Сочинения - Уильям Теккерей

– Вы знаете нас с рождения и приезжали к нам, как к себе домой, но это еще не причина, чтобы вы нас оскорбляли! – Это крикнул Гарри, вскакивая на ноги. – То, что вы сказали, Джордж Вашингтон, это оскорбление не только моему брату, но и мне. Вы попросите у нас извинения, сэр!

– Извинения?

– Или дадите нам удовлетворение, как принято между джентльменами, продолжал Гарри.

Сердце доблестного полковника вдруг сжалось при мысли, что смертельная вражда неожиданно разделила его и юношей, которых он любил, и, быть может, ему даже придется пролить кровь одного из них. Глядя на Гарри, на его белокурые волосы и пылающее лицо, слушая его дрожащий голос, старший почувствовал, что сердце его исполнилось нежности: он был обезоружен.

– Я… я ничего не понимаю, – сказал он. – Возможно, мои слова были необдуманны. Но почему Джордж уже несколько месяцев ведет себя со мной так странно? Скажи мне, и, может быть…

Джордж Уорингтон был весь во власти злобы; его черные глаза метали молнии презрения и ненависти в стоявшего перед ним прямодушного и честного человека.

– Вы уклоняетесь от моего вопроса, сэр, как только что уклонились от тоста, – сказал он. – Я не мальчик и не желаю сносить ваше высокомерие. Вы публично оскорбили меня в публичном месте, и я требую удовлетворения.

– Пусть будет так, – ответил полковник Вашингтон с выражением глубочайшего горя на лице.

– И вы оскорбили меня! – заявил капитан Грейс, который, пошатываясь, приблизился к нему. – Что он сказал? Какой-то проклятый капитан милиции… полковник милиции, да кто он такой? Вы меня оскорбили! Ах, Уоринг! Только подумать, что меня оскорбил капитан милиции! – И при этой душещипательной мысли слезы оросили щеки благородного капитана.

– Я оскорбил вас? Боров! – опять загремел полковник, не наделенный чувством юмора, а потому, в отличие от остальных, не увидевший в этой сцене ничего смешного. И тотчас перед ним оказался четвертый противник.

– Силы небесные, сэр! – воскликнул капитан Уоринг. – Неужто вам мало троих и в эту ссору придется вмешаться еще, и мне? Вы оскорбили этих двух молодых людей…

– Необдуманные слова, сэр! – воскликнул бедняга Гарри.

– Необдуманные слова? – повторил капитан Уоринг. – Джентльмен говорит другому джентльмену, что положит его поперек колена и выпорет, а вы называете это необдуманными словами? Позвольте сообщить вам, сэр, что скажи мне кто-нибудь: «Чарльз Уоринг» или «Капитан Уоринг, я положу вас поперек колена и выпорю», – я бы ответил: «Я проткну вас насквозь моим вертелом», и проткнул бы, будь он ростом хоть с Голиафа. Следовательно, вы должны дать удовлетворение мистеру Джорджу Уорингтону. Мистер Гарри, как подобает мужественному юноше, поддержит брата. Это уже двое. Примирение между Грейсом и полковником невозможно. И вот теперь… пусть меня проткнут насквозь! Вы в моем присутствии назвали офицера моего полка – полка Холкетта, сэр! боровом! Боже великий, сэр! Мистер Вашингтон, вы в Виргинии все такие? Прошу извинения, я воздержусь от оскорбительных намеков, как – черт побери! – сам их ни от кого не потерплю! Но, клянусь дьяволом, полковник, позвольте сказать вам, что такого любителя ссор, как вы, я в жизни не видывал. Назвать обессилевшего офицера моего полка… ведь он же обессилел… верно, Грейс? назвать его боровом в моем присутствии! Вы берете свои слова назад, сэр… берете?

– Это что, какой-то дьявольский заговор против меня и вы все в нем участвуете? – крикнул полковник. – Словно пьян я, а не вы, хоть вы все пьяны. Я ничего не беру назад. Я ни в чем не извиняюсь. Черт побери! Я готов драться, будь вас хоть дюжина – молодых и старых, пьяных и трезвых.

– Я не желаю выслушивать новых оскорблений, – воскликнул мистер Джордж Уорингтон. – Мы можем обо всем условиться, сэр, и без дальнейших поношений с вашей стороны. Когда вам угодно будет встретиться со мной?

– Чем скорее, тем лучше, сэр, – вскричал полковник вне себя от ярости.

– Чем скорее, тем лучше, – громко икнув, заявил капитан Грейс и, разразившись проклятиями, которые незачем здесь воспроизводить (в те дни проклятия были необходимым украшением речи любого джентльмена), он с трудом встал со стула, шатаясь, побрел к своей шпаге, которую оставил у дверей, взял ее и тут же упал навзничь.

– Чем скорее, тем лучше! – провозгласил с пола злополучный пьяница и, взмахнув своим оружием, нахлобучил шляпу себе на глаза.

– Этот джентльмен, во всяком случае, может подождать до утра, – сказал полковник милиции, оборачиваясь ко второму королевскому офицеру. – Едва ли вы будете настаивать, чтобы ваш друг дрался сегодня, капитан Уоринг?

– Признаюсь, его рука, как и моя, сейчас не особенно тверда, – сказал капитан Уоринг.

