Пока смерть не разлучит нас - Галина Романова

– Да? Жаль… – промямлила Ритка сухо и опустила вдруг глаза.

А что, ей надо было комедию перед ним ломать? В истерике забиться? Да, жалко Ивана, неплохой парень, жить бы ему и жить, но и только! К тому же знала она про его гибель. Сразу после звонка мужа она в отдел кадров его фирмы позвонила и узнала подробности, поведанные ей трагическим шепотом. Она ведь жена босса, кто посмеет утаить от нее информацию.

Ну, узнала и узнала про Чаусова и Колю ждала с нетерпением, чтобы утешить, подставить ему свое надежное крепкое плечо.

И плечо подставила, и слова нужные нашла. Видела же, что растроган он встречей такой, до глубины души растроган. Он всегда был очень сентиментальным, взрослый ее муж. А теперь вот правды она от него ждала. Настоящей правды, а не той, которой он милицию потчевал. А правдой Коля, судя по всему, делиться с ней побаивался. Разве не видно? Мнется, сидит, глаза прячет, руки и те убрал со стола. Вопрос, почему: неприятны ее прикосновения или стыдится, что недостоин он их? В любом случае во всей этой истории без женщины не обошлось.

Вспомнив об утренних пассажах любимого, Рита протяжно и горестно вздохнула. Теперь от ее воли и выдержки многое зависит, если не все. Будет умницей – сохранит семью, мужчину в своей постели и все то, что к этому мужчине прилагалось.

Пойдет на поводу глупой бабьей ревности, которая ей сегодня всю душу избороздила в кровь отвратительной подлой лапой, – потеряет все. А терять Рита ничего и никого не хотела, включая и того бесхребетного массажиста, с которым виделась дважды в неделю. И не потому, что вялотекущий роман с ним то затухал, то снова набирал обороты, но так и не достиг до сих пор того апогея, которого она так жаждала. А потому, что массажистом он был первоклассным, и денег стоили его сеансы немалых.

Ревновать мужа ей было не позволено ее жесткими и строгими рамками, в которые она раз и навсегда загнала свое семейное счастье. Ей надлежало выслушать, понять (!), принять решение, которое устроило бы их обоих, и… и, конечно же, простить, жалеючи. Но ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы за жалостью этой самой ее Коленька пополз туда…

– И мне кажется… – продолжил Бобров после длительной паузы, – что в его убийстве хотят обвинить меня.

– Да?! – Рита округлила глаза от неожиданности.

Это был удар ниже пояса. К этому она была не готова. И выдержка едва ей не изменила, и она еле удержалась, чтобы не заголосить.

– Напрямую мне никто пока не говорит об этом, – промямлил Бобров, с грохотом установил на стол локоток и водрузил массивный подбородок на крепко сжатый кулак. – Но это сегодня, а вот завтра… Когда установят, что я соврал…

– Ты, значит, сказал, что был на даче в то время, когда предположительно убили Ивана, так?

– Типа того.

– А на самом деле где ты был?

– А на самом деле я в это время дико скандалил с Иваном, – признался Бобров. – И мы чуть не набили друг другу морды.

– Да? И что же вас остановило? – рассеянно поинтересовалась Рита, она все еще пыталась создать свою версию случившегося, а не ту, которую слышала от мужа, он же наверняка и ей врал.

– Его остановило то, что я его работодатель, видимо, – вяло пожал плечами Бобров, он как-то не успел проанализировать нерешительность Ивана в тот момент, о себе самом все давно понял.

– А тебя остановила элементарная трусость, – кивнула Ритка, сразу его раскусив. – Какой же дурак станет с этим культуристом связываться! Оно и понятно… Непонятно другое, Коленька!

– Что? – Он увильнул от ее взгляда, как нашкодивший подросток.

– Непонятно, что вы могли не поделить с Чаусовым. И что же, милый?

Она знала что! Вернее, кого! Не конкретно имя и фамилию, но что особь женского пола встала между боссом и его охранником, теперь она уже не сомневалась. Важно сейчас было сохранить лицо, сохранить семью, мужа и…

Кажется, она повторяется. И боль в сердце, процарапанном глубоко и жестоко, тоже повторяется. Но она ведь не имеет права обращать внимания на эту боль, не так ли? Она взрослая умная девочка, она сдюжит.

– Можешь не отвечать, – кивнула она с пониманием, Бобров тупо смотрел в стол и молчал, как рыба. – Я и так знаю, что не поделили вы женщину. Кивни хотя бы, Коленька, если я права.

Он кивнул. И сердце ее с противным хрустом развалилось на два неровных и рваных в месте разлома куска. Такое сердце она часто видела на плакатах перед кабинетом кардиолога, и разлом этот назывался инфарктом. Ее сердце разорвалось пополам не от инфаркта, оно разорвалось от боли и позора.

