Нежный киллер - Владимир Григорьевич Колычев

— Много кто промышляет, — хмыкнул Павлов.

Кто-то внаглую браконьерствует, кто-то под прикрытием официально зарегистрированных фирм или, вернее, ферм по разведению товарного осетра. И тех, и других, как правило, крышуют бандиты. И не только. Встречаются и оборотни в погонах.

— Да не похож он на рыбака, — покачал головой Колышкин. — Руки у него — только с удочкой ходить…

— Ну, Пятак, например, сети не ставит, а улов у него немалый, — вслух подумал Максим.

— Кто-то добывает рыбу, а кто-то доит рыбаков… — усмехнулся эксперт. — Ну что, поднимаем?

Труп вытащили из могилы, уложили на землю. Судмедэксперт Величаев склонился над ним, осмотрел шею и подтвердил вывод своего коллеги. Смерть наступила в результате удушения.

— На джинсах кровь, — заметил он.

Максим присмотрелся. Джинсы черные, да еще и грязные, пятно крови на них в глаза не бросалось. А на правой штанине действительно кровь, но ни прокола, ни разреза, ни тем более пулевого отверстия.

— Может, с рукава накапало? — предположил он.

Величаев не ответил, он не постеснялся стянуть с покойника джинсы, и взгляду открылась бинтовая повязка с выступившей на ней кровью. Мужчина был ранен в бедро с внутренней его стороны, в самой верхней части.

— Не думаю, что это пуля… — качнул головой судмедэксперт. — Может, нож?

— Надо бы глянуть, что, — сказал Планидкин.

— Прямо сейчас?

— Может, там крючок на акулу.

— Ну, акулы у нас тут не водятся… Хотя…

Величаев прямо на месте стал разбинтовывать рану. Максим далеко не уходил, вместе с Колышкиным подошел к месту, где не так давно стояла подозрительная машина.

— Осторожно, не затопчи мне! — Колышкин на всякий случай тронул Максима за плечо.

От машины, вернее, от места, где она стояла, следы тянулись до самой могилы. Следы ног, следы волочения. Тело тащили по земле от самой машины. А натоптал, судя по отпечаткам обуви, один человек. Будь преступников двое, они бы перенесли тело с места на место, а в одиночку труп можно было только волоком по земле тащить.

— Здесь, я так думаю, труп лежал. И долго, трава до сих пор не поднялась… — Колышкин, казалось, разговаривал сам с собой. Но Максим внимательно его слушал. — А крови не натекло. Значит, раны уже не кровили. Ни та, ни другая.

— Рука, возможно, тоже перебинтована, — предположил Палов.

— Да, надо глянуть.

Величаев разбинтовал ногу, затем осмотрел руку, как угадал Максим, также перевязанную. И в одном месте осмотрели рану, и в другом.

— На нож похоже. Или даже на скальпель, — пожимая плечами, предположил судмедэксперт.

— На скальпель?… А нож для накладывания гипса?

— Может быть.

— А в руку глубоко вошел? — спросил Максим. Он и сам склонился над трупом, осматривая с виду несерьезную рану.

— Довольно глубоко.

— Нож мог застрять в ране?

— Мог.

— Потерпевший мог вытащить его из раны, сунуть в карман. Перемахнуть через забор, спрыгнуть. Забор не самый высокий, но и не низкий. Потерпевший мог неудачно спрыгнуть, нож мог врезаться в ногу.

— Из кармана в ногу?… — Величаев снова склонился на трупом. — Ну да, карман в крови… Прорезь вот!..

— А ножа нет?

— Нет.

— И документов тоже.

— Документов нет, — подтвердил Планидкин.

— Это все Малахов! — улыбнулся Павлов.

— Что Малахов? — встрепенулся Колышкин. Посмотрел на труп, недоуменно глянул на Максима. Неужели Малахов убийца?

* * *

Рабочий день еще не перевалил за экватор, а спать хочется, как будто глубокая ночь на дворе. Впрочем, Артем не жалел о том, что и эту ночь провел в больнице с Евой. И сегодня он будет с ней, но только до полуночи. Сегодня он точно отправится домой, поспит хотя бы шесть часов, утром сделает зарядку, примет душ, а может, даже и в Недвиге искупается. А почему бы и нет? Место там для купания отличное, лето жаркое — вода теплая. А можно и сейчас отправиться. А заодно и пообедать. Люба наверняка что-нибудь вкусненькое приготовила.

Артем и не думал спать, но вдруг задремал, и ему приснилось, что он на берегу реки. Он заходит на мостки, подходит к самому краю, и вдруг звучит выстрел.

— Разрешите!

Артем открыл глаза и увидел, как в кабинет входит Павлов.

— Чего кричишь, не на базаре!

— Да не кричу я, — удивился Макс. — Тихо сказал.

— Значит, приснилось. С нашей пристани нырнуть собрался, и вдруг выстрел.

— Это нервное. Давно не ныряли, — усмехнулся Павлов. — А надо бы, вода отличная.

— А по выстрелам у нас что?

— По выстрелам в Оршанову или вообще?

— Вообще.

— Вообще стреляют. И душат… Ну а то, что хоронят где ни попадя, у нас каждая собака знает.

— Это ты хорошо про собаку сказал, — усмехнулся Малахов.

Он, конечно же, знал, кто нашел и отрыл сегодня покойника.

— Задушили человечка.

— Личность установили?

— Бельмесов Даниил Андреевич, восемьдесят шестого года рождения, в две тысячи девятом был осужден по статье… В общем, ограбление банка, шесть лет колонии строгого режима. Проживает в Самаре. Билета нет, документов нет, телефона нет, ничего нет. Будем выяснять, как он здесь оказался.

— Но ведь оказался.

— Оказался. У нас тут местных в киллеры стараются не брать.

— В киллеры? — нахмурился Артем, внимательно глядя на Павлова.

Максим улыбался, но не шутил.

— Поздравляю, товарищ подполковник! Вы выиграли приз! Вкусный обед, купание в Недвиге и… Вам бы поспать хотя бы до вечера!

— Что, так плохо выгляжу?

— Дело не в этом, дело в том, что приз!.. Спросите, за что?

— Ну, если ты настаиваешь.

— Киллер, который в Оршанову стрелял, нож с собой унес. Вы сказали, что на этот нож он мог потом напороться. Так и оказалось!.. Бельмесов ранен одним ножом и в руку, и в ногу. Тем самым ножом, который запустил в него наш доблестный костоправ-десантник. Попал ему в руку, а ножом Бельмесов проткнул себя сам. Характер раны на это указывает.

— Рана серьезная?

— Да нет, не очень. Но из серии «застрелить, чтобы не мучился». Вернее, задушить.

— И кто застрелил, чтобы не мучился?

— Да пока не знаем, но преступник следы не заметал. Не думал, что мы так быстро найдем могилу. Натоптал там хорошо, курил много, сигареты нашли, плевки. Следы от колес… А документы забрал, ничего не оставил. Значит, не исключал, что могилу когда-нибудь найдут.

— Если документы забрал, пальцы почему не отрезал? — усмехнулся Малахов.

Если человек имел приводы в милицию-полицию, если привлекался, а тем более имел судимость, отпечатки пальцев — это, считай, номер и серия паспорта.

— Мог бы и кислотой выжечь, — кивнул Павлов. — Но, видимо, не было кислоты. А отрубать поленился. Или побоялся. Это же кровь… А может,