Фея Грёз, или Изнанка желаний - Наталья Соколова

Кое-как расчесав волосы пальцами и заплетя их в аккуратные косички, девчонки понуро потопали за Феей, которую в Академии за глаза звали «зверюгой» даже преподаватели. При всех своих достоинствах, по своей второй специализации она была Феей Раздоров, потому находиться с ней в одной аудитории было чревато. Каждая пара по этикету и благостному виду воспринималась студентами как ужаснейшая пытка.

Нимда неслась вперёд на всех парах, словно за ней гналась целая толпа неудачно отфеяченных орков с дубинами. Казалось, ей не было ни малейшего дела, успевают ли девчонки за ней или безнадёжно отстали.

«Вот ведь кошка драная! – Кипятилась про себя Крисиг, в очередной раз, споткнувшись о невесть откуда вылезший древесный корень и сильно ободравшая обе коленки. – Зачем так нестись, сломя голову»? Подруги помогли ей подняться, а потом Утар, что-то неразборчиво буркнув себе под нос, «обрадовала» остальных:

– Вы не заметили одну странность? – Глаза Феечки стали совсем злыми.

– Да тут всё шиворот-навыворот, мы же во сне, – передёрнула плечами Крисиг и показала вслед удаляющейся спине Нимды язык и скривилась.

– Корни вспучиваются там, где и деревьев-то никаких нет. Причём если бы мы не касались земли, они бы нас и не засекли. Мы совсем забыли про подарок из Царства Грёз, крылья. Лететь-то быстрее, чем тащиться на своих двоих.

– Ути, что бы мы без тебя делали? – в округлившихся глазах Крисиг отразилась досада на собственную несообразительность.

Вскоре три крылатые фигурки нагнали Нимду. Судя по отвисшей челюсти наставницы по этикету, порхающие над дорожкой вне досягаемости зловредных корней, её сильно впечатлили. До Рунной рощи девчонки добрались быстрее преподавательницы этикета. В отличие от неё они не только не запыхались, но так и продолжали кувыркаться в воздухе точно диковинные бабочки.

– И как это понимать? – серые глаза старшей феи потемнели от гнева, – ничего подобного я в жизни не видела. Откуда они у вас?

– Подарок хозяйки Мира Мечтаний, – ввела Нимду в ступор цветочная феечка, сделав в воздухе очередную «восьмёрку».

Старшая фея топнула ногой и стала громко возмущаться:

– Крыльев быть не должно, прекратите немедленно балаган, – её фиалковые глаза были полны такой злобы, что девчонки даже струхнули.

– Стойте, это всего лишь сон, значит она – бессильный морок, – пискнула Мили и просто прошла сквозь Нимду, через секунду она открыла глаза в светёлке тётушки Фермопены.

– Поздравляю, вы продрыхли трое суток. Не было мне печали обихаживать громовых белок, так ещё и вы хлопот добавили. А эти вертихвостки, когда вернутся? Ты же им ответ сказала, чего они медлят?

– Не знаю, – пискнула Мили и уже хотела потрясти Утар за плечо, но тётушка не позволила.

– Нельзя, они сами должны, как ты поступить. Это последнее испытание. Вот, выпей, – и женщина сунула племяннице в руки чашку с горячим травяным настоем. Мили послушно отхлебнула и скорчила недовольную гримасу: зелье было горьким, вяжущим, да ещё и довольно сильно щипало за язык.

– Тётя это что смесь клоповьей жгучки и козьих орешков с перцем? – недовольно пробурчала девчонка, морща нос, за что и схлопотала легонько ладонью по затылку.

– Что б мне всё выпила до последней капли. Всё вам не так и не этак, вертихвостки. Надо будет, и мочу молодого поросёнка выпьешь и не поморщишься, – и, заметив, как у Мили удивлённо округлились глаза, и она поперхнулась напитком, она пробурчала, – Что за феечки пошли, ни чувства юмора, ни прилежания в учёбе.

Рядом с кроватью она поста две такие же кружки с наказом заставить выпить и подружек, когда они соизволят прийти в себя. Впрочем, ждать пришлось не долго, Утар и Крисиг пришли в себя минут через пять, и тоже были возмущены вкусом мерзкого пойла, но ослушаться тётушку Фермопену не посмели. Потом их позвали обедать.

– Опять дождь, – проворчала старая фея, доставая из печки объёмистый горшок, исходящий паром. Грохнув на стол три глиняных миски, она до краёв насыпала в них ароматную укрскую похлёбку, – ешьте вот. Молодцы, справились.

