Серебряная пуля - Гарри Стейн

Но он обрадовался, узнав, что того нет на месте.

— А можно это оставить у вас? — спросил он Элейн, секретаршу Ларсена.

Она посмотрела на него с любопытством.

— А что это?

Во время долгих сидений над курсами лечения прошлых лет у Логана и Элейн завязались дружеские отношения, теплые и искренние. И он решил сказать правду.

— В общем, это новый курс лечения.

— Твой? — И она посмотрела на него не то с удивлением, не то с недоверием. Логан не смог бы сказать точно. — Правда?..

— Да, мой и еще двух коллег. — Улыбаясь, он замолчал. — Я хотел даже принести цветы, чтобы расположить тебя к нашему делу, но подумал — уж слишком откровенно.

— А вообще-то мог бы.

— Когда, ты думаешь, появится доктор Ларсен?

— А что, ты и ему собираешься принести цветы?

Улыбка Логана получилась вымученной.

— Я просто хотел поговорить с ним, рассказать о нашем проекте…

— Я уверена, — сказала она, — ему понравится. — Она подвинула пакет на край стола и с подчеркнутой серьезностью вернулась к своим делам.

Когда Логан еще раз зашел в конце дня, Ларсен оказался на месте, а по его лицу Дэн сразу понял — прочел.

Но этот человек являл собой образец самообладания.

— Добрый день, доктор Логан, — кивнул он, выходя из своего кабинета.

— Добрый день, доктор Ларсен.

Повисло молчание. Разве не ясно, зачем пришел Логан?

— Сэр, может быть, у вас найдется несколько минут?

Ларсен посмотрел на часы.

— Боюсь, это совершенно невозможно. Через пять минут я должен быть в лаборатории.

— Понятно.

Ларсен пошуршал бумажками на столе секретарши и поднял на Логана глаза.

— Мы заняты одной очень интересной работой по формированию злокачественного генотипа. Очень интересное дело.

Логан молчал. Никогда раньше, ни разу, он не слышал, чтобы Ларсен заговорил о своем исследовании. Или выразил такой энтузиазм, как сейчас, вообще по поводу чего-то.

— Прекрасно, сэр, — наконец проговорил он.

— Да, ну что ж… так прошу прощения…

Логан вышел следом за ним в коридор.

— Доктор Ларсен…

Ларсен, ускорив шаг, не отзывался.

— Сэр, а в другое время я мог бы поговорить с вами?

— Я очень занят, молодой человек.

— Но я просто хотел сказать пару слов о…

Ларсен вдруг резко остановился и посмотрел Логану в глаза.

— О чем?

Логан вздрогнул от отчетливого гнева в голосе Ларсена. Но пути назад уже не было.

— Я просто подумал, может, вы прочитали то, что я оставил для вас.

— Да, я посмотрел. И что вы хотите услышать от меня?

Логан очень старался, чтобы его тон показался заискивающим.

— Ну, вообще-то, сэр, я был бы очень благодарен за совет, как сделать лучше…

— Совет? — улыбнулся Ларсен, внезапно зло усмехнувшись. — Очень хорошая работа, Логан. Мои поздравления вам и вашим друзьям. И доктору Шейну, конечно.

— Хорошо… Но, может, какие-то рекомендации?

Ларсен стоял и молча смотрел на него холодным взглядом.

— Я опаздываю, Логан. — И, повернувшись, широкими шагами пошел прочь.

Наутро весть о новом курсе лечения разнеслась по институту. Она была интереснее любой сплетни, даже о какой-нибудь любовной связи. Кто эти трое? Как они сплелись с Шейном? Действительно ли добьются успеха?

Логану казалось, что большинство из тех, кто был на его уровне, относились к новости с симпатией, а если и завидовали, то умело скрывали за теплыми словами поздравлений.

— Это, наверное, здорово для всех нас, первогодков? — спросил кто-то. — А может, нам надо всех вас ненавидеть?

Но больше всего Логана беспокоила реакция Стиллмана. И она не заставила себя долго ждать. Во второй половине дня он увидел Стиллмана.

— Итак, — резко проговорил Грег, прежде чем Логан успел открыть рот, — как я догадываюсь, вы дали ответ на мое приглашение.

— Доктор Стиллман…

— Заткнись, гаденыш, твои объяснения меня не интересуют.

Логан уставился в пол.

— Я просто хочу, чтобы ты знал: я могу превратить твою жизнь в ад. Ты всадил мне нож в спину и теперь берегись!

— Ну, — вздохнул Рестон, — могло быть и хуже.

— Куда уж хуже!

— Он мог тебе сказать, что на самом деле думает.

Логан улыбнулся Рестону. Он знал, друг потрясен не меньше него самого.

— Спасибо. Твои слова вдохновляют.

