Убийство под микроскопом: записки судмедэксперта - Марк Фурман

…Прошло не менее двух часов с начала нашего разговора. За это время лишь единственный телефонный звонок прервал беседу: из соседнего райотдела милиции интересовались результатами недавней экспертизы. Внезапно Лев Михайлович сказал:

– Да, не будь того волоса на пуле, кто знает, как повернулось бы дело. Все, вероятно, свелось бы к неосторожному убийству, и Скворцову, безусловно, профессиональному егерю, пришлось бы пережить немало беспокойных дней. Но и Андрей силен – ведь это второй случай, когда по единственному волосу ему удается докопаться до истины. Ты знаешь, о каком случае я говорю?

– Конечно, наслышан о той экспертизе. Но скажи, Лев Михайлович, почему именно ему – Федоровцеву, а не иному врачу достаются, как в беспроигрышной лотерее, подобные находки?

– Насчет лотереи ты, конечно, зря. – Фридман помолчал и после паузы произнес: – Другой эксперт с тем волосом ничего и поделать бы не смог, не тот уровень знаний. Так что, считай, все справедливо.

Когда-то молодой судмедэксперт Л. Фридман опубликовал научную статью «Необычные обстоятельства огнестрельного дробового ранения». Описывался случай, «виновником» которого невольно явилась охотничья собака. Вылезая из лодки, она наступила лапой на взведенный спусковой крючок ружья. Последовавшим выстрелом был смертельно ранен гр-н С. Сомнений в обстоятельствах происшедшего быть не могло: на месте случившегося находились несколько свидетелей – участников охоты.

В той давней экспертизе и тех, что производили по факту трагической гибели профессора А. Константинова, при известном сходстве – события произошли на охоте не без помощи животных – есть и существенные различия.

Случай в Дальнем лесу, куда более сложный, показал, что опытные судебные медики могут приоткрыть завесу и подняться над тайной даже без свидетелей происшедшего, в ситуациях необычных, запутанных и исключительных.

Экстремальная баллистика

В своих бедствиях люди склонны винить судьбу, богов и все, что угодно, но только не самих себя.

Неосторожное обращение с охотничьим оружием встречается довольно часто. В лучшем случае такие эпизоды приводят к огнестрельным ранениям различной тяжести и инвалидности, в худшем – заканчиваются смертью. Причины случайных ранений могут быть самые разные, иногда – редкие и казусные. Отсутствие опыта и небрежность в хранении оружия. Выстрелы вслепую (они, как правило, характерны для самоуверенных или начинающих охотников). Иногда виновником трагедии может стать и профессионал.

Осмотр потерпевшего, места происшествия и оружия, комплексное судебно-медицинское, баллистическое и криминалистическое исследования позволяют установить истину даже в сложных эпизодах с отсутствием свидетелей и очевидцев.

Когда Ивану Сергеевичу перевалило за сорок, он внезапно увлекся охотой. Пристрастил его к этому брат жены Николай, переехавший в их город. Едва только Николай обосновался на новом месте, как нашел себе приятелей-охотников, с которыми стал пропадать в окрестных лесах. Уезжали они электричкой в пятницу, сразу же после работы, возвращались обычно на третий день, в воскресенье. Года два Иван Сергеевич оставался равнодушным к Николаевой страсти и даже частенько подтрунивал над ним. Но в один из последних сентябрьских дней Николай уговорил свояка отправиться вместе с ним в мещерские леса.

С этого все и началось. С той охоты они вернулись ни с чем. Но надолго запомнились Ивану Сергеевичу два вечера в засыпающем лесу и прохладным утром ранний рассвет, когда за желто-оранжевыми деревьями неслышно поднималось в небо неяркое осеннее солнце. В следующий выходной поездка повторилась. Еще через месяц Иван Сергеевич, получив новенький охотничий билет, купил тульскую двустволку, высокие болотные сапоги и стал, по выражению Николая, наконец-то «похожим на человека», а по словам жены, Аллы Петровны, не очень одобряющей его увлечение, «бродягой на старости лет».

В Семеновске Иван Сергеевич преподавал географию в старших классах. Отслужив в армии, он окончил университет, и хоть родом был из Сибири, прочно осел в этих краях. Поработал несколько лет завучем, потом стал директором школы. Алла Петровна работала инженером-технологом, а сын, тринадцатилетний Максим, ходил в другую, не отцовскую, школу.

Дочка Николая, Наташа, была Максиму почти ровесницей, и когда семья переехала в Семеновск, дети часто играли вместе.

