Виктор! Виктор! Свободное падение - Ф. Скаген

Тем не менее старики в ужасе смотрели на полицейских. Потом они переглянулись и кивнули, как будто интерес полиции к их жильцу не был для них уж совсем неожиданным.

— Ключ, — повторил Рённес чуть погодя.

— Да, да. Биргитта, принеси, — сказал мужчина.

Когда полицейские стали подниматься по лестнице, Френген жестом остановил хозяев. Они замерли на нижней ступеньке и подглядывали за ними. Рённес нажал кнопку звонка, немедленно затрендело «клинг-кланг», но никто не открыл.

Рённес вставил ключ в замочную скважину и повернул. Они медленно вошли в комнату. Не потребовалось и двух минут, чтобы убедиться — в комнате никого нет. Слава Богу, подумал Френген. Хуже нет вломиться в квартиру и найти жильца мертвым. Он стоял в гостиной и озирался по сторонам, чувствуя себя любопытным подглядывателем.

Комната производила милое, но безликое впечатление. На удивление много забитых книгами полок. Зато почти нет фотографий, пустые, без цветов, подоконники. Цветной телевизор в углу и гитара на гвоздике. Старомодная мебель.

— На столе — письмо, — сообщил он вернувшемуся из кухни Рённесу.

Они склонились над бумажкой.

— Черт возьми, — не сдержался Кристиан Рённес.

— Ну дела, — протянул Френген.

— Позвони в управление и попроси, чтобы кто-нибудь занялся поисками автомобиля Мартенса.

Пока Френген разговаривал по телефону, Рённес вышел на площадку и крикнул вниз:

— Не могли бы вы подняться сюда на минуточку? — Нильсенов не надо было приглашать дважды.

— Насколько я понимаю, эта фотография, — он показал на фото на стене в прихожей, — Мартенса с женой и дочерью?

Оба кивнули.

— Они разошлись полтора года назад, — сообщила хозяйка. Жену зовут Кари Ларсен. Она взяла снова девичью фамилию. А девочка — Анита.

— Она живет с матерью?

— Да.

— Где, вы не знаете?

— По-моему, в одном из блочных домов в Фоссегренда.

— Она работает в «Спарешиллингсбанк», — добавил дед. — Но что случилось?

Рённес оглядел их долгим взглядом. Потом медленно произнес:

— Мартенс оставил письмо. Судя по нему… Мартенс покончил с собой.

Господин и госпожа Нильсен завороженно молчали.

— Не был ли он в последнее время в подавленном состоянии? — поспешил добавить Рённес. — Не замечали ли вы за ним что-нибудь необычное?

— Ну, — начал муж.

— Все в пределах нормы, — поспешно перебила его жена. — Мы знаем его не очень близко. Он поселился у нас сразу после развода. Удрученный? Можно сказать и так. Мне кажется, он так и не пришел в себя… после развода, я хотела сказать.

— Хорошо. Вы видели, как он приходил и уходил вчера?

— Я видел, что он приехал на такси, — сообщил господин Нильсен. — И убыл около четырех. Я слышал, как отъехала машина.

— Кто-нибудь из вас с ним разговаривал?

Оба покачали головами.

— Я думаю, комнату временно нужно запереть. Вот вам ключ, фру Нильсен, но я убедительно прошу вас пока в комнату не заходить. Если…. если все действительно так и окажется, мы вернемся.

Хозяева снова согласно кивнули, оба с блестящими и испуганными глазами. Потом засеменили вниз по лестнице. Рённес постоял перед фотографией смеющейся троицы и вернулся в гостиную, где Френген говорил по телефону.

— Машину уже нашли. Инспектор Андерсен патрулировал район Браттера и нашел ее немного восточнее вокзала на набережной, у выезда из туннеля.

— Запертую?

— Машина заперта? — повторил Френген в трубку. Потом кивнул Рённесу: — Заперта. И никаких следов хозяина.

— Попроси его вызвать водолазов.

Три минуты спустя они уже неслись в город, на этот раз включив и сирену, и мигалку. Толпа зевак на набережной у туннеля еще не собралась. Только полицейская машина, двое в форме и старая «Лада». Свежий бриз дул с фьорда, но Андерсена он не тревожил.

Широко расставляя ноги, он вразвалку шел им навстречу.

— Пока нельзя ничего сказать точно, Рённес. Наутилусовцы вот-вот будут здесь.

— Хорошо. Ты можешь вскрыть машину, не раскурочив замок?

— Ф-ф. Как пару пива.

Он управился за несколько секунд. Рённес заглянул в салон. Залез в бардачок и изучил техпаспорт и права. Больше ничего интересного. Френген с парапета смотрел в воду. Он был согласен с Андерсеном, что прямо к линии воды машина не подъезжала — снег там слежался или обледенел. А прыгал ли кто в воду, сказать невозможно.

