Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы - Дмитрий Николаевич Москалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Или Амур, если уж сынишка будет, качая колыбель,
Споём мы соловьиную свирель
О тихих девственных местах,
О море синем и лесах
До горизонта, уходящих в небо журавлях.
Потом умрём мы в старости,
И наш развеют прах.
Ольгерда:
— Условимся на завтра,
Подуют в паруса ветра,
И понесёт на крыльях нас Зефир,
Покажет дивный и чудесный мир,
Захватит нас и унесёт,
И вихрями лелея, нам споёт
Награда нам — свободный сказочный полёт.
V
Везувий:
— Всё слышал я! Узри безумец громовержца гнев,
Я с ланьею сражусь — я лев!
Узри трепещущий червяк, узри ты человек,
Как короток твой век!
Не кончен порох в погребе моём,
Ты можешь взглядом иль умом, судить о том,
Взойдёт ли семя, во что же обратится твоё же завтра,
Богов решения знать тебе уж не дано, и это правда!
От провидения — не уйти,
Оно застегнет и в постели, и в пути…
С колен поднялся злой старик,
И изменил долины лик.
VI
Сверкают вспышки яростно за небесами,
На горизонте танцы хороводят бесы, возят с громом сани,
Людей всех покрывает серый камень,
И чёрный их окутывает мрак,
На голову помпейкам сыплет шлак.
Слюна во рту пересыхает,
И лёгкие от пыли так хрипят,
А трупы стелятся к подножью вряд,
Что все живые лишь молчание хранят.
А бешеный старик не утихает,
Он с жизнями, как с куклами играет.
Творит тиран злодейство и снуёт,
Всех всюду жаром обдаёт.
Он не жалеет стариков, детей и женщин,
Греха убийства он затейщик,
Он каменщик, душа его — гранитная плита,
Рука его так тяжела,
Что сила исполинская и спесь
Рождают варварскую смесь.
Везувий:
— Взываю в помощь копоть, желчь,
Над головами смертных поднимаю меч,
Ворам одно лишь наказанье,
У Стикса мрачного скитанье.
Когда душа заключена в сухую скорлупу,
Она обращена в невольного и вечного слугу.
Весь мир сожгу,
Своё сокровище найду,
Синицу ту, какая пробудив меня от спячки,
Чей голос — голос кроткой пташки,
Порхает с наглым вороном на юг,
Укрыться от сухих и чёрных вьюг.
Но их настигну я в пути,
От кары страшной, мести — не уйти, как ни крути!
Творить я буду небывалое злодейство,
И совершу такое действо,
Пред ним померкнет даже то прелюбодейство,
Какое не видал и белый свет!
На то, даю священный я обет!
Клянусь, что разлучу и погублю влюбленных,
Своею адской силой тёмной,
Сожгу любви уютный дом,
И пыл уйму я лишь на том".
И с грохотом обрушив неба свод,
Из синий и глубоких вод,
Излил всю лаву на Помпеи,
И обратились звери, змеи,
Ища надежду, в панике несясь в стихию для спасенья.
Все гибли под нависшей чёрной тенью.
Влюбленных захватил врасплох,
Исход злодейства оказался плох.
Забыл старик о силе чувства,
Слепец, поддавшийся злодейству.
Олег:
— Горим в печи любви и счастья,
О пепел, о ненастье!
Уста твои — мои уста — глоток спасенья,
Они одни пред смертью утешенье.
Ольгерда:
— Дымимся мы, на мне пылает кожа,
Но бог Юпитер нам поможет,
Сомкнём мы губы навсегда!
Не тьмою — поцелуем мы объяты!
О, да! Не полностью мы мраком взяты!
Олег:
— Ах!
И чем страшнее поцелуй — тем слаще!
У времени его я выхвачу из лап,
Ведь я не смерти смертный раб!
И это — не прощальный поцелуй,
А новой жизни!
Мы умираем, но уста сомкнув -
Не размыкаем!
Не разлучил старик влюбленных,
Под тенью зла, уединенных,
Его и ярость не сильна,
Хотя и сушит, жжёт она,
Истратил он последний миг,
И вдруг, сам навсегда затих.
Оставив два иссохших тела,
На что судьба посмела
Снизойти и сохранить для наших глаз,
На том и кончился любовный миф, рассказ.
Но наш потомок сможет сохранить,
И в памяти своей тот день хранить,
Когда любовь злодея побеждала,
Хотя и сил, и воздуха ей было мало.
Слепых дорогою ведя,
Она спасала от судьбы любя.
Среди ветров и пыли плотной,
В долине смерти и лощине сонной,
К Аиду воспарили две души,
И, друг мой, жить ты поспеши,
Ведь на твоём пути к любви
Не так бушуют ураганы,
Нависшей лавой конницу не гонят в бой смутьяны,
И тихо спят вулканы,
Ты на своём пути -
Любовь найди и страсть воспламени.
Стойко и уверенно вперёд иди!
Не бойся жизни,
Бойся смерти,
Но бойся жизни без любви,
Когда и дни, мгновения страданием и одиночеством полны,
Ведь без неё все вздохи сочтены.
Конец
Февраль 2017.
Книга вторая. Пьесы
Пьеса первая. Поющая кишка
Поющая кишка
Комедия
Место действия — Германия. Таверна "Поющая кишка".
Действующие лица:
Роу — пьяница, зажиточный крестьянин, наметивший в купцы;
Франц — гуляющий бард, песенник;
Трактирщик — владелец трактира;
Дьяк — дьявол;
Полицейский;
Управитель;
Жид;
Слуга жида;
Цыгане;
Другие.
Действие первое
(Таверна "Поющая кишка". Роу, Франц и другие пьющие. Трактирщик. Дьявол в обличии толстого дьяка).
Франц:
— Всему основа — шутовство,
Оно ведёт себя охально, скрывая замысел шута,
Любовь живёт, покуда живо сватовство,
А широко оно, как зев у рта кита.
И красная, как у австралийского быка губа.
Бывает сложен так простак,
Что попадает от стыда в просак76.
От девы распрекрасной неосторожно мочится в штаны,
В волнениях натянутой страстей струны,
И живёхонько радеет за столом,
Чтоб получить большой кусок,
Орудует бесовским плутовством,
А для раздутых с остроты́77 кишок,
Забитый до́верху мешок
Припрятан в уголке,
Скрывающий в себе
Забавный рыхлый порошок78.
Роу трактирщику:
— Несите поскорей того визгливого ребёнка,
Каково закололи вы намедни — нежнейшего мясного поросёнка.
Изжарили его в краснеющих вы яблоках,
В соку из свежих утренних ручьёв, какие свин лакал.
Лишь оторвав от задницы кусок я подниму ещё бокал.
Франц трактирщику:
— Но, про́сите за дивное бедро,
За красоты изящество
Всего лишь два серебряных дуката,
И это, у бедного степей пирата!
Великое богатство наше — лишь ребячество,
Ни то, мы обратились бы в монашество.
Мы скоротаем ночку весело в угаре вин и эля,
В пределах винного борделя!
Трактирщик:
— Меня мамаша так учила,
"Когда сынок, ты разливаешь вина,
Из нашего скупого погребка,
Должна готова быть свинина,
К убою каждая скотина,
Она к столу,
