Нежный киллер - Владимир Григорьевич Колычев

— Похоже на пулю, — кивнул он.

— Все-таки в меня стреляли! — Татьяна стояла бледная как смерть.

Павлов глянул на нее, взял за руку и провел в здание. Действительно, вдруг киллер вернется и попытается завершить начатое.

— Меня что, хотели убить? — Татьяна порывисто схватила Максима за руку.

— Не знаю.

— Это мне за Никса!.. Они же тогда хотели меня убить!

— Ну, не убить… — пожал плечами Павлов.

— А что?

— Ну, тогда было за что.

— Было за что меня убить?!

— Я не так выразился. Для них, для бандитов, было за что. Тогда ты подслушала опасный разговор.

— А сейчас?

— А сейчас там и без тебя показаний хватает.

И на фоне этих показаний совсем не важно, о чем думал Никс, разговаривая с Пантусом, поэтому Татьяну как свидетеля к делу не привлекали. Пантуса дожали, он до сих пор топит Никса. И Эдик Никишин, спасая свою шкуру, говорит, что брат на самом деле натравил Пантуса на Борщевика. Сдал Эдик своего брата, затем отказался от своих показаний против него. Через некоторое время снова признал его вину, потом снова пошел в отказ. Это ведь он воткнул кий в шею Борщевику, Пантус всего лишь его добил. Медицина так и не смогла дать определение, чей именно удар оказался смертельным.

— Где там?

— Так ведь следствие идет, свидетели дают показания, материалы дела передают в суд. Тебя даже не трогают.

— Если я никому не нужна, зачем тогда стреляли?

— Не знаю…

— А почему именно здесь? Именно на этом месте?

— Будем разбираться.

— Это месть. Это самая настоящая месть… И зачем я тебе про Никса сказала?

— Про Кирилла не говорила.

— Про какого Кирилла? — встрепенулась Татьяна.

— Кирилла Пятакова, брата Паши Пятака.

— И что?

— Кто он такой, чем занимается?

Максим наводил справки о Кирилле Пятакове. Не судим, но привлекался за незаконную добычу водных биологических ресурсов. Браконьерил Пятаков-младший, пользуясь покровительством брата.

— Мне все равно, чем он занимается!

— Браконьерит Кирилл, на икре, говорят, хорошо поднялся.

— Мне какое до этого дело? Мы с Кириллом давно уже разошлись!

— Может, он тебе за что-то мстит?

— За что?

— Вот я и спрашиваю, — пожал плечами Максим.

— Спрашивает он!.. — Татьяна обиженно смотрела на него.

— Пойми, под угрозой твоя жизнь. И если мы не найдем преступника, покушение может повториться.

— Но у нас действительно нет никаких отношений с Кириллом. И ему не за что меня убивать!

— А Паше?

— И с Пашей ничего нет.

— Совсем ничего?

— Ну, звонил недавно, мужика какого-то привезли, ему винтом руку чуть не оторвало. Кость перемололо.

— Лодочным винтом?

— Лодочным.

— Браконьер?

— Так сейчас самый смак начинается… Да и зачем этому Гоше меня убивать? Мы ему руку починили, сухожилия сшили…

— А привозили его в больницу?

— Да.

— Может, ты кому-то на дому незаконно помощь оказывала.

— Если честно, было как-то у одного человека пулевое ранение, в больницу обращаться было нельзя. Но это давно было, года три назад. Никто ничего…

— А если в подробностях?

— Ну нет! Мало меня убить хотят?

— А вдруг за это?

— Да нет… За Никса это, за Никса, не надо было ничего говорить!

— Я так понимаю, травмпункт на сегодня закрыт, — сказал Максим.

Татьяна кивнула, не понимая, куда он клонит.

— Давай так, я тебя сейчас провожу в травмпункт, ты закроешься на все замки, никому не будешь открывать.

— Я домой хочу!

— А потом я тебя отвезу домой.

— На Колхозную улицу?

— Если хочешь, буду тебя защищать?

Татьяна кивнула, успокаиваясь, и пообещала запереться в своем кабинете. Максим проводил ее, а когда вернулся во двор, увидел Малахова. Стасов ему что-то показывал, тот кивал.

— Через кусты ушел, — услышал Павлов. — И через забор. Следы там свежие, похоже, от кроссовок с черной подошвой. И, кажется, кровь есть, эксперты подъедут, посмотрят.

Стасов, похоже, время даром не терял. И свежий слом на веточке кустарника обнаружил, и следы от обуви на заборе, даже кровь заметил.

— Почему через забор? — в раздумье спросил Малахов, мельком глянув на Максима.

— Так забор с выступами, перемахнуть через такой — раз плюнуть. А машина с той стороны ждала.

— А откуда киллер знал, когда появится Оршанова? — спросил Максим.

— Ну так появилась. Туда-сюда часто ходит, — Стасов повел рукой от одной двери к другой.

— А если не часто?

— Но ведь ходит. И киллер это знал… А поджидал он Оршанову за этой трубой, — Стасов указал рукой на воздуховод, выступающий из земли у самого забора. — Очень удобная позиция, темно, народ не шмыгает.

Кусты шли вдоль дороги невысокой, но сплошной стеной. И только в том месте, откуда киллер вышел на Татьяну, виднелся узкий проход. Через него Максим и прошел к забору. И киллер проходил, сломав при этом веточку. А может, кто-то другой постарался.

— И ножи не теряют, — добавил он.

— Ну да, нож я не нашел, — кивнул Стасов.

— Или подобрал, или из раны вытащил и унес.

— Подобрать он не успевал… — не очень уверенно сказал Стасов — А из раны вытащить мог. Но не бросил. Кровь там… Пальчики вряд ли, а кровь точно.

— Если с собой унес, куда он его сунул? — спросил Малахов.

— Может быть, в карман.

— А забор я бы не сказал что низкий. Неудачное приземление вполне возможно.

— Думаете, преступник мог напороться на нож? — Максим не исключал такой вариант.

— Мог и напороться, — согласился Стасов. — И тем не менее он ушел. Я запрыгивал на забор, смотрел, нет на той стороне никого. И ничего.

— А спрыгивал?

— Не все сразу.

— Можете глянуть, — Малахов Стасову и Павлову. — А я здесь пока побуду. Ну а потом уже…

Начальник не договорил, но Максим и без того все понял. Знал он об аварии, в которую попала Ева. А вместе с ней, похоже, снова попал подполковник Малахов.

Глава 10

Зашевелились бандитские недобитки, снова бросили вызов закону. Цели своей киллер не достиг, сбежал, но работа идет, Павлов и Стасов совещаются, в любой момент могут появиться и снова в бой. Кудылин совсем не прочь был отвлечься от краж и заняться настоящим делом. Но в кабинет снова входила гражданка Дондукова. И не одна, а в сопровождении самого подполковника Малахова. Лето началось, а весеннее обострение не притупилось. Понятное дело, Малахова это не касалось. Если, конечно, Дондукова его вдруг не заразила. А выглядела она сегодня свежо, принарядилась, прихорошилась, сережки золотые в ушах в виде монет.

— Кудылин, ты почему отказываешься принять заявление? — строго спросил Малахов.

— Когда я отказывался? — Костя с трудом сдерживал возмущение.

— Давай разберись и прими меры.

— Так я