– Зато моя тверда, – крикнул мистер Уорингтон, свирепо глядя на своего врага.

Его былой друг был полон такой же злобы и нетерпения.

– Хорошо! Какое оружие вы выбираете, сэр? – сурово спросил Вашингтон.

– Только не шпагу, полковник. Фехтуем мы лучше, чем вы. Это вам известно по нашим учебным поединкам. Лучше пусть будут пистолеты.

– Как вам угодно, Джордж Уорингтон… И да простит вас бог, Джордж, бог тебя прости, Гарри, за то, что вы втянули меня в эту ссору, – сказал полковник мрачно и с глубокой печалью.

Гарри понурил голову, но Джордж ответил с полной невозмутимостью:

– Я, сэр? Но ведь не я сыпал оскорблениями, не я говорил о порке, не я оскорбил джентльмена в публичном месте и в присутствии офицеров его величества. И вы не в первый раз изволили считать меня негром и говорить о порке.

Полковник вздрогнул и покраснел, словно пораженный внезапным воспоминанием.

– Боже великий, Джордж! Неужели вы все еще не забыли эту детскую обиду?

– Кто сделал вас каслвудским надсмотрщиком? – спросил юноша, скрежеща зубами. – Я не ваш раб, Джордж Вашингтон, и никогда им не буду. Я ненавидел вас тогда и ненавижу теперь. Вы оскорбили меня, а я джентльмен, и вы тоже джентльмен. Разве этого недостаточно?

– Более чем достаточно, – сказал полковник с выражением искреннего горя. – И ты тоже таил на меня злобу, Гарри? От тебя я этого не ждал.

108

– Я с братом, – ответил Гарри, отворачиваясь, чтобы избежать взгляда полковника, и крепко сжал руку Джорджа.

Лицо их противника оставалось по-прежнему грустным.

– Да смилуется над нами небо! Теперь все ясно, – пробормотал он как бы про себя. – Дайте мне время написать несколько писем, и я к вашим услугам, мистер Уорингтон, – произнес он громко.

– Ваши пистолеты у вас в седельной сумке. Я своих не взял и сейчас пошлю за ними Сейди. Этого времени вам будет достаточно, полковник Вашингтон?

– О, вполне, сэр.

Джентльмены низко поклонились друг другу, и Джордж, взяв брата под руку, удалился. Виргинский полковник посмотрел на злополучных офицеров, которые к этому времени оказались уже в полной власти винных паров. Капитан Бенсон, владелец харчевни, нагнувшись над одним из них, накрывал его лицо шляпой.

– Их винить все же нельзя, полковник, – сказал трактирщик с угрюмой усмешкой. – Сегодня утром Джек Файрбрейс и Том Хамболд из Спотсильвании пробовали тут продать им лошадей. А после Джек и Том уговорили их перекинуться в картишки – и они проиграли, английские капитаны то есть. Тут Джек и Том вызвали их на состязание – пить за Старую Англию; и в этой игре они тоже нельзя сказать, чтобы победили. Люди они добрые и щедрые, когда трезвые, но дураки, тут уж не поспоришь.

– Капитан Бенсон, вы сражались с индейцами и были офицером нашей милиции, прежде чем стали фермером и завели трактир. Не согласитесь ли вы быть моим секундантом в этом деле с молодыми джентльменами?

– Я пригляжу, чтобы все было по-честному, полковник. А сверх этого я ни во что вмешиваться не хочу. Госпожа Эсмонд мне часто помогала, ухаживала за моей бедной женой во время родов и пользовала нашу Бетти от лихорадки. Вы ведь обойдетесь с этими бедными ребятками помягче? Оно правда, я видел, как они стреляют: белокурый, не мне вам говорить, хороший охотник, ну, а старший без промаха попадает в туза пик.

– Будьте так любезны, капитан, скажите моему слуге, в какую свободную комнату он может отнести мой чемодан. Я должен успеть написать до поединка несколько писем. Молю бога, чтобы все кончилось благополучно! И капитан провел полковника в одну из двух комнат своего жилья, с ругательствами выгнав из нее ораву чернокожих слуг, которые громко там разговаривали, без сомнения, обсуждая недавнюю ссору. Эдвин, слуга полковника, вернулся с портпледом своего господина, и тот, взглянув в окно, увидел, как Сейди, негр Джорджа Уорингтона, поскакал в направлении Каслвуда, – несомненно, выполняя поручение своего юного хозяина. Полковник, человек, несмотря на свою молодость и природную вспыльчивость, чрезвычайно благовоспитанный и щепетильный, привыкший неизменно сдерживать свои страсти, с большим изумлением обдумывал положение, в котором он внезапно очутился, когда три, а может быть, и четыре врага готовы были посягнуть на его жизнь. Каким образом вспыхнули эти ссоры? Всего несколько часов назад он выехал из Каслвуда со своими юными спутниками, и между ними, казалось, царил дух дружбы. Внезапный ливень заставляет их укрыться в трактире, где они оказываются в обществе двух офицеров-вербовщиков, и не проходит и получаса, как он успевает рассориться со всеми присутствующими, оскорбляет одного, принимает вызов другого и грозит поркой третьему – сыну женщины, чья дружба ему так дорога!