Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь… - Татьяна Алексеева

Уверив себя в том, что причина плохого настроения мужа в равнодушии близких, Анна стала придумывать, как вернуть ему веселое расположение духа, но ей так ничего и не пришло в голову. Молодые супруги вернулись домой и сели обедать. Николай по-прежнему был мрачен и казался погруженным в свои мысли, Анна, отчаявшись помочь ему, старалась просто не обращать внимания на его несчастный вид. Но после того, как все было съедено, и она поднялась из-за стола, Гумилев внезапно улыбнулся, протянул ей руку и как-то неуверенно сказал:

— Аня, я тут думал о нашем разговоре про Париж — помнишь?

— Да, конечно, — настороженно ответила Анна, не зная, чего ей теперь ждать от мрачного и словно бы за что-то обиженного на нее мужа. Уж не собирается ли он отменить запланированную поездку? Или уехать в очередную экспедицию, снова оставив ее одну, как уехал после данного ею согласия выйти за него замуж? Это было бы очень в его характере!

— Как ты смотришь на то, чтобы поехать в Париж прямо сейчас?

Анна, приготовившаяся услышать совершенно другое, в изумлении вскинула брови:

— То есть как — сейчас?

— Ну, не сию минуту, конечно, но, например, завтра. Или хотя бы через несколько дней — тебе ведь надо собраться? Сколько тебе потребуется на это времени?

— Я даже не знаю… — растерялась Анна. Мысль о том, чтобы собрать все необходимые вещи для поездки в другую страну за несколько дней, казалась ей абсурдной. Когда ее семья уезжала на лето из Царского Села в Евпаторию или в Киев, они начинали готовиться к этому хотя бы за месяц, а то и раньше… Но Гумилев говорил о нескольких днях совершенно серьезным тоном!

— Хорошо, недели тебе хватит? — спросил он в ответ на ее нерешительное бормотание.

— Не уверена, — призналась наконец Анна. — Я ведь еще даже не думала о том, что с собой взять…

— Вот ведь женщины! — не удержавшись, рассмеялся Николай. — Знаешь, как я собирался в Египет три года назад?

— Знаю, ты мне столько раз рассказывал! — облегченно улыбнулась в ответ Анна. — Только я собраться за пару дней точно не смогу, так и знай! Ты же не хочешь, чтобы твоя жена гуляла по Парижу в таком виде, в каком ты бродил по Гизе?

Теперь они смеялись оба. Мрачное настроение Николая, так угнетавшее Анну все утро, как будто бы прошло, и она почувствовала, как к ней возвращается спокойствие. Вскоре молодые супруги уже вовсю обсуждали, что именно Анне взять с собой в свадебное путешествие и что Николай будет показывать ей в Париже.

— Эйфелева башня — прежде всего, — говорил он со знанием дела. — Ты слышала, наверное, что французы ее терпеть не могут и до сих пор ругают парижские власти, что те не разобрали ее, когда выставка закончилась. Но они в этом очень не правы! Можешь мне поверить, я там жил и сам ее видел! Она очень красива и очень хорошо смотрится на своем месте. Там как будто бы встречаются две эпохи — старинная и современная, встречаются прошлое и будущее. Впрочем, нет, мне этого не передать, да и не надо этого делать, лучше сама все увидишь и сразу поймешь, что я имел в виду!

— Кажется, я уже понимаю, — улыбалась ему Анна. — Но в Париже обязательно на нее посмотрю, раз ты так настаиваешь…

— Да, только лучше ею любоваться издалека, — предупредил Николай. — Вблизи видно, что башня немного ржавая. Она уже была такой, а сейчас наверняка еще сильнее поржавела. Старая все-таки уже…

— Старая?! — притворно рассердилась Анна. — Она вообще-то моя ровесница!

И вновь они оба смеялись. От утренней угрюмости Николая и неловкости Анны не осталось и следа. Они опять стали теми, кем были накануне, — молодыми мужем и женой, устремившимися друг к другу, несмотря на все препятствия, несмотря даже на то, что никто из близких не захотел благословить их брак. Но и Анна, и Николай перестали сожалеть об этом.

После обеда они еще раз пошли прогуляться и теперь не умолкая спорили о том, как будут проводить медовый месяц. Николай строил планы, один грандиознее другого, и, казалось, собирался за этот месяц показать Анне не только всю Францию, но и все остальные европейские страны. Когда же Анна, лукаво улыбаясь, сказала мужу, что они не успеют объехать все места, которые ему хочется посетить, он в ответ лишь досадливо взмахнул рукой:

— Чтобы объехать все страны, где я хотел бы побывать, и показать тебе все, что я уже видел, мне жизни не хватит! Иначе я бы взял тебя не только в Европу, я бы поехал с тобой Абиссинию. Ты бы хотела там побывать, Анна?

— В Африке? — с сомнением покачала головой молодая женщина. — Не думаю… Пожалуй, нет.

— Ну что ты, я уверен, ты бы не отказалась от такого путешествия! — с жаром принялся разубеждать ее Гумилев. — И я думаю, мы еще сможем как-то это устроить. У меня наверняка будут еще задания… То есть музею понадобятся еще материалы, а меня, как человека, дважды там побывавшего, скорее всего назначат и в следующие экспедиции. Я, пожалуй, смог бы уговорить руководителей, чтобы они разрешили моей жене сопровождать меня. Они вряд ли будут против — сейчас экспедиции в Африку не настолько опасны, да и в самые дикие места не придется ехать… — Неожиданно Николай замолчал, и вид у него стал каким-то растерянным, словно он сказал что-то лишнее, чего не стоило говорить.

Анна смущенно поджала губы и мягко улыбнулась мужу:

— Не стоит беспокоиться, я вполне обойдусь без таких путешествий, честное слово!

Гумилев в ответ лишь беспомощно развел руками. Для него это было непостижимо — как можно добровольно отказаться от поездки в дальние незнакомые страны? Но потом он, как показалось Анне, решил, что она просто не понимает выпавшего ей счастья и когда-нибудь позже, ближе к делу, одумается, и они все-таки поедут в Африку вместе. Анна не стала его разубеждать, и разговор снова вернулся в мирное русло. Теперь Николай просто рассказывал о том, что видел в Абиссинии, но, поскольку большинство этих рассказов его молодая жена уже слышала, и даже не один раз, ей не составило труда сделать вид, что она внимательно слушает, а на самом деле размышлять о других, более важных для нее вещах — о двух задуманных еще перед свадьбой стихотворениях. Одно из них она успела начать записывать — в новой тетрадке уже появилось несколько строк. Второе пока существовало только в ее воображении в виде нескольких обрывков, и теперь Анна ждала удобного момента, чтобы записать вертевшиеся у нее в голове строчки и посидеть над тетрадью, соединяя их в связный текст, подыскивая рифмы и удачные образы.

Вот только Николай все рассказывал и рассказывал, не собираясь останавливаться. С описания своих прошлых подвигов он перескакивал на планы будущих путешествий, на ходу изменяя их маршруты, и, судя по его все ярче разгорающимся глазам, мысленно уже пребывал в тех дальних странах, о которых говорил. Возможно, если бы Анна в тот момент достала свою тетрадь и занялась бы начатыми стихами, ее муж не обратил бы на это особого внимания и продолжил бы свой монолог. Однако молодая женщина не была уверена в этом до конца, поэтому молча ждала окончания разговора, боясь обидеть Николая своим невниманием. Поначалу ждала спокойно и терпеливо, но с каждой минутой ей становилось все скучнее и скучнее…