Из мухи получится слон - Дарья Калинина

— Ты, можно подумать, надрываешься от непосильных трудов, — заметила я ему не без ехидства.

Генка не заметил подвоха в моей реплике и как ни в чем не бывало сказал:

— Я очень много работаю и сильно устаю. Вот и сегодня должны были привезти партию товара. Я с утра на ушах стою, а они не едут. Я же с ума с ними сойду от беспокойства. Как ты думаешь, что могло их задержать?

— Не знаю, но может, тебе стоит позвонить поставщикам и уточнить? — предложила я.

Генка метнул на меня странный взгляд и сказал:

— Это невозможно, к сожалению.

Мне хватало собственных забот, но все же я подумала про себя, что у Генки необычные поставщики. А сам он точно не от мира сего, если заключает договоры о поставке товара с людьми, до которых невозможно дозвониться.

— Ты не представляешь себе, — снова начал жаловаться Генка на свою жизнь, — всего ужаса моего положения. Мало того, что в новый товар вложена масса средств, но часть из них и не мои вовсе. А если товар не прибудет к вечеру, то меня ждут крупные разборки с хозяевами.

«Что он несет? — недовольно подумала я про себя. — Какие еще разборки? Кому он интересен со своей миниатюрной лавочкой».

Вслух же я произнесла:

— Мне кажется, ты слегка преувеличиваешь. Откуда крупные неприятности в мелком предпринимательстве? Ведь твой оборот за день составляет тысяч двадцать, а прибыли и того меньше.

— Какие двадцать тысяч, — возмущенно замахал он на меня руками, — откуда ты взяла такие цифры?

И вдруг смущенно умолк, как будто вспомнил о чем-то важном. А потом сказал совсем другим тоном:

— Да, ты права. Оборот не велик, — и умолк на этот раз надолго.

Делать мне было особо нечего и я начала болтать с ним о том о сем. По прошествии продолжительного времени, когда я исчерпала все темы, которые годились для светской беседы, он задумчиво посмотрел вдаль и сказал, словно продолжая диалог с самим собой:

— Приходят покупатели, а мне нечего им предложить. На складе шаром покати. Прошлую партию на границе перехватили, пришлось в лапу пограничникам давать, поэтому была задержка, а что в этот раз случилось — вообще непонятно.

И я поняла, что он ни слова не слышал из того, что я наболтала, весь уйдя в свои мысли о размерах несчастья, которое, возможно, скоро постигнет его.

— Ты провозишь кассеты прямо через границу? — заинтересовалась я, но Генка опять погрузился в себя и не ответил на мой вопрос.

— При чем здесь граница? — продолжала я теребить Генку. — Разве ты покупаешь кассеты не оптом на базе где-нибудь поблизости?

Он, как с неба свалившись, ошарашенно спросил:

— Какие кассеты?

Тут пришел мой черед удивляться:

— Как это какие кассеты? Твои видеокассеты. Ты забыл, чем занимаешься? Тогда я тебе напомню. Тебе принадлежит…

— Знаю, знаю, — перебил он меня. — Ну и что?

— Раз у тебя прокат кассет, то твой товар видеокассеты. Правильно я рассуждаю? И ты их перевозишь через границу? Зачем тебе дополнительные хлопоты и волнения? Ведь проще купить уже здесь, в Питере.

— А-а-а-а, вот ты о чем, — задумчиво протянул Генка, потеряв ко мне и моим словам всякий интерес.

Разговор явно не клеился, и я двинулась к дому. Генка пошел со мной и по пути пытался втолковать мне всю тяжесть своего положения. Догадавшись чисто интуитивно, что ему хочется, чтобы я пожалела его, я от всей души принялась расточать ему свое сочувствие. Кажется, он немного приободрился. Во всяком случае, предпринял попытку пригласить меня к себе, обещая показать вещицу, которая не сможет оставить меня равнодушной. Я уже хотела отказаться, так как устала от сегодняшних треволнений, но любопытство раньше меня на свет родилось, поэтому я поддалась на его уговоры и завернула к нему в гости.

Удивительной вещью оказалась кассета, на которой энергичный здоровяк в американской форме бодро говорил на жутком английском, демонстрируя различные типы огнестрельного оружия: пистолеты, автоматы и их потомство. Во всяком случае то, что он показывал, очень смахивало на то, что могло получиться от скрещивания автомата и пистолета. Дядька наглядно демонстрировал, как с ними обращаться и как их дрессировать, чтобы они хорошо себя вели и не опозорили бы хозяина в неподходящий момент, отказавшись выстрелить. Я поняла это именно так. Делать было нечего. Раз уж пришла, надо было смотреть. И я стала смотреть.