Да! Да, ей было больно! Пускай был массажист, но он ведь ничего для нее не значил. Он всего лишь глупый симпатичный мальчишка, и безо всякого секса лапающий ее тело во время сеансов – это было его профессией. Пусть был еще кто-то, но это же все пустое. Это ничего не значащие в ее жизни эпизоды. Ее жизнь в этом вот угрюмом полнеющем мужчине, вдруг обратившем внимание на свою полноту лишь сегодняшним утром.

Вчера они делили какую-то бабу, стало быть, доделились до того, что Чаусов погиб. А сегодня он – жизнь ее, печаль ее – таращился на свою жирную задницу в зеркала при закрытых дверях ванной и ненавидел при этом свою жену за то, что она его раскормила.

Чудовищно! Страшно! Гадко! И… и как сказать об этом детям?!

– У тебя с ней было что-нибудь?

Мерзкий банальный вопросишко выскочил помимо ее воли. Он и значения-то особо теперь не имел. Имело значение то, что Коля вдруг комплексовать начал, что вдруг до публичного скандала с возможным соперником опустился, и соперник потом самым неведомым образом погибает. И еще значение имело то, что Коля побывал в милиции в роли допрашиваемого. Первый раз за всю свою жизнь побывал, между прочим! А ведь был безупречен и незапятнан еще совсем недавно. И все так считали, и он сам в том числе. Не обошла, стало быть, и их чаша сия, и им пришлось пригубить из нее, не захлебнуться бы теперь.

– Не было!

Он так резко вскинулся и так прямо и с таким возмущением глянул на нее, что Рита поверила мгновенно – до секса дело не дошло.

– А у Чаусова?

Это уж вообще было не ее дело, но все равно спросила.

– Думаю, что тоже нет, – замотал головой Бобров, и ей вдруг показалось, что он проговорил это с ревностью. – Вика, она… Она не такая…

Ах, Вика! Ну да, ну да, а кто же еще!!! Станет ее Коленька напрягаться и искать женщину на стороне. Для этого времени нужно вагон, а с ним у него вечный напряг. И желание еще нужно, плюс повадки хищника. А всем этим тоже слегка обделила его природа. Спокоен он был, не алчен в вопросах, касающихся женщин. Да и ленив.

А секретарша всегда в зоне видимости, всегда на расстоянии протянутой руки.

– А какая она – твоя Вика?

Рита старалась говорить спокойно и снисходительно, как если бы ей был безразличен мужнин мимолетный интерес, но внутри у нее все клокотало.

Удавить не жалко мерзавку! Глаза выцарапать и за волосы оттаскать по приемной. Не такая она!

– Да не моя она, Рит. – Бобров смущенно сморщился и заерзал на стуле. – Ты не усложняй хотя бы это.

– В результате этого, как ты выражаешься, ты попал с головой в дерьмо, дорогой мой, – напомнила она как будто мимоходом и совершенно спокойно, но по лицу ему врезать хотелось до боли в суставах. – Кстати, она не замужем, твоя Вика?

И вот тут с ним что-то сделалось такое, от чего ей снова стало нехорошо и противно. Ее муж, всегда державший голову прямо, вдруг вогнал ее по самые уши в плечи и заморгал так, словно плакать собрался.

Неужели замужем? Неужели вчерашняя безобразная сцена с Чаусовым произошла на глазах ее мужа? Господи, стыдобища какая! Перед детьми, друзьями, соседями. Мама, когда узнает, что скажет?!

Хотя мама могла сказать только одно – разводись. У нее с этим запросто. Ей нечего было делить со своими мужьями. И терять особо тоже, самый продолжительный союз двух сердец – одно из которых принадлежало ее матери – продлился чуть больше двух лет. Разве это срок? Это они с Николаем уже почти два десятка лет вместе. И никогда ведь, никогда даже в мыслях Рита не могла предположить, что ее муж способен кем-то увлечься очень серьезно. Тем более секретаршей! Он презирал служебные романы и друзей своих не раз клеймил за это, если кому-то из них пришлось оступиться. А тут…

А тут влюбился в собственную секретаршу, срам, да и только! А что влюбился, Рита не сомневалась. Стал бы он тогда публично скандалить с подчиненными из-за нее. И жене вот представлять Вику свою в выгодном свете.

Она не такая!..

– Так замужем или нет? – чуть жестче повторила вопрос Маргарита.

– Она… Она вдова, – едва слышно обронил Бобров и вздохнул глубоко и протяжно. – Овдовела не так давно. И чтобы ты не задавала лишних вопросов, сразу скажу. К смерти ее мужа я не имею никакого отношения. Он повесился.

– Повесился?! – Рита вытаращила бледно-голубые глаза и беззвучно открыла тонкогубый рот, сделавшись похожей на огромную рыбину. – Как это повесился? Почему?! Твоя необыкновенная Вика довела?!