Лакомный кусочек - Маргарет Этвуд

— Да, — сказал он, — честно говоря, я в этом нуждаюсь. Прямо сейчас. То есть мне нужно… нужно что-нибудь гладить. Я перегладил все, что имелось в доме, даже кухонные полотенца. Вот я и подумал, нельзя ли мне прийти к вам и выгладить что-нибудь для вас.

Глаза миссис Боуг были устремлены прямо на нее.

— Конечно, можно, — сказала она деловым тоном. Потом вдруг подумала, что произойдет катастрофа — почему, она еще не осознала, — если этот человек встретится с Питером или Эйнсли. Кроме того, неизвестно, какая буря разразилась в квартире после того, как она на цыпочках вышла утром на улицу, предоставив Лену выпутываться из сетей порока, пленивших его за дверью, украшенной его собственным галстуком. В течение дня Эйнсли ей не звонила — а это могло быть в равной мере как добрым, так и дурным знаком. И даже если Лену удалось спастись, гнев «нижней дамы», не сумевшей излить свое возмущение на виновника происшествия, мог легко обрушиться на голову ни в чем не повинного гладильщика как на представителя всего мужского сословия.

— Не прийти ли мне к вам с вещами? — спросила Мэриан.

— Конечно, так будет лучше. Ведь я смогу пользоваться своим собственным утюгом, а я к нему очень привык. Гладить чужими утюгами как-то не с руки. Только, пожалуйста, поторопитесь, мне очень срочно, до зарезу, хочется гладить.

— Хорошо, я приду сразу после работы, — сказала она, стараясь, с одной стороны, успокоить его, а с другой — убедить своих сослуживиц в том, что она назначает деловое свидание — вроде как с дантистом. — Около семи.

Как только она повесила трубку, до нее дошло, что этот визит снова отодвинет их совместный обед с Питером. Ну ладно, с ним можно встретиться в другой раз. А тут дело, не терпящее отлагательств.

Объясняясь с Питером, она чувствовала, словно телефонные провода стягиваются вокруг нее и опутывают все ее тело — цепкие и скользкие, как змеи.

…Навстречу ей попалась медсестра, толкавшая перед собой столик на резиновых колесиках, уставленный подносами с едой. Хотя мысли Мэриан были заняты совсем другим, глаза ее заметили белый халат и подали тревожный сигнал: в родовом отделении сестры не разносят пищу; Мэриан остановилась и огляделась по сторонам. Конечно, задумавшись, она ошиблась этажом и, вместо того чтобы идти к выходу, шла в обратную сторону. Сейчас она стояла в точно таком же коридоре, как тот, где лежала Клаpa, — только все двери здесь были заперты. Она взглянула на ближайший номер — 273. Все ясно: она вышла из лифта на этаж раньше, чем нужно. Она пошла назад в поисках лифта, смутно вспоминая, что несколько раз сворачивала за угол. Сестра исчезла. Навстречу ей из дальнего конца коридора двигался мужчина в зеленом халате; белая маска скрывала нижнюю часть его лица. Мэриан впервые почувствовала больничный запах — резкий запах дезинфекции.

Это, очевидно, был врач: она увидела черный предмет на тонкой резиновой трубке, висящий у него на шее, — стетоскоп. Когда врач приблизился, Мэриан вгляделась в него. Несмотря на маску, что-то в его лице показалось ей знакомым. Она досадовала, что не может определить, что именно. Но он прошел мимо, глядя прямо перед собой ничего не выражающими глазами, и скрылся за одной из дверей справа. Когда он повернулся, Мэриан заметила, что у него лысина.

«Ни у кого из моих знакомых лысины нет», — подумала она с облегчением.

Она отлично помнила, как до него добраться, хотя начисто забыла номер дома и название улицы и давно не бывала в этом районе — с того самого дня, когда проводила опрос о пиве. Она выбирала направление, почти автоматически, словно шла по следу или повиновалась инстинкту, опиравшемуся не на зрение и не на обоняние, а на какую-то врожденную способность ориентироваться в пространстве. Впрочем, маршрут был несложный: через парк с бейсбольной площадкой, потом по асфальтированному наклонному тротуару, затем два квартала по улице. Было почти темно, на улице тускло светили фонари, и путь показался ей длиннее, чем в тот раз, когда был день и нещадно палило солнце. Она шла быстро: у нее замерзли ноги. Траву в парке уже покрывал сизый иней.

Она иногда вспоминала эту квартиру — когда перед началом работы смотрела на чистый белый лист или когда ей случалось нагнуться, чтобы поднять с полу обрывок бумаги, — но не связывала ее с каким-то определенным районом города. Она мысленно представляла себе, как выглядит квартира, как расположены комнаты, но наружный вид здания представить не могла. Теперь, увидев это квадратное, будничное здание, похожее на другие такие же и стоящее именно там, куда привела ее память, Мэриан почувствовала тревогу.

Она нажала кнопку звонка квартиры номер шесть и, как только заскрежетало устройство, отпирающее дверь, скользнула в прихожую. Дункан лишь приоткрыл свою дверь и с подозрением воззрился на нее. В полумраке глаза его поблескивали из-под спадавших на лоб волос. Почти у самых губ, дымился крошечный окурок сигареты.

— Принесли белье? — спросил он.

Она молча протянула ему небольшой сверток, который держала под мышкой; он посторонился, чтобы дать ей войти.

— Да, не густо, — сказал он, раскрывая сверток. В нем лежали две свежевыстиранные, белые хлопчатобумажные блузки, наволочка и несколько вышитых цветами полотенец для гостей — подарок двоюродной бабушки, — смявшиеся от долгого лежанья под грудой других вещей.

— Сожалею, — сказала она, — но это все, что у меня нашлось.

— Лучше, чем ничего, — недовольно проворчал он и, повернувшись, направился в свою спальню.

Мэриан не знала, чего он ждал от нее, — чтобы она пошла за ним или ушла вообще, раз белье доставлено.

— Можно, я посмотрю? — спросила она, надеясь, что он не расценит это как вторжение в его личную жизнь. Ей не хотелось возвращаться к себе. Дома нечего было делать — и как-никак она пожертвовала ради него своим свиданием с Питером.

— Смотрите, если хотите. Только смотреть, собственно, не на что.

Она двинулась через холл. В гостиной не было никаких перемен со дня ее первого посещения, разве только прибавилось бумаг на полу. Три кресла стояли на прежних местах. К ручке кресла, обитого красным плюшем, была прислонена доска. Горела всего одна лампа — возле лилового кресла. Мэриан сделала вывод, что приятелей его нет дома.

Комната Дункана была такой же, какой она ее запомнила. Только гладильная доска находилась ближе к центру, а шахматная — на стопке книг, все фигуры были расставлены в боевом порядке. На кровати лежало несколько свежевыглаженных белых мужских рубашек, надетых на плечики. Прежде чем включить утюг, Дункан повесил их в шкаф. Мэриан сняла пальто и села на кровать.

Он швырнул сигарету в одну из пепельниц, стоявших на полу. Они были полны окурков. Подождал, пока утюг нагреется, проверяя его на доске, и стал неторопливо, с сосредоточенным видом гладить принесенную Мэриан блузку, уделяя особое внимание воротничку. Мэриан молча наблюдала за ним. Он явно не хотел, чтобы ему мешали. А Мэриан было странно видеть, как кто-то чужой гладит ее одежду.

Когда она вышла из своей комнаты в пальто и со свертком под мышкой, Эйнсли подозрительно уставилась на нее.

— Куда это ты? — спросила она, глядя на сверток, который был явно маловат для прачечной.

— Так, прогуляться!

— Что сказать Питеру, если он позвонит?

— Не позвонит. В крайнем случае просто скажи, что меня нет.

И она сбежала вниз по ступенькам, не желая ничего объяснять про Дункана и даже объявлять о его существовании. Она чувствовала, что это грозит нарушением политического равновесия. Но Эйнсли было сейчас не до того, чтобы проявлять чрезмерную заинтересованность: она находилась в приподнятом настроении ввиду успеха первого этапа ее кампании, а также оттого, что ей, как она выразилась, «жутко повезло».

Когда Мэриан вернулась от Клары, она застала Эйнсли в гостиной. Та читала руководство по уходу за новорожденным.

— Как тебе удалось вывести беднягу из дому? — спросила Мэриан.

Эйнсли рассмеялась.

— Жутко повезло! — сказала она. — Я была уверена, что это древнее ископаемое с нижнего этажа сидит в засаде где-нибудь под лестницей и караулит нас. Я прямо не знала, как быть, и уже подумывала выдать Лена за монтера с телефонной станции.

— Она приперла меня к стенке вчера ночью, — вставила Мэриан. — Она отлично знала, что он наверху.

Ну так вот: утром она почему-то ушла из дому! Я увидела ее из окна гостиной — абсолютно случайно. Я думала, она вообще не выходит, особенно по утрам. Я, конечно, не пошла сегодня на службу и слонялась по квартире с сигаретой. Вдруг вижу — она идет по улице! Сразу же разбудила Лена, напилила на него костюм и выставила его за дверь — он даже не успел проснуться. У него ужасно болела голова после вчерашнего, ведь он выдул почти целую бутылку. Один. Вряд ли он и сейчас понимает, что произошло. — Она улыбнулась своим маленьким розовым ротиком.