— Есть еще запись на следующей кассете о холодном оружии. Необычайно захватывающе! — сообщил Генка.

Я не разделяла его восторгов. Может быть, из-за полного до сего дня отсутствия в моей жизни потребности в оружии. Единственный раз, когда я держала оружие в руках, был тот случай на уроке начальной военной подготовки, когда наш преподаватель доверчиво протянул мне учебный автомат Калашникова. Он держал его очень уверенно и легко, но, как и следовало ожидать, я его уронила. Автомат, естественно, а не преподавателя. Автомат оказался очень тяжелым и весь был в смазке. Он выскользнул из моих слабых детских рук прямо на ногу Калью Дональдовича, так звали страдальца. Должно быть, ему это показалось здорово неприятно. Он весь сморщился, зашипел и схватился за ногу. Я ничем не могла помочь ему и беспомощно наблюдала за его прыжками. И еще имела глупость поинтересоваться, очень ли ему больно. По-моему, он решил, что я издеваюсь над ним. Я же была полна сочувствия и желания помочь ему или хоть как-то загладить свою вину.

Лучшие побуждения всегда остаются непонятыми или неверно истолкованными. Поэтому, когда собираешься сделать для приятеля доброе дело, нужно все обговорить с ним заранее в мельчайших подробностях. Иначе хлопот потом не оберешься. И на всю жизнь за тобой утвердится репутация человека опасного, непредсказуемого и склонного к идиотским выходкам. Вот если бы Генка объяснил мне заранее, чем он собирается меня порадовать, то я бы успела заблаговременно подготовиться и не была бы столь жестоко разочарована увиденным. А теперь мне, чтоб не показаться невежливой, приходилось умирать от скуки, глядя на румяного сержанта на экране, лихо размахивающего боевым оружием. Он там вообще перешел к каким-то немыслимым механизмам, и понять хотя бы их устройство, если не принцип работы, я была уже не в состоянии. Слишком много у них было составляющих.

Чтобы не уснуть перед экраном, я стала разглядывать окружающую обстановку. И впервые мне в голову пришла мысль, что для проката с грошовым оборотом здесь слишком роскошно. Дело в том, что все предметы приезжали сюда по очереди. Так что мы успевали уже привыкнуть к ним и почти не замечали их. Но сейчас я впервые оценила в денежном эквиваленте стоимость предметов, которые меня окружали.

Кроме вышеупомянутого ксерокса здесь находились: мобильный телефон, магнитофон, на котором мы сейчас и смотрели фильм, множество различных кассет на витринах и без них, диван, пара кресел, электрический чайник и всякие мелочи. Кроме того, у Генки был пейджер, на который он получал таинственные послания, которые не разрешал читать никому. Все вещи были дорогими и породистыми. Сплошные «Sony» и «Panasonic» и никакого тайваньского барахла.

— Как ты не боишься оставлять свою технику на ночь без присмотра? — в который раз восхитилась я его бесхозяйственностью. — Как тебя до сих пор не ограбили, это же уму непостижимо.

— Боятся, — как обычно, ответил Генка.

Раньше я всегда от души хохотала, потому что не представляла, что кто-то может его бояться, но в этот раз мне почему-то не смеялось.

— Чего тебя бояться? Ты же добрый.

— С чего ты взяла? — искренне удивился моим словам Генка.

— Разве нет?

— Нет.

Из неловкого положения меня спас все тот же пейджер, так как на него пришло сообщение, и Генка отвлекся от меня.

— Вот опять спрашивают. Не знаю прямо, как и быть, — опечаленно произнес Генка, прочитав сообщение. — Что мне делать? Ты не знаешь? — спросил он снова.

— Прикинься заболевшим, — не подумав как следует, ляпнула я первое, что пришло в голову, потому что заподозрила его в желании поприставать ко мне с ухаживаниями. — Способ верный, и много раз он меня выручал в школе, а потом и в институте.

Ему мое предложение прикинуться больным неожиданно понравилось. Неожиданно, потому что Генке обычно не нравилось все ординарное, а мое предложение оригинальностью не блистало. К тому же он яростно выступал против любого обмана. Видимо, его здорово приперло, если моя идея пришлась по душе.

— Достаточно мне здесь киснуть, — взбодрился Генка, — я просто чувствую, как бациллы проникают в меня и активно размножаются. Я должен незамедлительно доставить себя к своей постели и, сняв напряжение хорошей дозой секса, заснуть.

Я хотела поинтересоваться, кто именно будет выдавать ему дозу упомянутого снадобья, но не успела. Потому что дверь распахнулась, и в нее ввалились два типа, чей вид настойчиво намекал, что они лично и очень близко знакомы с хозяевами жизни, а может быть, сами и являются ими.