Калейдоскоп - МаксВ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сорокин кивнул:
– Я понимаю.
– У пульта управления физиоконвертера будет Амалия Сергеевна Петренко. Ты явно слышал о ней. Тут тебе опасаться нечего. Преобразование все перенесли благополучно. Вышли из аппарата в безупречном состоянии. Мы передаем тебя в руки квалифицированного специалиста. Амалия Сергеевна – лучший оператор конвертеров во всём мире. Она работала почти во всех экспедициях подобного профиля. Поэтому ее и назначили к нам.
Дмитрий улыбнулся женщине, и Окунев прочел на её лице какое-то неясное чувство – то ли жалость, то ли гнев, а может быть, просто страх. Но это выражение тотчас исчезло, и она ответила юноше, который стоял перед столом, ясной улыбкой – типичной для неё чопорной улыбкой, как будто ей было противно это делать.
– Жду с нетерпением своего преобразования, – сказал молодой человек.
Сказал весело, с задором, словно речь шла о каком-то развлечении.
Но потехой тут и не пахло.
Дело было очень серьёзное, серьёзнее некуда. От этих опытов зависело будущее деятельности человека здесь, под землёй, в самом чреве Каверны. Если они увенчаются успехом, станут доступными ресурсы этой бездонной кладовой. Человек подчинит себе Каверну, подобно тому, как он уже подчинил себе всё вокруг, даже гравитацию. Если же опыты закончатся неудачей…
Если они провалятся, человек и впредь будет обременен и скован чудовищным давлением, огромной силой тяготения, предельно чуждой химией. Он так и останется, пленником построенных механорами ангаров, не сможет сам шагать в этих гиблых местах, видеть всё своими глазами, будет полностью зависеть от видеокамер и громоздких вездеходов, неуклюжих инструментов и механизмов или не менее неуклюжих механоров.
Потому что без средств защиты, в своем естественном облике человек здесь будет тотчас раздавлен колоссальным давлением в несколько миллионов килограмм на квадратный метр – давлением, рядом с которым дно земного океана покажется вакуумом.
Даже самые прочные сплавы, изобретенные человеком, не выдерживали давления в Каверне, и непрерывно хлещущих щелочных ливней. Они либо крошились и шелушились, либо превращались в ручейки и лужицы солей аммония. Только особая обработка металла, перестройка электронной структуры позволяли ему выдерживать вес слоя бушующих едких газов атмосферы жуткого подземелья. И даже после такой обработки его ещё надо было покрывать кварцевой плёнкой против все разъедающих аммониевых дождей.
Из подвального этажа доносился гул двигателей, которые работали непрерывно, не умолкая ни на миг. Так положено, ведь если они встанут, подача энергии на металлические стены ангара прекратится, исчезнет защитное поле, а это конец.
Снова под столом проснулся Ворила, и почесался, стуча об пол ногой.
– Что-нибудь ещё? – спросил Дмитрий.
Окунев покачал головой:
– Может быть, у тебя есть какое-нибудь желание, может быть… Он чуть не сказал «напиши письмо», но, слава богу, вовремя спохватился.
Молодой человек поглядел на часы.
– Так, значит, в течение часа, — сказал он.
Повернулся и вышел.
Окунев знал, что Петренко смотрит на него. Не желая встречаться с ней взглядом, он принялся листать бумаги.
– И до каких пор это будет продолжаться? – спросила Амалия, выговаривая слова по слогам.
Он нехотя повернулся и посмотрел на неё. Прямые тонкие губы и гладкая, – чуть ли не глаже обычной, – прическа придавали ее лицу странное, даже пугающее сходство с посмертной маской.
Стараясь не придавать словам эмоциональности, Павел сухо ответил:
– До тех пор, пока это будет необходимо, – Он старался говорить спокойно и бесстрастно, – Пока есть хоть какая-то надежда.
– Вы собираетесь и дальше приговаривать их к смерти, – сказала она, – Собираетесь снова и снова посылать их на неравный бой с Каверной. А сами будете сидеть тут в полной безопасности.
– Ваше благородство в этой ситуации неуместно, Амалия Сергеевна, – произнес Окунев, едва сдерживая ярость, – Вам не хуже моего известно, для чего мы это делаем. Вам также ясно, что в своем физическом обличье человек бессилен против Каверны. Единственный выход – превращать людей в таких тварей. которые могут существовать на этой адской поверхности. Этот способ давно проверен.
Несколько человеческих жизней – не слишком высокая цена, если мы в конце концов добьёмся успеха. Сколько раз в прошлом люди жертвовали жизнью ради ерунды и всякого вздора. Так неужели нас в таком великом деле должна смущать мысль о единичных жертвах?
Женщина сидела очень прямо, сложив руки на коленях, седеющие волосы серебрились на свету, и, глядя на неё, Павел попытался представить себе её чувства, ее мысли. Не то чтобы он её боялся, но ему было с ней как-то не по себе. Эти проницательные голубые глаза слишком много видят, эти руки чересчур искусны. Быть бы ей чьей-нибудь тётушкой и печь блины мелкой ребятне. Но она не тётушка, она первейший в мире оператор физиоконвертера, и она недовольна его действиями.
– Здесь что-то не так, Павел Сергеевич, – заявила она.
– Совершенно верно, – согласился он, – Именно поэтому я посылаю молодого Сорокина одного. Может быть, ему удастся выяснить, в чем дело.
– А если не удастся?
– Пошлю ещё кого-нибудь.
Она медленно встала и пошла к двери, но около его стола остановилась:
– Быть вам великим человеком, Окунев. Уж вы своего не упустите. А сейчас такой случай представился! Вы это сразу сообразили, когда ваш ангар выбрали для опытов. Справитесь с заданием, сразу подниметесь на ступеньку-другую. Сколько бы людей ни погибло, вы все равно пойдете в гору. Вам, похоже, на людей наплевать!
– Амалия Сергеевна, – сухо произнес он, – Дмитрию скоро выходить. Будьте любезны, удостоверьтесь, что ваш конвертер…
– Мой конвертер, – холодно ответила она, – тут ни при чём. Он выполняет программу, которую разработали биологи. Вместе с айтишниками.
Сгорбившись над столом, Окунев слушал, как её шаги удаляются по коридору.
Все правильно. Программу разработали учёные – высококлассные специалисты. Но они могли ошибиться. Достаточно промахнуться чуть-чуть, отклониться на волосок, и конвертер будет выпускать не то, что нужно. Каких-нибудь модификантов, которые в определенных ситуациях от непредвиденного стечения обстоятельств могут не выдержать, расклеиться, потерять голову.
Потому что человек довольно смутно представлял себе, что происходит за стенами ангара. Он мог полагаться только на показания своих приборов.
