Гроссмейстер сыска - Алексей Макеев

Минуты через две заспанный женский голос спросил из-за двери: «Кто там?» – «Милиция!» – сказал Гуров и поднес к дверному глазку свое удостоверение.

– Какая милиция? – с тихим возмущением сказали за дверью. – Подождите минуточку, я разбужу мужа!

Гурову пришлось опять ждать. Он представил себе, как перешептываются и переругиваются в спальне супруги, решая, что делать в подобной ситуации. У хозяина, должно быть, здорово екнуло сердце…

Наконец за дверью опять послышался шум, и теперь мужчина с интонацией раздражения в голосе спросил:

– Вам чего надо? Второй час ночи! Какая в это время может быть милиция?

– Алексей Сукачев? – возвышая голос, официально произнес Гуров. – Нам с вами лучше поговорить в домашней обстановке. Иначе завтра же я публично объявлю о вашей причастности к убийству гражданина Скока!

В наступившей тишине было слышно, как ойкнула женщина, а хозяин квартиры грязно выругался и посоветовал ей заткнуться. Потом он заскрипел замками и немного приоткрыл дверь.

Гуров увидел оплывшую фигуру в домашнем халате и нахмуренную физиономию с действительно выдающимися щеками. Они были круглые и упругие, как теннисные мячи, и, видимо, имели от природы здоровый розовый цвет. Однако сейчас этот румянец заметно поблек. Хозяин явно был взволнован.

– Вы что, с ума сошли? – стараясь говорить уверенно, произнес Сукачев. – Какое убийство? Люди могут черт-те что подумать! Вы знаете, у кого я работаю?

– Странная у вас работа, – заметил Гуров. – Вы случайно не киллер?

– На что вы намекаете? – прошипел Сукачев. – Это черт знает что! Здесь какое-то недоразумение. О господи, да заходите же! Еще не хватало, чтобы вы весь дом подняли на ноги!

Гуров вошел, и хозяин тут же захлопнул дверь. Не зажигая света, он поспешно пошел вон из прихожей, бросив на ходу:

– Проводи человека на кухню! Я сейчас – только приведу себя в порядок! – Замечание относилось к жене, которая испуганно жалась здесь же у стенки.

Гуров успел заметить, что Сукачев скрылся в ближайшей комнате, плотно прикрыв за собой дверь. Звонить пошел, догадался Гуров. Ему очень хотелось бы послушать, о чем и с кем намеревается совещаться в такой час Сукачев, но хозяйка уже зажгла свет на кухне и, хлопая глазами, с ужасом ждала Гурова.

Она тоже была в халате, накинутом наспех, – встрепанная и чуть опухшая от сна. Гуров заметил в ее глазах настоящий страх – вряд ли этот страх мог быть вызван одним словом «милиция». Для него должны были быть более веские причины.

Но Гуров не стал торопить события. Он послушно присел на стул по предложению хозяйки и сказал:

– Я прошу прощения за столь поздний визит, но дело не терпит отлагательств. Речь идет об убийстве.

– Вы имеете в виду Скока? – торопливо спросила женщина, словно ей еще многое нужно было сказать. – Это ужасно! Ведь муж с ним работал. Но почему вы так говорите, что Алексей имеет к этому отношение? Это несправедливо! Это самая настоящая клевета, вот что это такое!

– Ну-ка, убирайся отсюда! – с откровенной злобой прорычал Сукачев, появляясь в дверях. – И не суйся не в свои дела! Вали, я сказал!

Когда совершенно поникшая женщина вышла, Гуров рассудительно заметил:

– Есть такая поговорка: «Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав!» Вы сердитесь, господин Сукачев?

– А вы что прикажете – песни петь? – огрызнулся хозяин. – Разбудили в два часа ночи, несете какую-то ахинею… Но я этого так не оставлю! Вы еще пожалеете!

– Да мне-то о чем жалеть? – сказал Гуров. – Ну, уволят меня со службы. Буду на рыбалку ездить. А вот с вами сложнее. Как вы будете жить с таким грузом?

– Каким грузом?! Чего вы такое напридумывали? – невольно сорвался в крик Сукачев. – Я не имею к смерти Скока никакого отношения. Это бред какой-то!

– В самом деле? – хладнокровно спросил Гуров. – Сейчас многое стало с ног на голову, господин Сукачев, но я привык и теперь руководствоваться логикой. Как в старые добрые времена. Бред – это не по моей части. И не надо притворяться. Вы же впустили меня в дом. Потому что испугались.

– Потому что я не хочу скандала! – вне себя выкрикнул Сукачев. – Вы устроили тут на площадке какой-то цирк! Соседи могут…

– Черт-те что подумать, – продолжил Гуров. – Это вы уже говорили. Но, может быть, соседи уже задумываются, а? Почему вы не были на похоронах Скока? Ведь вы вместе работали.

