Наират-1. Смерть ничего не решает - Екатерина Лесина

И стало стыдно. Раньше бы за такую малость старуху ударить нипочем бы не подумал. Устал, вымотался. Остервенел.

Этак скоро можно и вторым Ыйрамом заделаться.

— Нету мамки, — зачем-то признался он, чувствуя, как отпускает раздражение.

— А если нету мамки, может оно и лучшей, — продолжала бабка: — Будет с тобой, дурнем, беда — не увидит она, не заплачет. Смерть-та покоем счастливая.

Вернувшись в комнату, Туран забрался под перину, закрыл глаза и попытался выбросить старухины бредни из головы. Получилось неожиданно легко. А заодно он вдруг вспомнил, чем же славен был город Каваш: там находились карьеры с белой глиной, которая вроде как в местных мастерских преображалась в тончайший фарфор. Так Заир утверждал, он же и уточнил, что это было давно.

Наверное, и вправду давно: Турану не приходилось слышать, чтоб наирцы торговали фарфором.

Бештины вырубки — не ошиблась карга — начинались на другом берегу реки. Продолжением дороги тянулся через стремнину мост, судя по свежим доскам недавно чиненный. Чуть дальше, на широкой косе, виднелось несколько лодок, перевернутых днищами кверху. А еще выше, там, где дорога, подымаясь по склону, уходила в лес, тянулись к небу сизые клубы дыма.

— Ну и слава Всевидящему, — выразил общую мысль Заир. — Добрались в срок. Хоть Усыпины не в седле отпразднуем, а по-человечески.

Ему не ответили. Ыйрам подстегнул коня, Тогай крикнул на мулов, поторапливая, а Туран, не выдержав, оглянулся. За серой водяной лентой начиналось поле, разрезанное темной струной дороги.

Уже не Красный тракт, но просто путь. А значит, если бы повернуть, если бы пришпорить, то… то ничего не вышло бы. Стрела в спину или аркан на шею. Для начала.

— О да. — Заир оказался рядом. — Прекрасный вид. Правда, торфяники каждый год горят, а нынешнем — так особенно долго. Многие в этом усматривают дурной знак, а по мне так лето жарким было.

— Возможно.

Вот странность, дыма нет. Небо чистое, разве что воздух местами будто дрожит. И снег не везде. Издали проплешины кажутся рябью, веснушками на лице болот.

— Вон там, дальше, тянутся Мальшанины топи, за ними — Аркунский лес, говорят, пренеспокойное по нынешним временам место. Гушва и Каваш вон там, по тракту и прямо. Ну а где-то там Ханма. Вот это тебе скажу, город! Славнейший! Величайший из всех городов, это тебе не Лига…

…не Лига, — мысленно согласился Туран. И не Байшарра.

Впрочем, сравнивать невиданную Ханму с родным городом было сложно, и он, повернув коня, послал его вверх по склону. Не хватало, чтоб Ыйрам разбушевался.

Если раньше на Вырубках и валили лес, то теперь этого не чувствовалось. Вплотную к границе поместья подобрались молодые осины, то тут, то там торчали рябинки, увешенные красными гроздьями ягод, и только у ограды из-под снега выглядывали свежие пни. А стук топоров и молотков был вовсе не размашистый и свободный, а весьма аккуратный и небеспокойный. Доносился он со стороны большущего свежевозведенного хлева.

Подбежавший мальчишка помог спешиться, тут же подоспели трое постарше, в простой одежде, но по выправке и по тому, как подобрались перед Ыйрамом, стало ясно — не простые слуги.

Пока снимали груз с мулов, разбирались с тюками и обменивались новостями, Туран осматривался. Не самое большое поместье, но и не сказать, чтоб маленькое. Старое. Дом достраивался раза три: центральная часть из бурого камня сложена; левое крыло из толстых бревен скатано, а вот правое поменьше и попроще. Примыкало оно к пузатой, но невысокой, в три пролета, башенке, поставленной совсем недавно и явно на скорую руку. Даже побелить успели только наполовину.

Чуть в стороне виднелся хлев с загончиком. За ним — подновленный амбар и невысокий, но длинный навес, под которым хранились и порубленные дрова, и цельные бревна, и огромное количество досок. Тут же стояли козлы и колуны. Была и конюшня с переложенной наново крышей, кузня и пекарня, откуда ощутимо тянуло ароматом свежего хлеба.

Ящики с яйцами принимала целая делегация, возглавляемая двумя чистокровными волохами: Ишасом, худощавым бородачом лет пятидесяти, которого Заир представил, как лучшего специалиста по лошадям, и довольно молодым, но поразительно некрасивым Ирджином, уважаемым, по словам Заира, камом или, на заграничный манер, магом. А ничем-то он и не выделялся среди прочих. Та же круглая, узкоглазая физиономия, те же волосы, заплетенные в косу, тот же наряд: свободная рубаха с расшитым воротником, коротенький меховой жилет да кемзал из плотного, простого сукна. Разве что не висело на широком поясе ни камчи, ни меча. А простое колечко из синего стекла Туран заметил не сразу, да и, заметив, не очень-то понял, украшения ради перстенек этот или со смыслом тайным. Главное, что кам Турану не понравился: смотрел не по-доброму, точно примеряясь. И поневоле вспомнилось все, что говорили про камовское племя. А говаривали разное и далеко не все из сказанного про этих людей, посвятивших себя волшебному эману и странным наукам, было выдумкой.

Короба сразу унесли в башенку. Туда же сопроводили и Турана.

На последовавшем допросе он понял, что засыпается преотчаянно. Ишас-коневод скупо, но метко бросался каким-то терминами, вроде возраста заездки, длины маха, мызгания, цугления да вопросами, похожи ли химны на косяки. И хмурился, слушая бессвязное бормотание. Кам же кивал и дергал себя за кончик угристого носа. Его единственный вопрос о чувствительности сцерхов к эманациям выше минимально-естественных, заставил Турана виновато развести руками — он понятия не имел, о каких эманациях идет речь. Именно тогда Туран представил, как эта комната с широкими низкими столами, заполненная множеством непонятных вещей вроде медных котлов, соединенных медными же трубками и витражей в рамках на пружинах становится последним, что суждено увидеть в жизни. Но Ишас повел кустистыми бровями и проворчал:

— Дело родовое ты хреново знаешь, паря. Но на то я и есть. Ты главное — приводи мозгу в порядок и вспоминай все хитрости, что с этими недокурями важные. Вместе скумекаем, как приплод выходить.

Маг растянул кривоватый рот в подобие улыбки и поманил Турана за собой:

— Ну что ж, коллега, нам предстоит серьезная работа. Я постараюсь сформулировать в скором времени ряд интересующих меня вопросов и сделаю это в максимально, хм, упрощенной форме. Да, понимаю, с эманом вы дела не имели… Кстати, вы неплохо говорите на наирэ. Где учились? Ну ладно, об этом потом, а пока позвольте проводить вас в ваши комнаты.

Они прошли холодным коридором, и Ирджин указал на лестницу:

— Второй этаж, сразу направо, первая незапертая дверь. Ваши вещи уже должны были перенести. Обживайтесь.