Шерлок Холмс в Америке - Ларри Миллетт

– Я решил не брать ее с собой, – ответил Кенсингтон. – Сказать честно, мистер Бейкер, я немного беспокоюсь из-за нее.

– Бедняжка не заболела?

– Дело не в этом. Просто прошлым вечером кто-то пробрался в наш дом, пока нас не было. И самое интересное, больше всего взломщика интересовала комната Муни.

Глава двенадцатая

На этой ферме что-то не так

Слова Кенсингтона взволновали Холмса, он тут же захотел услышать детали. Для начала он, разумеется, поинтересовался, почему Джордж ждал сутки, чтобы сообщить нам о краже.

– Я не был уверен, что это важно, – объяснил Кенсингтон. – Тут такое случается, хоть и не часто. Но чем дольше я об этом думал, тем больше убеждался, что целью взломщика была именно комната Муни, и мне стало страшно.

– И не без оснований, – серьезно ответил Холмс. – Ладно, сэр, а теперь давайте детали. Смотрите, ничего не упустите.

Кенсингтон сделал глубокий вдох и начал рассказ, а мы с Рафферти придвинулись поближе, чтобы уловить каждое слово. Холмс временами подбадривал Кенсингтона, и тот рассказал, как он с женой и дочкой Вальгрена поехали вчера вечером около семи часов в церковь. Целью собрания общины была в том числе и помощь в изготовлении стеганых одеял для бедных («Муни очень любит шить, поэтому нам пришлось уводить ее чуть ли не силой», – пожаловался Кенсингтон), так что они вернулись домой уже ближе к десяти. Подъезжая к дому, семья не заметила ничего подозрительного. Перед уходом они заперли парадную дверь, но задняя оставалась открытой, как обычно, поскольку одна забывчивая старушка из соседнего дома часто заходила к ним одолжить сахар, муку или другие ингредиенты для выпечки, при этом запросто брала все сама, не беспокоя хозяев. Но когда Джордж с женой вошли в дом, то сразу обнаружили, что у них побывали непрошеные гости.

– Буфет в столовой был открыт, и, похоже, кто-то забрал часть столового серебра, – рассказывал Кенсингтон. – Кроме того, на кухне были открыты несколько ящиков, но вор плохо потрудился, поскольку на кухонной полке мы держим двадцать долларов монетами, и они лежали целехоньки на своем месте. А вот комната Муни – совсем другое дело…

– Опишите точно, что конкретно вы там увидели, – велел Холмс с нотками нетерпения в голосе.

– Там все было вверх дном, – пояснил Кенсингтон. – Кто-то обыскал ящики стола и платяной шкаф; все вещи вывалили на пол. Кроме того, злодей обшарил чулан и открыл сундук с личными вещами Муни. Даже половицы поднял. Такое впечатление, что в комнате обследовали каждый дюйм пространства. Но при этом ничего не пропало!

– Тем не менее сначала вы все равно подумали, что это работа обычного вора? – скептически спросил Холмс.

– Ну, я не знаю, мистер Бейкер. Просто я подумал, что взломщик с чего-то решил, будто у нас наверху спрятана большая сумма денег. Но теперь я уже не уверен. Вы думаете, он искал что-то у Муни?

– Не исключаю, – сказал Холмс. – Впрочем, открытые шкафы и ящики на втором этаже могли быть простой попыткой скрыть подлинную цель обыска. У вас есть соображения, мистер Кенсингтон, что мог искать взломщик, для которого вы так любезно оставили открытой заднюю дверь?

– Нет. У бедняжки Муни вообще почти ничего нет, и среди ее пожитков, насколько я знаю, не водится ценностей.

– Понятно. Вы сообщили о взломе властям?

– Да. Утром я рассказал шерифу о том, что произошло, а он ответил, что пришлет своего помощника взглянуть. Но пока что никто не приезжал.

– Очевидно, что у шерифа сейчас есть другие дела, – заметил Холмс. – Кстати, ваши соседи случайно не видели или не слышали ничего необычного?

– Я спрашивал, но такое впечатление, что никто не заметил ничего из ряда вон выходящего.

Холмс подумал немного и сказал:

– Скажите, а как отреагировала на все это Муни?

– Она очень расстроилась, как вы можете себе представить. Но, поняв, что ничего не пропало, пришла в норму. Элси же вся испереживалась. Вот почему я попросил соседей последить сегодня за домом, пока я в отъезде, – так, на всякий случай.

– Мудрое решение, мистер Кенсингтон. Я бы предложил внимательнее присматривать и за Муни. Может быть, она в опасности.

– В опасности? – переспросил Кенсингтон с тревогой. – Я не понимаю. Зачем кому-то вредить Муни?

