Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) - Джек Вэнс

Герсен позвал: «Эй! Не подскажете, как пройти к Фиалке Атмора? Не могу найти ее на карте».

Старик только пригнулся еще ниже и потеснился в тень. Герсен подумал, что старик его не расслышал, и решил подойти поближе. Старик поспешно накрыл камни холщовым чехлом и, расставляя в стороны длинные ноги, как неуклюжий паук, забрался поглубже в грязь под своей избушкой.

Герсен вернулся на дорогу и продолжал подниматься к городку — теперь он проходил мимо другой хижины, побольше и несколько более прочной конструкции, с черным энергетическим блоком на крыше, увенчанным религиозным фетишем. В дверном проеме низкой стены стоял человек в высоком коническом колпаке.

Герсен остановился и вежливо поздоровался: «Добрый день!»

«Да уж, добрый!» — снисходительно прогнусавил фоджо.

Герсен ткнул большим пальцем в сторону предыдущей избушки: «Почему этот старик прячется под сваями?»

Фоджо усмехнулся, удивленный наивностью инородца: «Он — рудокоп, разве не видно? Накопал новую руду. Загляни к нему под избу, посмотри, как у него светятся глаза! Он заражен былобой. Если б ты прикоснулся к его руде, он снес бы тебе голову острыми камнями!»

«Я всего лишь спрашиваю дорогу. Где находится Фиалка Атмора? У меня на карте ее нет».

«Конечно, нет. В Фиалке Атмора Бугардойг добывает александриты».

«Меня не интересуют александриты. Я хочу найти человека, который живет неподалеку. Вы не могли бы сказать, как пройти к Фиалке Атмора?»

Фоджо указал большим пальцем в сторону городка: «Спроси у Бугардойга».

«Я спешу. У меня нет времени искать Бугардойга».

«Будь спокоен: он сам тебя найдет, как только заметит твой корабль, стоящий на его заливном лугу, и времени терять не будет».

«А вы? Вы не хотите заработать сотню СЕРСов? Помогите мне найти моего знакомого».

«Неподалеку от Фиалки Атмора, говоришь? Ты, наверно, ищешь Воймонтского отшельника».

«Да, он живет один, это правда».

«Фиалка Атмора и Воймонт — опасные места. Хотя бы потому, что у Бугардойга там рудники».

Из-за спины фоджо, из хижины, послышался хриплый голос: «Бери деньги, пока дают, Липпольд! Отвечай. Что тебе стóит ответить?»

Липпольд, однако, никак не отреагировал на этот совет. Судя по всему, Герсен больше не вызывал у него никакого интереса — фоджо стоял, глядя вдаль, на долину Мойга. В небе рассеялись тучи, и Вега внезапно осветила ландшафт с лучезарной ясностью. Все вспыхнуло яркими цветами: болотный дрок — каштановыми и охряными тонами, горы за крышами Полдули стали иссиня-черными с белыми мазками ледников, пурпурный войч отбрасывал неизъяснимую сине-зеленую тень. Тучи сомкнулись, как захлопнувшаяся ловушка; Вега погасла. Липпольд неподвижно стоял, нисколько не тронутый ни внезапной роскошью пейзажа, ни ее столь же внезапным исчезновением. Герсен отвернулся и снова направился к городку — беспорядочной россыпи каменных хижин, хлевов, стойл и сараев; среди них можно было заметить дюжину лавок и контор, таверну и приземистую джедасианскую церковь.

Низкие тучи, спешившие с востока и с запада, столкнулись над долиной Мойга. Над городком стали клубиться темные вихри, пошел дождь. Герсен оглянулся: поблекшая за завесой дождя, фигура Липпольда стояла неподвижно, как прежде.

Герсен забежал в городок и укрылся под карнизом полуразвалившейся мастерской механика. Судя по всему, во всем Полдули признаки жизни подавала только таверна.

Герсен немного подождал. Ливень только усиливался, налетая серыми пеленами, на мгновение озарявшимися проблесками молний. Герсен заметил высокие фигуры, вперевалку шлепавшие по лужам к таверне — перед входом они встряхивались, как собаки, чтобы освободиться от ручейков воды, стекавшей по плечам и по спине, после чего заходили внутрь. Улучив момент, когда дождь на минуту прекратился, Герсен пробежал по улице к таверне.

Заскочив внутрь, он оказался в длинном помещении; слева находилась стойка бара, справа — ряды столов со скамьями. Под потолком вереница узких окон, застекленных желтой слюдой, пропускала в помещение тусклый мрачноватый свет. За столами, сгорбившись над кружками горячей выпивки, сидели небольшими группами местные жители — фоджо. Герсен невольно поморщился: ноздри словно опалило жгучим запахом горячего варева, смешанным с прогорклой вонью, исходившей от промокшей одежды и отсыревших тел.

Как только он зашел в трактирный зал, все разговоры смолкли, все головы повернулись — Герсена изучали многочисленные пары молочно-голубых глаз. На голову каждого посетителя, поверх щетины белых шипов, был натянут длинный вязаный колпак; такие же колпаки висели на столбах, торчавших у каждого стола. Герсен вежливо кивнул присутствующим и приблизился к стойке. Бармен, вытирая огромные ладони о грязную тряпку, повязанную вокруг живота, вышел навстречу: «Чего пожелаешь?»

«Я хотел бы поговорить с человеком по имени Бугардойг, — сказал Герсен. — Его, случайно, здесь нет?»

«Алоиза Бугардойга здесь нет, — заявил трактирщик. — И в этом отношении тебе повезло, потому что ты вполне можешь обойтись без того, что он тебе предложит, поверь мне на слово! А почему у тебя ничего нет на голове? Инородцы! Никаких понятий о простейших приличиях!»

«Прошу прощения, я не взял с собой шляпу».

«Неважно! Ты в любом случае будешь выглядеть как последний дурак в прате, висящем набекрень, как член импотента! Ага, а это у нас кто?»

В таверну ввалился грузный широкоплечий субъект с бледно-голубыми глазами-щелками, почти сжатыми вплотную пухлыми пунцово-красными щеками. Субъект подошел к ближайшему столбу, снял с него «прат» и привычным движением нахлобучил его на редкую колючую щетину, заменявшую ему волосы. Герсен повернулся к бармену: «Это Бугардойг?»

«Ха-ха! Это ты здорово придумал! Был бы здесь Бугардойг, он разбушевался бы не на шутку! Это Лук Холлоп, он опорожняет городской отстойник. Взгляни на его руки. Он силен, Холлоп, но до Бугардойга ему далеко. Так что же, будешь пить? Или попробуешь наши вареные дерьмовики?»

«А ничего другого у вас нет?»

«Почти ничего. Чем богаты, тем и рады. Будешь воротить нос от свежих аппетитных дерьмовиков?»

«Ни в коем случае! — заявил Герсен. — Будьте добры, приготовьте мне порцию».

«Другой разговор! Джоко! Подай инородцу штабелек дерьмовиков! А теперь, раз уж ты у нас в гостях, давай-ка я что-нибудь сооружу у тебя на башке, для приличия». Бармен набил бумагой грязный маслянистый прат и натянул его Герсену на лоб так, что набитая верхушка болталась, свешиваясь то в одну, то в другую сторону. «Не слишком ловко получилось, — подверг себя критике бармен. — Но лучше, чем ничего — особенно, если у тебя дело к Бугардойгу. Алоиз Бугардойг строго придерживается традиций; он даже обещал никому не бить морду по Святым дням, представляешь? Некоторые считают, что от этого он становится только злее в другие дни. О-хо-хо! А это еще кто?»