В один из воскресных дней Иван с Николаем рано вернулись с охоты и, быстро перекусив, отправились спать. Алла Петровна с трудом разбудила их к обеду и заставила сесть за стол. На улице моросил дождик, и, когда погода окончательно испортилась, все решили пойти в гости к знакомым.

– Мужья так редко бывают дома. Все на охоте, да на охоте, – решительно сказала Алла Петровна. – А тут все в сборе. Такое редко случается. Не пропадать же воскресному дню. К тому же Тамара Леонидовна давно нас приглашает. Неудобно.

– Сбегай – ка за Наташей, – сказал Иван Сергеевич Николаю. – Пусть к нам идет. Вдвоем с Максимом скучать не будут. Вдруг мы задержимся, а в такой день им лучше побыть дома, чем бегать под дождем.

В тот осенний воскресный день я дежурил на городской станции «Скорой помощи». В прямые обязанности судебно-медицинского эксперта это не входило, я работал на «Скорой» в порядке совместительства. До обеда серьезных вызовов почти не было. Мы сыграли с Виктором – врачом второй бригады – несколько партий в шахматы, наспех перекусили бутербродами, захваченными из дома. Рабочий день близился уже к концу, когда на «Скорой» раздался звонок.

– Срочно выезжайте на Садовую, 8. Из ружья ранена девочка, – произнес чей-то взволнованный голос. – Только скорее, рана на груди, в области сердца.

Спустя минуту белая «Волга», стремительно набирая скорость, понеслась к Садовой. Ввиду невероятной сложности случая и в нарушение всех инструкций в машину сели и Виктор, и я, хотя обычно на вызов по «Скорой» выезжает бригада из врача и среднего медицинского работника. За несколько минут езды мы перебрали в памяти возможные варианты ранения, приготовили перевязочный материал, кровоостанавливающие средства. Только бы успеть.

Девочка (это была Наташа) лежала на полу большой комнаты. Матово-бледное с полузакрытыми глазами лицо, под головой подушка. Вокруг люди, вероятно, соседи или родные. Я распахнул на раненой кофточку, разрезал рубашку. На груди слева рана около двух сантиметров диаметром, вниз от нее тянется струйка крови.

– Пульс очень слабый – это голос Виктора.

– Давление 60 на 20, – отозвалась сестра.

В ту же минуту ввели девочке лекарство, наложили тугую повязку на грудь, положили ее на носилки.

Операция продолжалась четыре часа, дважды наступала остановка сердца. Трое хирургов и два реаниматора, практически весь боевой состав небольшой районной больницы, героически сражались за жизнь Наташи.

В больнице уже знали о случившемся, и за 10–15 минут, которые ушли на оказание неотложной помощи и дорогу, успели подготовиться к операции. Ранение оказалось очень тяжелым, тяжелее не придумаешь: задето сердце, ранено легкое. Сильнейшее внутреннее кровотечение. Операция продолжалась четыре часа, дважды наступала остановка сердца. Трое хирургов и два реаниматора, практически весь боевой состав небольшой районной больницы, героически сражались за жизнь Наташи. Было перелито около двух литров крови, большое количество кровезаменителей, и где-то к вечеру состояние девочки, по крайней мере на ближайшие часы, стало менее опасным.

По факту ранения прокуратурой города было возбуждено уголовное дело, и через несколько дней мне, работавшему тогда в Семеновске районным судебно-медицинским экспертом, пришлось осмотреть Наташу. Она была еще очень слаба, и хирурги просили не очень-то ее беспокоить. Поэтому я даже не говорил с девочкой, а лишь внимательно прочитал историю болезни. К тому времени обстоятельства случившегося были известны любому жителю нашего небольшого городка.

Вернувшись с охоты, Иван Сергеевич повесил ружье на обычное место. Но в каждом из стволов тульской двустволки осталось по патрону! Если бы он знал об этом! Ведь всегда проверял ружье, прятал патроны от сына. А тут оплошал. Когда взрослые ушли, дети принялись играть. И вот Максим снял со стены отцовское ружье.

Когда после «Скорой помощи» на Садовую приехала милиция, один из патронов еще находился в ружейном стволе. При последующем экспериментальном отстреле удалось установить дистанцию выстрела. Она была небольшой, в пределах одного метра. Парадоксально, но факт: близкое расстояние в какой-то мере явилось «благоприятным фактором» этого ранения. Будь оно больше – произошел бы разлет дроби. Удачей стало и то, что сердце было задето крайними дробинами заряда: если бы дробь летела хотя бы на сантиметр влево, исход мог быть совсем иным.