Когда появилась машина с водолазами, Рённес распорядился:

— Оставайся здесь с Андерсеном. Я — в типографию к их начальнику. А оттуда — к Кари Ларсен.

Во время короткой беседы, которую Рённес имел с взбудораженным Грегерсеном на Иннхередсвейен, секретаршу выставили за дверь.

— Да, признаю, вчера он был какой-то взвинченный, но…

— Пока мы ничего точно не знаем. Но, судя по письму, он понял, что его обложили. Не может быть сомнений, что наш с ним телефонный разговор тоже сыграл свою роль. Он мог понять так, что я подозреваю его в участии в этой афере со сбором пожертвований для Польши.

— Какие глупости! Мартенс совершенно другой породы.

— Если б вы знали, какие бывают породы… — старший инспектор запнулся. — Скажите, а что еще могло его мучить?

— Ну, в последнее время он вообще был не совсем в себе.

— В каком смысле?

— В течение многих лет он был нашим самым лучшим специалистом, и это весьма высокая оценка, смею вас уверить. Но после нового года стали случаться проколы, профессиональные. Это на самом деле странно, он всегда так осторожен с деталями. К тому же в последнее время он…. как бы сказать…

— Что?

— Был, так скажем, не в самом радужном настроении.

— Подавленный.

— Можно и так назвать. Я не большой знаток человеческих душ, но мне кажется, на него жутко подействовало, что жена от него ушла. Хотя говорят, конечно, что он сбежал из дому. Он был довольно упрям, надо признать. Он упрямый, хотел я сказать. Мы не знаем… — Грегерсен замолчал и уставился в пол.

— Нет, этого мы не знаем. Он выпивал?

— Как все. Но на работе никогда. Тем, что у типографии такая хорошая репутация, мы во многом обязаны Мартенсу. Только в самое последнее время он стал подхалтуривать.

— Я как раз потому и обратился к вам, что среди специалистов типография высоко ценится. — Рённес раскрыл свою папку. — А как у Мартенса с норвежским языком?

— Раз вы спросили, отвечу — блестяще. Он часто помогает заказчикам с чисто языковыми проблемами. Хотя у него нет диплома, в английском, например, он просто кум королю. Я знаю, что он страстно любил читать.

— Я понимаю, что его поведение во многом объясняется тем, что он тяжело переживал семейные проблемы. Но нельзя совершенно забывать о том, что он исчез, едва только я предложил ему заглянуть в управление для краткой беседы. — Инспектор нашел, что искал, и протянул Грегерсену брошюрку о Польше. — На мой взгляд, язык безупречный. Я попросил бы вас внимательно изучить брошюру, особенно с точки зрения процесса печати. Если потребуется, отпечатайте еще один экземпляр теми же шрифтами и сравните — полиция оплачивает.

— Не может быть!

— И все-таки, пожалуйста, сделайте. И чем быстрее, тем лучше. Если вдруг эта афера — дело рук Мартенса… прошу заметить, я говорю «если», то самоубийство может быть инсценировано.

Грегерсен скептически спросил:

— Вы имеете в виду, что…

— Да. Никто не знает, куда делись собранные деньги.

— Много ли тех денег?

— Почти сто тридцать тысяч. Но смотрите не проболтайтесь. Дело пока не обнародуется.

— Хорошо. Но все-таки с Мортеном Мартенсом вы ошиблись. Он никогда не был жаден до денег. А сто тридцать тысяч в наши дни не та сумма, чтобы мараться из-за нее.

— Согласен.

«А что если, думал Кристиан Рённес, спускаясь к автомобилю, парень провернул не только это дело? На эту аферу со сбором средств полиция вышла по чистой случайности. Может, у него на счету несколько удачных мероприятий того же размаха. Много что доступно сметливому и рукастому умельцу, имеющему в своем распоряжении высококлассную типографию!»

Он доехал до центра и запарковался на площади Чичиньоне — он посчитал, что сотрудники «Спарешиллингсбанка» вряд ли придут в восторг от того, что прямо у них под окнами с визгом остановится полицейская машина. Бывшая жена Мартенса тоже понимает толк в деньгах, размышлял он, идя к окошку приемной и не подозревая, как близко ассоциации подвели его к открытию самой тайной профессии Мартенса. Он бы тоже не отказался от какого-нибудь приварка наличности, чтобы покрыть неуемно растущие взносы в жилищный кооператив: его не дающая сбоев система заполнения карточек тотализатора до сих пор ни разу не подтвердила такую высокую свою оценку. Он вздохнул и сказал, что хотел бы поговорить с Кари Ларсен.