– Какое это имеет значение? – запальчиво спросил Сукачев. Однако было видно, что он растерян. – Во-первых, мы не так уж долго вместе работали. Всего год-полтора… Вне службы у нас со Скоком не было общих дел. А потом, я просто не мог. В этот день я был занят. Что тут особенного?

– Говорите, не было общих дел? – пожал плечами Гуров. – А как же день рождения господина Гайворонского?

– Первый раз слышу эту фамилию, – поспешно сказал Сукачев. – Кто это?

– Ну, это уж совсем глупо, – заметил Гуров. – Ваше знакомство с Гайворонским подтвердит не один свидетель. Но раз вы знали друга Скока и даже бывали у него в гостях, значит, вы были с Юрием Леонидовичем в гораздо более близких отношениях, чем хотите представить. Не стоило так поспешно врать, Алексей… как вас по батюшке? Владимирович?

– Владимирович, – машинально подтвердил Сукачев и тут же упрямо повторил: – Не знаю никакого Гайворонского! Мой адвокат…

– Ваш адвокат скажет, что вы – дурак, Алексей Владимирович! – резко произнес Гуров. – Не пытайтесь отрицать очевидное. Двадцатого сентября в доме Гайворонского вас видели многие.

– Ну и что? – враждебно спросил Сукачев. – Ну да, я был у него. Просто я забыл. Заезжал на пять минут, поздравить. И тут же уехал. Мы просто поверхностно знакомы.

– Вы наносите поздравительные визиты всем людям, с которыми поверхностно знакомы? – осведомился Гуров. – Странное занятие для занятого человека. Кстати, а чем вы занимались у Кандинского?

– Это служебная тайна, – негодующе ответил Сукачев.

– А может быть, коммерческая? – простодушно спросил Гуров.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Сукачев.

– Ладно, сейчас это не столь существенно, – махнул рукой Гуров. – Гораздо важнее для меня выяснить, что за женщина была с вами, когда вы приехали к Гайворонскому с визитом?

– Что? Какая женщина? Со мной не было никакой женщины! – переполошился Сукачев.

– Лгать грешно, Алексей Владимирович! – назидательно промолвил Гуров. – Я же не сам это придумал. Опять свидетели, Алексей Владимирович, опять свидетели! А это уже серьезно. Свидетели утверждают, что двадцатого сентября вы приехали к Гайворонскому в компании молодой женщины. Кстати, вот ее фотография… – Гуров небрежно бросил снимок на кухонный стол. – Потом вы действительно быстро уехали. Но женщина-то осталась! И знаете, что самое неприятное? Именно эта женщина последней видела Скока живым! Вы понимаете, что это значит?

Вид у Сукачева вдруг сделался совсем неважный – как у человека, с трудом удерживающего рвоту. Он неуверенно шагнул к столу и впился взглядом в фотографию. Почему-то именно это не слишком качественное и не слишком убедительное изображение произвело на него ошеломляющее впечатление. Возможно, он вообразил, что раз милиция располагает фотографиями, значит, женщина уже арестована и дает показания.

Сукачев грузно опустился на стул и рукавом халата вытер внезапно вспотевшее лицо. Он еще раз посмотрел на фотографию, взяв ее на этот раз в руки. Пальцы его предательски дрожали.

– Создается впечатление, Алексей Владимирович, – с холодной вежливостью сказал Гуров, – что кто-то дал вам задание свести эту женщину с Юрием Леонидовичем Скоком.

– Никто! – жалобно пискнул Сукачев. – Ну, посудите сами! Задание! Это смешно! Эта женщина просто знакомая Скока. Он сам велел привезти ее к Гайворонскому, понятно?

– Откуда привезти, Алексей Владимирович? – тихо спросил Гуров.

– Ну-у… откуда-откуда… Мы договорились с ней встретиться… – беспомощно хлопая глазами, забормотал Сукачев. – На Кузнецком мосту. По телефону договаривались. Она не знала, где живет Гайворонский, а на торжество не успевала… Потому что была занята на работе. Поэтому Скок меня и попросил. Он-то уехал к Гайворонскому сразу…

– Гладко заливаешь, – перебил его Гуров. – Только все пальцем в небо. Скок до того рокового вечера не был знаком с этой женщиной. Свидетели это подтверждают. А значит, никак не мог он вас просить привезти ее к Гайворонскому. Вас попросил об этом кто-то другой. Кстати, хотите узнать, кто эта дамочка на самом деле?

– Ну, допустим, – испуганно сказал Сукачев.

– Евсеева Тамара Петровна, тридцати шести лет, числится в республиканском розыске, – продиктовал Гуров. – На ее совести как минимум десяток убийств да неизвестно сколько ограблений. Бандитка она, Алексей Владимирович, убийца!

Сукачев смешался. Не поднимая глаз, он затравленно пробурчал: