Священный роман - Брент Кертис

Когда путница закончила свой рассказ, мы пришли к выводу, что свобода ее сердца непосредственно зависит от ее веры в свою способность дарить радость; от надежды на то, что прекрасно само по себе. Именно эту веру и хочет отнять враг. Мы вспомнили, что последняя строчка послания на воротах ада в «Божественной комедии» Данте звучит так: «Оставь надежду всяк сюда входящий». В старых записках мы нашли также предостережение апостола Петра о том, что наш враг трудится непрестанно (как лев, ищущий кого поглотить), чтобы убедить нас, что нет ничего хорошего самого по себе — ни в нас, ни в Боге, ни в Его планах на будущее относительно нашего любовного романа. «Такой вещи, как истинная добродетель, не существует, — рычит наш противник, — а если и есть, то она смертельно скучна».

Вместе мы еще раз убедились, что это наш враг внушил нам, что «добро» — синоним слова «приличие»: ведь именно это так просили соблюдать в гостиной тетушки Сюзи теплым летним днем, когда нам так хотелось покачаться на качелях.

Мы заключаем, что, для того чтобы верить в добро, которое освободит наше сердце, мы должны быть готовы позволить Вечному зову звучать в наших желаниях. После того как произошло грехопадение, он настигает нас внезапно, как говорят нам старые записи, очаровывая на мгновенье небесной красотой. Они предупреждают нас, что удержать ее нельзя. Что-то в глубине нашей души знает, что записи говорят правду, и если мы попытаемся удержать ускользающую красоту, то станем поклоняться ей и Священный роман превратится в блуд с вероломными любовниками. Мы понимаем, что должны позволить нашему желанию томить нас, как бабье лето, когда последнее тепло умирающей природы пробуждает в нас и радость, и грусть, несмотря на обещание, что все вернется с приходом весны.

Заинтригованные всем этим, чувствуя, как ветер обдувает наши лица — почти забытое ощущение, — мы всерьез решаем ступить на путь, которого так долго страшились и избегали. И тут наши старые любовники наваливаются на нас со всей жаждой мести. Они обещают снова наполнить наше сердце любовью, если мы дадим им еще один шанс. Они даже обязуются стать более религиозными, если это поможет.

Привлеченные знакомыми голосами и по-прежнему немного напуганные тем неизвестным, что ждет нас на пути, мы еще раз заглядываем в наш чемодан в попытке найти какое-то разрешение своих сомнений. Мы отыскиваем слова, написанные другим путешественником, который тоже стоял перед бездной, приведшей нас в такое замешательство. Он уверяет, что даже такая сильная неуверенность и колебания — часть пути, который нужно пройти сердцу, и лишь Бог в силах освободить нас. Он советует нам молиться так:

Сокруши моё сердце, Господь Триединый,Обнови, исцели и очисти меня,Чтобы мог пред Тобой я предстать неповинным,И погибла б в борьбе этой гордость моя.Пусть Тобою я буду истерзан, изранен,Как зерно, измельчён, перелит, как вино,Чтоб, прошедший сквозь муки и пламя страданий,Я в смиреньи прославил Тебя Одного.Я живу, как насильно захваченный город,Твой наместник, мой разум, помочь мог бы мне,Но в плену он у лжи и сомненьями полон,Оттого я с трудом поклоняюсь Тебе.Любишь Ты — я любовь принимаю охотно,Но грехом обручен я врагу Твоему,Разруби этот узел и брак мой расторгни,И навеки в Свою заточи Ты тюрьму.Когда буду пленён и Тобою похищен,Лишь тогда я свободу свою обрету.Когда стану рабом Твоим, жаждущим, нищим,То в Тебе и покой, и свободу найду.Дж. Донн. Стук сердца

Немного опасаясь молиться за такое смелое действие неистового Бога, Который нас любит, мы присаживаемся, чтобы обдумать наше положение. Но на этот раз мы честны с собой. Мы признаем, что на ярмарке тщеславия мы никогда не чувствовали себя как дома. Мы признаем, что действительно находимся в плену у вероломных любовников, которым доверились в надежде, что они защитят нас от Стрел и утолят нашу жажду. И мы не можем отрицать, нравится нам это или нет, что наша жизнь всегда была переплетена с жизнями персонажей Священного романа. Мы жили под градом Стрел, некоторые из которых были драконоподобны в своей ярости, другие — как насекомые-паразиты — маленькие, но беспрестанно причиняющие беспокойство. Священный роман коснулся нас на мгновенье — и исчез. Он поразил нас открытием, что нам нечего терять. Мы поднимаемся, берем чемодан и отправляемся в неизвестное путешествие. Что-то заставляет нас искать маленький клочок бумаги. Слова, написанные там, постоянно не давали нам покоя, когда мы снова возвращались на ярмарку тщеславия. Теперь мы читаем их, чтобы отбросить последние сомнения:

Из двух дорог на перепутье в лесу я выберу ту, по которой ходят меньше всего, и это все изменит.

Мы пускаемся в путь по этой дороге и чувствуем, что начинаем ощущать полноту жизни, как никогда до сих пор. Мы не имеем представления, как преодолеем бездну, но нам кажется, что путешествие будет радостным. Однако нас беспокоит множество вопросов. Как мы должны понимать этот путь, по которому так мало людей отважилось пройти? Как мы сведем всех персонажей и все сюжеты Священного романа в нашем сердце и разуме воедино так, чтобы это позволило нам измениться под воздействием истории, которую рассказывает Бог? Есть ли у нас все, что нужно для путешествия? Внимательно ли мы собирались в этот неизвестный путь, в который ведет нас сердце? Возможно, нам следует вернуться домой и взять с собой еще кое-что, да и отдохнуть как следует перед предстоящим паломничеством? Все это переполняет наше сердце, когда мы отправляемся в путь.

Глава 10. В пути

Но мы, которые действительно хотели бы родиться свыше, должны будить свою душу бесчисленное количество раз в день.

Ни одна великая история не обходится без поисков. В романе Дж. Р. Р. Толкина «Хоббит» Билбо Бэггинс выбегает из дома без четверти одиннадцать, не имея при себе даже такой малости, как носовой платок, и отправляется в приключение, которое изменяет его жизнь навсегда. Алиса проходит сквозь зеркало и попадает в Зазеркалье; Люси, Эдмунд, Сьюзан и Питер натыкаются на платяной шкаф и оказываются в Нарнии. Авраам оставляет «землю свою, родство свое и дом отца своего», чтобы последовать за весьма странным обетованием Бога, Которого он только что встретил, и никогда не возвращается обратно. Иаков и его сыновья отправляются в Египет за хлебом, и лишь четыреста лет спустя народ Израиля пускается в путь, чтобы вернуться домой. Петр, Андрей, Иаков и Иоанн бросают однажды все, что у них было, чтобы последовать за Учителем, а их сети остаются лежать на берегу. Священный роман приготовил для каждой души путь героических масштабов. И даже если он может потребовать от кого-то расстаться со своим домом, для каждой души — это путь сердца.

В «Путешествии пилигрима» Дж. Беньяна, аллегорическом представлении Священного романа в XVII в., главный герой увидел свою историю в новом свете, и то, что он увидел, испугало его. Он стремится к жизни, настоящей жизни, проще говоря, вечной, и он понимает, что если останется там, где находится сейчас, то погибнет. Он потерял всякое представление о том, куда идти, и знает лишь, что должен идти и найти путь в Божественный Град, настоящее пристанище его сердца. Несмотря на протесты членов семьи и друзей, он отвергает весь комфорт, который обещает ему его маленькая история, и отправляется в замечательное путешествие: «И вот вижу я, как человек опрометью пустился бежать», — пишет Беньян. Неплохо для начала. Но, как продолжает дальше автор, «не успел он еще очень удалиться от своего дома», как персонажи его маленькой истории подняли громкий вопль, чтобы вернуть его. «Но он заткнул уши пальцами и побежал еще скорей, восклицая: „Жизнь, жизнь, вечная жизнь!“»

Этот человек стал паломником, и история его путешествия — наша история. Чтобы войти в Священный роман, надо принять решение стать паломником сердца. Как напоминает нам Габриель Марсель, наша душа — путешественница: «Высшая правда о душе и только о душе заключается в том, что существовать для нее — значит быть в пути». Как он сказал, мы «homo viator», что означает «человек странствующий», т. е. мужчина или женщина, совершающие паломничество. И перед нами лежит выбор: отправиться в путь или осесть, прожить жизнь как Авраам или как Робинзон Крузо, потерянная душа, пытающаяся собрать воедино осколки того, что осталось после крушения мира. Крузо не был паломником; он был выжившим, стремящимся продлить свое существование. Он жил в крошечном мире, где был главным персонажем и все остальное сосредоточивалось вокруг него. Конечно, надо признать, что Крузо оказался на острове с ничтожной надеждой на спасение. Нас же спасли, но тем не менее у нас есть выбор — остаться в своих маленьких историях, цепляясь за домашних божков и прелюбодеев, или бежать на поиски жизни.