Риск и бутылка шампанского - Андрей Михайлович Дышев

– Мы? – переспросил Клим, думая о том, как бы в этот ответственный момент Гера не ляпнул что-нибудь.

– Мы тоже собирались купить камеру, – проворчал Гера.

– Он шутит! – растягивая рот до ушей, ответил Клим, пытаясь заслонить собой Геру. – У него после встречи с тобой вообще крыша съехала. И теперь он не совсем хорошо соображает. И путает события. Какая камера? Деньги-то мы пропили! А разве можно купить камеру на пропитые деньги?

– На пропитые деньги трудно вообще что-либо купить, – согласилась Лисица.

– Вот и я ему об этом битый час толкую, – ответил Клим, пытаясь незаметно врезать Гере кулаком в живот. – А он заладил: пошли да пошли в магазин!

– Странно, – произнесла Лисица, пытаясь из-за плеча Клима взглянуть Гере в глаза. – Мы же договорились, что сегодня вечером он придет ко мне…

– Я не приду к тебе, – упрямо ответил Гера.

Тут Клим самоотверженно кинулся спасать положение. Он схватил Лисицу под руку и повел ее по залу.

– Не слушай его! – с волнением заговорил Клим. – Он сам не понимает, что говорит. У него любовный токсикоз мозга! Ему кажется, что у тебя на уме только деньги…

– Это у меня на уме только деньги? – неожиданно вспылила Лисица, отталкивая от себя Клима.

– Ой, нет! Нет! – попытался исправиться Клим. – Это не я сказал, это мой подлый зык! Сейчас я его прикушу! Вот! Вот! Получай, помело, по заслугам!

– Я тоже гордая! – заявила Лисица. – И если твоему другу что-то не нравится…

– Нет-нет! – взмолился Клим, не позволяя Лисице докончить фразу. – Ты гордая, он гордый, только я среди вас один нормальный…

– Кто я ему, чтобы он предъявлял мне претензии? – никак не могла остыть Лисица. – Что он от меня хочет? Разве мы мало ему платим?

– Много! Очень много! – прижимая ладони к груди, поклялся Клим. – Только он расстроился из-за того, что ты его не поцеловала.

Лисица остановилась посреди зала и с недоверием посмотрела на Клима.

– Это для него так важно?

– Очень важно! Очень! – как можно убедительнее ответил Клим. – Он мне все уши прожужжал, рассказывая о тебе. И какая ты хорошая, нежная, ласковая. И как он тебя любит, как думает о тебе, как рисует в своем воображении твой образ, и как душа его томится, и жизнь без тебя становится бесцветной, как у пожилого крота…

Лисица улыбалась. Она, как свежий цветок, благоухала изысканной парфюмерией. Клим источал ядреный запах нефтепродуктов. Смесь этих запахов кружила головы обслуживающему персоналу магазина. Никто не знал, какой товар можно предложить этой странной парочке, чтобы он удовлетворил вкусы обоих.

– А почему же Гера сам не сказал мне эти красивые слова? – спросила Лисица. – Про то, какая я ласковая, про пенсионера-крота?

– Сейчас скажет! – делово заявил Клим и взмахнул ладонью, будто разрубил мечом проблему.

Он обернулся и пробежал взглядом по торговому залу. Геры нигде не было.

– Где же он? – с неприкрытой иронией спросила Лисица. – Где же твой бесстрашный друг?

– Сейчас! – нервно покусывая губы, ответил Клим. Он мысленно поклялся сделать из Геры кровавый бифштекс. Всё уже на мази, камера, можно сказать, уже в их руках. – Пойдем! Наверное, у него закружилась голова от любовных переживаний, и он вышел на свежий воздух.

Обласканные многочисленными взглядами, Клим и Лисица вышли из магазина. «Я повешу этого Алкалоида на тарзанке!» – обещал самому себе Клим, глядя по сторонам.

– Вот он, в машине сидит! – сказала Лисица, кивая на Скунса.

– Правильно! – обрадовался Клим, приплясывая на месте, словно топча воспламенившуюся траву в лесу. – Он прогревает мотор. У нашего автомобиля особая конструкция охлаждения. Ему, как ракете-носителю, требуется длительное прогревание основных топливных форсунок смесью гелия и водорода…

Без умолку болтая, чтобы не дать Лисице показать свой крутой нрав, Клим подвел девушку к машине, раскрыл дверь и шаркнул подошвой кроссовки.

Лисица села на заднее сидение, вытянула ножки и положила их рядом с рычагом передач. Гера, сохраняя завидное самообладание, лишь покосился на белые туфельки.

– Так какие слова ты хотел мне сказать? – промяукала Лисица.

– Я хотел сказать, что мне не нужна камера, – ответил Гера могильным голосом. – И мне вообще от тебя ничего не надо.

Клим завалился на переднее сидение так, что Скунс закачался и заскрипел на ржавых рессорах.

– Можно, я ему в лобешник дам? – очень настойчиво попросил он у Лисицы.

– Это уже, пожалуйста, без меня, – ответила Лисица гордо и невозмутимо и попыталась открыть дверь.

Если бы эти события разворачивались в какой-нибудь нормальной машине, то девушка непременно бы выпорхнула наружу, похоронив мечту Клима о видеокамере. Но дверь в Скунсе имела свои конструкторские особенности, в которые Лисица не была посвящена. Ударив несколько раз по ней кулаком, а потом еще и коленкой, Лисица сняла туфлю и уже нацелилась в стекло каблуком, как Клим с удвоенной энергией возобновил миротворческий процесс.

– Стоп! – закричал он. – Не надо! Бес с ним, с этим Алкалоидом! Подари камеру мне!

Но Лисица проявила неожиданное упрямство.

– А при чем здесь ты? – спросила она, вскинув тонкие бровки. – Не ты же ее заработал! Или он получит камеру, или никто.

Клим заерзал на сидении. Потом обнял Геру, притянул его к себе и ткнулся лбом в его голову.

– Ну вспомни, сколько мы мечтали о ней! Помнишь, сидели в «Стопке» и представляли, как будем снимать трюки, как пробьемся на телевидение, как нас пригласят работать каскадерами в кино! Все это уже так близко, что даже не продохнуть от лавровых венков! Расслабься, Алкалоид, и прими щедрый гонорар! Не надо прыгать в канализационный люк, тем более, если крышка закрыта!

Гера отреагировал на сентиментальность Клима так же, как это сделала бы восковая фигура.

Намереваясь стоять насмерть, но получить обещанное, Клим повернулся к Лисице.

– Он хороший парень, только немного тупой, – сказал он виноватым тоном, словно честный профессор о бездарном студенте его родителям. – Ты приглядись к нему! Посмотри, какой четкий профиль! Какой волевой излом губ! Какие выраженные скулы! Ален Делон, мать его! Он не может тебе не нравиться! Скажи ему что-нибудь нежное, и он оттает…

– Он что – морозильная камера? Или чукотский мамонт? – усмехнулась Лисица.

– Нет, он просто девственник! Он святой!

– Терпеть не могу святых! – фыркнула Лисица. – И не надо меня насиловать. Я ему ничего не должна, кроме видеокамеры! Я свободный человек и сама решаю, какие слова и кому говорить. Что вы от меня хотите?

– Ничего мы от тебя не хотим, – подал признаки жизни Гера.

– Заговорил! – шепотом произнес Клим и перекрестился. – Давай, давай, родненький! Еще словечко! Порадуй девочку!

– Мне совершенно все