Жаба в дырке - Татьяна Нильсен

своё дело. Регистрировать брак они улетели в Данию. В Германии такая процедура требовала времени и целой кучи документов от русской невесты, а датское государство с лёгкостью регистрировало всех желающих, и брак являлся легитимным во всех странах мира.

Неудовольствие друг другом, мелкие ссоры и даже раздражение начались почти сразу по возвращению из Европы. Может она стала причиной, может он, а может пелена спала. С яхты, по настоянию женщины, они переехали в съёмную квартиру, и это уже не нравилось Вольфгангу, менялся весь уклад и быт, к которому он привык. Зачем тратиться на аренду жилья, если на марине есть всё – магазин, прачечная, здания с туалетами и душевыми кабинами, рестораны, бассейн и даже спа – салон с хамамом! Под натиском мужчина уступил, нашёл приличную, обставленную мебелью квартиру с балконом и видом на море. И всё же, отношения двигались не в том направлении, не туда, где жили надежды на тепло, уют, взаимопонимание и поддержка. Новая жена тратила деньги с лёгкостью фантиков из-под конфет. В элитных парикмахерских делала причёски, укладки, маникюр и педикюр, красила глаза и губы. Понятно, нанести лёгкий вечерний макияж это нормально, а накладывать грим, часами сидя у зеркала с самого утра какой-то тайный мазохизм. С мая по октябрь градусник на побережье поднимается до плюс сорока пяти градусов. На булыжных мостовых можно спокойно пожарить яичницу! Самое время сидеть в море или валяться под шезлонгом! Какой макияж, краска потечёт от жары через несколько минут после появления на улице, как часы на картине Сальвадора Дали «Постоянство памяти». И потом, женщина поменяла статус, стала женой, пора поменять и приоритеты, акцентировать внимание на кухне, уборке, глажке и уюте в квартире. А она без устали скиталась по магазинам, покупала наряды и обувь, словно её гардероб стоял совсем пустым. Он же всё время проводил на марине. Раз в три года яхта требовала капитального ремонта. Пользуясь тем, что лодка стояла пустая, Майершайн заключил контракт с администрацией инженерного корпуса, на выполнение определённых работ. Сотрудники марины подняли лодку из воды и поставили на площадку, предварительно расперев специальными приспособлениями. Чтобы сэкономить средства, наёмных работников не приглашал, все работы выполнял сам или просил о помощи знакомого англичанина – «марангоша» или «карпентера», что одно и то же и по-турецки, и по-английски значит плотник. Мужчины чистили днище яхты от водорослей и ракушек, наносили антифоулинг на корпус, перебирали мотор, шлифовали деревянные надпалубные конструкции и на несколько раз покрывали лаком. Вольфганг очень уставал, работа при сорокаградусной жаре изматывала, и давал знать о себе всё время ноющий сустав. После операции доктор предупредил, что вскоре потребуется операция на другой ноге. Такой день неуклонно приближался, Майершайн чувствовал это. Он возвращался домой после обеда, зачастую просто не заставал жену дома. Печальнее всего выглядела кухня, в которой сияли чистотой пустые кастрюли. Ну, не любит, не умеет женщина готовить, молодая ещё, научится, зато чистоплотная! Для немца Вольфганга очень важен был «заубер» в доме, то есть порядок, и хозяйка распределяла каждую мелочь на своё место. На этом, кажется, её достоинства заканчивались. Мужчина хотел верить, что со временем отношения в семье изменятся, хотя, в глубине души, понимал, что Изабель уже сформированная личность, которой далеко за тридцать, и тешить себя пустыми надеждами не имеет смысла. И всё же у них семья, любовь, вдвоём можно преодолеть все трудности! Вольфганг умел готовить, любил и с удовольствием хозяйничал на кухне. Зачастую ужинали дома, но если он сильно уставал, выезжали в город перекусывали в каком-нибудь ресторанчике. Перед сном, сидя на балконе и вглядываясь в море, он выпивал немного виски, а она в это время сидела возле телевизора и цедила кефир. Вольфганг отличался постоянством, даже толстостенный бокал для тяжёлого алкоголя привёз из Любека. Зачастую он обыскивал полки и находил низкий стакан с белым ободком в раковине. В такие моменты накрывало глухое раздражение:

«Зачем брать мой единственный бокал для виски и наливать туда кефир? На полках полно кружек, чашек и бокалов нет, она использует именно мою посуду!»

Их разговоры постепенно свелись к скупым приветствиям по утрам и пожеланий спокойной ночи вечерами. Неожиданно поведение жены изменилось, она стала покладистой, разговорчивой и даже перестала таскать его стакан для виски. Через несколько дней он понял причину изменений – женщина захотела уехать в Европу. Она ластилась и уговаривала продать после ремонта яхту, купить недвижимость в Германии и осесть там.

– Зачем тебе Европа? – недоумевал Вольфганг, – здесь тёплое море, у тебя есть всё для достойной жизни, даже яхта! И потом, нам будет довольно сложно прожить только на мою пенсию вдвоём! Германия дорогая страна!

– Разве у тебя нет сбережений? – жена недовольно передёргивала плечами. – После продажи лодки мы распределим средства, я наводила справки, можно купить квартирку в пригороде какого-нибудь крупного города.

– Что буду делать я в скворечнике. С инвалидностью мне будет довольно сложно найти работу. Здесь мы можем путешествовать по морю, много находимся на свежем воздухе, купаемся, едим круглый год свежие овощи и фрукты!

Никакие увещевания и резоны на Изабель не действовали, и в голову мужчины закралось подозрение, которое впоследствии переросло в уверенность, что весь сыр бор с браком нацелен был не на создание семьи, а на получение документа для проживание в Европе. Начались склоки, перепалки, переходящие в скандалы. Часто Вольфганг оставался ночевать на пыльной яхте. Он брызгал себя антимоскитным спреем, укладывался на палубе, смотрел в ночное небо и думал, что сделал не так?

И всё же отношения неумолимо двигались к логическому завершению. Однажды он вернулся домой в неурочное время весь пыльный, потный и уставший. В квартире застал помимо жены ещё одну женщину и двух чернявых мужчин. Компания смеялась, пила вино и угощалась турецкими сладостями. Майершайн не сказал ничего, только недобро зыркнул глазами и удалился в душевую. Вернувшись с полотенцем на шее и в свежих шортах, не обнаружил никого, и даже жена исчезла. На столе стояли стаканы с остатками вина и пепельница полная окурков. Он залез в шкаф, где держал наличные сбережения в евро и ничего не обнаружил. Мужчина и раньше замечал пропажу то десяти, то двадцати, то пятидесяти евро, но ничего не спрашивал у Изабель. Конечно, она могла обменять на лиры и потратить на парикмахера или спустить в торговом центре на шмотки, но в семье должно быть принято, говорить о предстоящих расходах. Майершайн не считал себя скрягой или жадиной, но он должен распределять средства сначала на важные нужды – оплата марины,