Осужден и забыт - Фридрих Незнанский

Хуан Карлос скривил губы так, словно проглотил вместо устрицы гусеницу, и заявил о своем неприятии всего американского. В его глазах я прочитал откровенную ложь. Вероника хихикнула, но тут же прикрыла ротик ладошкой. Ее пухлые губки расплылись в обезоруживающей улыбке под грозным взглядом всесильного супруга.

Мы с Катей сделали вид, что ничего не произошло.

Катя взяла Хуана Карлоса под руку и отвела в сторону.

– Сеньор Карлос, я бы хотела показать вам мою оранжерею. Я ею очень горжусь, – премило улыбнулась она.

Президент бросил на свою жену резкий взгляд и, выдавив из себя улыбку, согласно кивнул.

Едва они скрылись в одной из окружающих зал дверей, как Вероника повисла у меня на руке.

– А что покажете мне вы, сеньор Михайлов? – заглянула она мне в глаза.

– О! Просто Алесандро, – рассмеялся я и приложил руку к сердцу. – Для вас просто Алесандро.

– Хорошо. Вы прекрасно говорите по-испански.

– Благодарю.

– Так что же, Алесандро, вы мне покажете интересного?

– Могу предложить мою библиотеку.

– Ой как интересно! – Вероника хлопнула в ладоши. – Ужасно люблю книги.

Я ей нисколько не верил, но это ровным счетом ничего не значило. По широкой парадной лестнице мы поднялись на второй этаж. А вот удивление сеньоры Карлос при виде упирающихся в потолок стеллажей с книгами было вполне искренним.

– И вы это прочли? – В голосе Вероники звучали изумление и любопытство одновременно.

Я усмехнулся: театральных талантов у нее было не отнять.

– Конечно, не все.

– А вот эта, например, о чем? – Она указала на большую книгу в яркой суперобложке.

– Эта? – Я извлек книгу из тесного ряда ее соплеменниц и протянул Веронике. – Последнее иллюстрированное издание по культуре и мифологии инков.

– Вот как! – Она полистала страницы. – Не думала, что человек другой национальности и, естественно, культуры будет интересоваться культурой и историей населявших когда-то наш континент народов.

– Почему бы и нет. Я, кстати, живу в Аргентине и считаю себя просто обязанным, сеньора Карлос, знать хотя бы ее прошлое.

– Ну-ну, – Вероника надула свои очаровательные губки. – Мы же договорились – без фамильярностей.

– Простите. – Я наклонил голову, принимая ее игру.

Она придвинулась вплотную, все еще держа книгу в левой руке, правую положила на мое плечо, шепнула:

– На первый раз прощаю. Но только на первый раз.

Я ощутил легкий цветочный аромат духов. Этот тонкий, пьянящий запах, казалось, заполнил все пространство вокруг меня и сейчас ворвется внутрь.

«Ну и сокровище отхватил себе президент!» – подумал я, одновременно просчитывая, как вести себя дальше с этой дамочкой. Обострять едва сложившиеся отношения не хотелось.

А Вероника заглядывала, проникала в меня своими огромными синими глазами и чего-то ждала. Наконец так же тихо сказала:

– Вы интересный мужчина, сеньор Алесандро. Я завидую вашей жене.

Я раскусил ее окончательно: типичная самка под личиной первой леди страны. С такой нужно вести себя осторожно. Прохлопаешь ушами – и попадешь в паскудную ситуацию. Но и отталкивать ее нельзя. Наживешь врага. А они ни к чему. Тем более что от дружбы с ней будет куда больше пользы.

Как можно ласковее я взял сеньору Карлос за руку, все еще покоящуюся на моем плече, и в тон ей, тихонько, напомнил:

– Вероника, нас ждут гости…

28 июня 1969 года.

Пришло приглашение от президента провести выходные на его яхте. Я не сомневался, что инициатором этого приглашения являлась его супруга, и мысленно поблагодарил сеньору Карлос за проявленную заботу.

Я догадывался, с чем связана эта морская прогулка по заливу. Три дня назад глава нашего соседа Уругвая побывал в Буэнос-Айресе, вел какие-то переговоры, подробности которых в прессе не упоминались. Лишь расплывчато было замечено, что Аргентина и Уругвай собираются расширить границы обоюдовыгодной внешней торговли, во что лично я с трудом верил. Официальный прием и банкет остались позади, и, видимо, Хуан Карлос решил развеяться, а заодно и отметить удачный исход этой встречи за закрытыми дверями.

Излишне говорить, что у меня был свой, профессиональный интерес к событиям последней недели, и приглашение поступило как нельзя кстати. Единственное, что беспокоило, – «исчезновение» Педро Аурильо. Кто-кто, а уж он-то наверняка мог пролить свет на эти мудреные переговоры. Но генерал как испарился: не звонил, не появлялся в министерстве. Я решил подождать еще три-четыре дня.

