени лишь замедляя движение, чтобы прицениться и сделать покупку, а нам нельзя было покидать занятую позицию, чтобы не упустить момент, когда Виолетта выйдет. Близстоящие лотошники, цепко просеивающие взглядами покупателей, стали уже давить косяка на нас, а Виолетта будто провалилась. А тут еще, как на зло, перед нами возник Эдька Каминский.

В жизни Эдика имелся незначительный период, когда его занесло на работу к нам в отделение. Именно занесло, поскольку вся остальная его трудовая биография была тесно связана со спортом. До милиции он был инструктором по физкультуре и спорту на одном из заводов, а после - вырос до директора спорткомплекса. Предыдущая наша встреча имела место год назад, и помнится, что мы тогда расстались крайне недовольные друг другом, можно сказать, врагами. Поэтому теперь нарочитая радость, которую выражал Каминский от встречи с Вязовым и мною выглядела противоестественной. Впрочем, фальши в его чувствах, может быть, и не было. Просто Каминский принадлежал к той породе людей, которые сегодня подкладывают вам свинью, а завтра лезут обниматься, причем делают и то и другое совершенно искренне.

Не обращая внимания на нашу холодность, Эдик начал рассказывать о новых поворотах своей судьбы. Пожаловался на то, что из директоров спорткомплекса его выперли. Ничего удивительного в том для нас не было. Он поставил не на ту лошадь и проиграл. Руководить спорткомплексом его трудоустроил Джавдет. Поэтому относительное благополучие Каминского всецело зависело от благополучия этого вора в законе. После того, как Колчедан установил контроль над всеми предприятиями Джавдета, все их прежние руководители были уволены без выходного пособия. Не стал исключением и Эдька, его вышвырнули на улицу одним из первых. Каминский не пошел на биржу для безработных и решил, что, раз деятельность, связанная со спортом, не приносит ему удачи, вновь направить свои стопы к поприщу по охране порядка. Мы с удивлением узнали, что теперь он директор частного охранного предприятия и по совместительству начальник службы безопасности вещевого рынка. Администрация явно сделала большую ошибку, хранитель безопасности из Эдьки был никакой. Но причину ее промашки мы понимали - Каминский всегда умел себя подать в лучшем виде и обожал козырять своим ментовским прошлым.