Горячее хлёбово оказалось упоительным на вкус. На поверхности красно-оранжевого варева плавали золотые медальки жира. Среди спутанных прядей капусты кокетливо проглядывали звёздочки морковки и свёклы. Ложка с трудом продиралась среди россыпи молодой фасоли и целой молодой картошки. В центре каждой миски притаилось нежнейшее свиное рёбрышко. Городские Феечки позабыли про свои жеманные манеры и лопали, как кочевье голодных орков, время от времени с трудом отдуваясь и стирая со лба испарину. К хлёбову ещё прилагался кусок ноздреватого свежего хлеба с румяной корочкой. С трудом оттирая жир с пальцев и лоснящихся щёк, девчонки откинулись назад, прислонившись спиной к стене.

– Фуф, – пропыхтела Утар, – мне кажется, что платье сейчас треснет.

Тут в кухню ворвалась рыжая молния и, не снижая скорости, легко запрыгнула на стол. С подозрением обнюхав каждую миску и не найдя в ней, чём бы поживиться, Церберус очень недовольно застрекотал, в его голосе слышались нотки обиды и искреннее возмущение. Обернувшись пушистым хвостом, он демонстративно пустил бриллиантового вида слезу, которая медленно скатывалась по белым усам. Когда она грозила упасть на стол, он также нарочито вытер её самым кончиком своего «плаща».

– Прожорливые нам феечки достались, – тяжело вздохнула тётушка, а потом поднялась со своего места, отрезала от каравая небольшую горбушку, щедро намазала маслом и протянула страдальцу, незлобиво проворчав, – тебя легче убить, чем прокормить.

Сграбастав когтистыми лапками долгожданное лакомство, Церберус приготовился запустить в него острые белые зубы, но тут в кухню с разъярённым писком вломился живой клубок, который вскоре распался на отдельных бельчат. Заметив, что братца одарили таким восхитительным угощением, они тут же ринулись к нему, возмущённо стрекоча. Посуда и ложки вмиг оказались на полу, а по столу вновь закатался рыжий клубок, разбрасывая клоки шерсти.

Старая фея на расправу оказалась коротка. Достав из-за печки веник, она несколько раз с силой огрела развоевавшихся зверюшек и грозно прорычала: «Вон».

Недовольно пискнув, бельчата поплелись к выходу, демонстративно прихрамывая, подволакивая за собой хвост или развесив обычно стоящие торчком ушки. В их взглядах ясно читалось сетование на несправедливую обиду.

– Ну, ты на них только посмотри. Прямо заправские нищие, выклянчивающие копеечку, – фыркнула она, – инвалиды желудочного труда на работе, – Фермопена в сердцах плюнула и отвернулась к окну, за которым всё также пел о чём-то не сильный осенний дождик.

Феечки, не сговариваясь, принялись за работу: перемыли и расставили по местам посуду, подмели валявшиеся везде клочки шерсти и протёрли чисто выскобленный стол. Закончив прибираться, они сели на лавку и стали ждать, какой сегодня урок задаст им строгая тётушка.

– Похоже, скоро распогодится, – довольно поделилась новостью старая фея, – правда, ненадолго. А покамест, возьмите там, в мешочке, четыре пригоршни орехов и накормите оглоедов, пока они мне дом не разнесли. Там в коридоре под потолком висит мешочек из небелёного полотна. Феечек как ветром сдуло.

Набрав полные горсти лакомства, девчонки аккуратно заглянули в светёлку. Их встретило прелюбопытнейшее зрелище: маленькие страдальцы расселись кружком на глиняном полу и с самым несчастным видом запускали в потолок крошечные шаровые молнии. Время от времени то один, то другой жалостливо шмыгал носом и что-то бормотал себе под нос.

Переглянувшись, девчонки дружно расхохотались: больно уж комично всё это выглядело. Церберус первым метнулся к Утар, заметив любимое лакомство. Следом подтянулись и остальные. Раздел орехом происходил под шумные ссоры и недовольный писк. Наевшись, безобразники исчезли в недрах корзины, оставив после себя ворох разбросанных скорлупок.

– Что-то нам сегодня слишком много убирать за ними приходится, – пробурчала Крисиг, вернувшись с веником и совком из светёлки.

– Маленькие они ещё, вот и безобразничают, – вступилась за бельчат Утар.

– Ничего, подрастут скоро и поумнеют, как и всё громовые белки, – жизнерадостно пискнула Мили, поправляя покрывало на кровати и аккуратно возвращая плетёную крышку на место.