— Слушай, Логан… — Сабрина, как всегда, мыслила практично. — Итак, мы просто узнали то, что и раньше было ясно, — Стиллман не будет рыдать от счастья, так ведь? И Ларсен тоже. Ну и кое-кто еще. И что они могут нам сделать?

Логан пожал плечами.

— Я не думаю, что уж очень много гадостей, особенно если нам удастся провести наше предложение.

— Совершенно верно. Я тоже так считаю.

— Я просто беспокоюсь, не навредят ли они нашему курсу с помощью комитета. Вообще у них было шесть недель, и если бы они хотели, то устроили бы нам веселую жизнь.

— Помнишь, ты мне говорил, что у меня легкая паранойя? Так вот, настала очередь то же самое сказать и вам. — Она перевела взгляд с одного на другого. — Наш курс сильный, и комитет это увидит. В конце концов, — она чисто по-итальянски закатила глаза, воздев руки к небесам, — в конце концов, от нас сие не зависит.

— Она права, — с жаром согласился Рестон, глядя на Сабрину. — Абсолютно права.

— Да, — снисходительно кивнула девушка. — Я права.

— Ну что ж, — сказал Логан, — сейчас мы ничего не можем сделать, кроме как следить за каждым своим шагом. Кто знает, на что они способны.

Мелкие неприятности посыпались сразу же. Внезапно сотрудники лабораторий, главная медсестра, фармацевты стали держаться с ними холоднее, не торопились выполнять обычные просьбы. Рестон как-то обнаружил, что без всякой видимой причины код, по которому он звонил из клиники в город, изменился. А нового пока нет. Следом за этим научный сотрудник второго года работы упрекнул его за то, что он выпил воды из графина в палате пациента. В резком тоне ему напомнили, что количество воды, выпиваемой пациентом, строго контролируется, будто эти несколько глотков имеют для статистики огромное значение.

А через неделю Сабрину вызвали к Питеру Кразасу и запретили угощать пациентов шоколадом.

— Он заявил мне, что у них строгая диета, — отчитывалась она в тот вечер. — Это, мол, исследовательский институт, и в нем разрешено использовать только исследовательские материалы. И к ним относится даже еда! Говорит, а сам улыбается, будто это очень остроумно.

— А так оно и есть, — кивнул Логан. — Потому что семьи тащат какую угодно еду больным. — Притянув Сабрину к себе, он почувствовал, как напряглись ее плечи. — Что же ты ему сказала?

— А что я могла сказать? Он — босс.

Этот эпизод больше других дал понять, какие намерения у недоброжелателей — подавить профессиональную веру в талант обращения с людьми, который и есть дар врача.

— Да брось ты, — отмахнулся Логан и снова подумал, как бы не забыть по дороге домой захватить аспирин, голова раскалывается. — Ну что мы можем сделать? Это все преходящее. Ну еще недели две — и мы предстанем перед комитетом.

Главное заключалось в том — и они все это знали, — по своей сути, работа с курсом шла хорошо. И, если бы недруги могли добраться до них, они бы не ограничились уколами по мелочам.

— Тебе легко говорить, Логан. — Она улыбнулась. — У меня в шкафу четыре фунта перуджинского шоколада. Там скоро заведутся мыши и тараканы.

— Мне легко говорить? А кому пришлось отдать свое место на парковке парню из Эстонии? И кто теперь полмили топает пешком от общей стоянки каждый день? — Он помолчал, голова болела, но ему удалось улыбнуться. — Я не рассказал тебе еще кое-что. Вот отгадай, кому теперь надо иметь специальное разрешение, чтобы получать тиленол из больничной аптеки? А?

Через десять дней, в воскресенье, то есть за пять дней до долгожданного заседания комитета, они проснулись от резкого телефонного звонка.

Это был Рестон.

— Уже принесли «Пост»?

— Ага, — ответил Логан.

— Так возьми ее, страница шестая, второй раздел новостей.

Он раскрыл и увидел заголовок: «Финансирование рака под вопросом». В статье плач по нехватке бюджетных денег на медицинское исследование самого высокого уровня. Но опытному глазу было ясно, что стоит за этим. Позиция Стиллмана. Сам он был подан как «всемирно известный», как «один из мировых специалистов в области рака груди», более того, как «человек, который стоит на пороге открытия нового лекарства с потрясающим потенциалом». А раз так, его работа должна получить соответствующую финансовую поддержку. А все другие лекарства не имеют никакого шанса для практического применения и лишь отвлекают деньги от чуда Стиллмана.

«Меня беспокоит спасение жизни реальных женщин, — сказал Стиллман репортеру, — а правительство слишком часто вкладывает деньги в разные фантазии. И мы удивляемся, почему у нас нет искомых результатов».