Катя со мной прибыть не смогла: внезапно заболел Слава, и она не отходила от него. Пришлось предстать перед президентской четой в гордом одиночестве.

По блестящим глазам Вероники я понял, что она этому весьма рада. А вот стоило ли радоваться мне?

Военные и сановитые чиновники – окружение Хуана Карлоса – изрядно выпили и явно тяготились присутствием жен. Правда, на двухпалубной яхте президента места было предостаточно, так что желающие могли, при определенной доле находчивости, найти тихое укромное место. Я предпочитал оставаться на виду, надеясь услышать от подвыпившего и распустившего свой язык какого-нибудь гостя полезную для себя информацию. Но генералы и министры будто сговорились – болтали ни о чем: кто об охоте, кто о новой вилле или автомобиле, иногда о политике. И ни слова об Уругвае!

Вероника постоянно находилась при супруге, лишь изредка бросала на меня косые взгляды. Это настораживало больше, чем если бы она периодически находилась рядом. Родилось смутное ощущение, что она что-то затеяла, и еще – что ты дичь, на которую открыли охоту.

Пресытившиеся угощением и уставшие от ночных бесед гости еще спали в своих каютах, когда я, с первым лучами солнца, поднялся на верхнюю палубу. Качка практически не ощущалась. Яхта, словно поплавок, застыла на гладкой, как зеркало, поверхности залива. Да и яхтой это судно называли, скорее всего, в шутку. Оно было настолько вместительным, что больше походило на прогулочный пассажирский теплоход экстра-класса.

Я расположился в шезлонге у небольшого бассейна, вытянул ноги и беззаботно подставил лицо свежему, приносящемуся с океана ветерку. Оранжевый диск выплывал из-за линии горизонта и прокладывал по воде блестящие дорожки. Где-то там, на востоке, находилась она, далекая, давно покинутая родина. Я ловил себя на мысли, что чаще стал думать о том, что никогда ее уже не увижу. И самое странное – это не приносило огорчения или тоскливого чувства ностальгии. Наоборот, постепенно я начал сознавать, что у меня появилась еще одна родина, во всяком случае, у моих детей. И если я нужен первой здесь, то так тому и быть. Вторую я успел полюбить, прижиться в ней и даже окружить себя определенным кругом настоящих друзей.

Океан и нависшая над ним предрассветная тишина подействовали как гипноз. Я закрыл глаза и погрузился в дрему.

Аромат полевых цветов, невесть откуда взявшийся среди раскинувшейся вокруг воды, ворвался в подсознание и заставил разомкнуть веки… Опустившись на колени, у моего шезлонга расположилась Вероника. На ней был белый купальный халат, рыжие волосы собраны в пучок.

– Не ожидала встретить вас здесь, сеньор Алесандро, – протянула она, словно еще не совсем проснулась.

– А уж как я не ожидал увидеть в такую рань вас, – парировал я, ни на минуту не сомневаясь, что встреча эта не случайна.

– Это почему же? – Вероника изобразила свою любимую гримаску – надула губки. – Я каждый день рано утром купаюсь в бассейне. Если, конечно, есть такая возможность.

Я приподнялся на локте и прямо посмотрел ей в глаза:

– А сегодня как раз такая возможность имеется.

– Вы абсолютно правы. – Она ответила мне таким же взглядом и добавила: – Сегодня у меня имеется возможность…

Я постарался не тушеваться и вести себя как можно спокойнее. Начинался спектакль по заранее написанному сценарию. И сценаристом в нем выступала Вероника, а может, и главной героиней.

– Почему вы одна?

– Хуан Карлос никогда не встает так рано. – Она поднялась. – Составите мне компанию? – И направилась к бассейну.

Отказываться я просто не имел права и последовал за ней. У бассейна Вероника остановилась и пропустила меня вперед.

– Уступаю дорогу мужчине. Ну же, сеньор Алесандро, ныряйте. Или вы боитесь воды… или меня? – Она тихо рассмеялась.

Я забрался по короткой лесенке на борт и прыгнул в голубую, прозрачную воду. Вынырнув, обернулся в ее сторону.

Вероника не спеша взошла на бортик, где минуту назад стоял я, она вся сияла от внутреннего торжества. Так же не спеша распустила волосы. Они густой огненной копной рассыпались по ее плечам. Мгновение спустя освобожденный от пояса халат уже валялся на палубе. В мягких, пляшущих лучах утреннего солнца она предстала предо мною в костюме своей прародительницы Евы. И, ничуть не смущаясь наготы, медленно, будто выставляя напоказ свое шикарное тело, опустилась по лестнице в воду.