– Я не уверен, – признался Холмс, – но, боюсь, девочка знает нечто такое, из-за чего подвергается риску. Я должен снова переговорить с ней, мистер Кенсингтон, и как можно скорее, если возможно.

– Разумеется. Давайте хоть сегодня, приходите в любое время после восьми. Но вы же знаете Муни. Не уверен, что вам удастся чего-нибудь от нее добиться.

– И я не уверен, но надежда есть всегда.

Мы добрались до Александрии около семи часов. Хотя Холмс спешил уединиться в своем номере, чтобы подготовиться ко второй беседе с уклончивой Муни Вальгрен, мы с Рафферти, не евшие с самого утра, настояли на том, чтобы поужинать в ресторане отеля, и кое-как убедили Холмса присоединиться к нам. В итоге мы съели суп из брокколи, ростбиф, печеный картофель и чизкейк. За трапезой разговор вновь зашел о событиях сегодняшнего дня и планах на день завтрашний.

Холмс для начала зачитал Рафферти телеграмму от Вулдриджа, поскольку до этого не представлялось случая упомянуть о сообщении. Рафферти отреагировал на находки чикагского детектива любопытным образом:

– Мистер Комсток не первый женится на шлюхе и не последний, хотя лично мне всегда казалось, что подобные отношения заканчиваются отнюдь не так приятно, как начинаются.

– В случае с мистером Комстоком они закончились еще и очень быстро, – напомнил Холмс. – На самом деле меня очень интересует несчастный случай с этим джентльменом. Как вы думаете, вам удастся завтра навести для меня кое-какие справки, мистер Рафферти? Я не сомневаюсь, что вы знакомы с кем-то, кто связан с этим делом и хотя бы примерно знает, как там продвигается официальное расследование.

– Посмотрим, что я смогу сделать, – пообещал Рафферти, подцепляя с тарелки картофелину. – Тот случай произошел не так далеко отсюда, правильно?

– Да, так мистер Хилл сказал нам с Уотсоном. Но, боюсь, мне известны лишь самые общие детали.

– Не волнуйтесь, – сказал Рафферти. – Я раздобуду конфиденциальную информацию.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Холмс. – Тогда давайте вернемся к более насущной проблеме – к пропаже камня.

– Да уж, происшествие в роще смахивает на отличную шутку в День дурака, разве нет? – хмыкнул Рафферти. – Мы выглядели как самая большая толпа дураков на всем континенте. Вроде игры в наперстки, только вот шарик весит две сотни фунтов.

– Тут я не могу с вами спорить, мистер Рафферти, – кивнул Холмс. – Я начинаю думать, что все детали этого дела совершенно фантастические. Сам камень – то ли искусная подделка, то ли судьбоносная находка, которая изменит историю всего материка, – бросает вызов логике и здравому смыслу. А потом все эти совпадения, которые преследуют нас буквально на каждом углу. Никакому уважающему себя драматургу даже в самых страшных и бредовых фантазиях не удалось бы придумать более невероятный сюжетный ход, чем появление нашей старой соперницы из Хинкли, которая нынче носит имя Мэри Комсток. Каковы шансы, что именно она оказалась ключевым персонажем в этом деле? Теперь к этому добавилось еще и исчезновение артефакта. Должен сказать, мистер Рафферти, что если сегодня один из знаменитых местных циклонов принесет мне рунический камень прямо к порогу, то я ничуть не удивлюсь!

– Для ураганов еще слишком рано, – хмыкнул Рафферти, – так что, думаю, на этот счет можете не беспокоиться, мистер Холмс. Но я не спорю, дело и впрямь приняло очень странный оборот.

– Как бы то ни было, у нас нет выбора, кроме как двигаться вперед, несмотря на все трудности, – решительно произнес Холмс. – Насколько я понимаю, мы должны рассмотреть две версии, и в обеих есть шероховатости. Во-первых, мистер Фегельблад лгал нам все это время о камне и сегодняшняя прогулка – всего лишь вычурный ребус. Но, увольте, я не понимаю, в чем его смысл.

– И я, – кивнул Рафферти. – Загадка, чт́о мог выгадать сам мистер Фегельблад или кто-то еще, притворившись, будто знает, где спрятан камень, а потом проводив толпу народу к пустому месту. Может быть, конечно, за мрачной физиономией фермера скрывается веселый шутник, которому нравится идея одурачить весь город. Они такие, эти шведы. У них действительно странное чувство юмора.

Холмс постучал длинными пальцами по столу и сказал:

– Вы только что назвали одну из возможных причин, мистер Рафферти, и я не исключаю, что мы стали свидетелями одной из шуток в местном духе. Однако, как я уже отмечал до появления подложной доски с рунами, я склонен считать, что мистер Фегельблад говорил правду. Уж слишком он был потрясен, когда не обнаружил камня в тайнике.