Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) - Джек Вэнс

— из сборника «Густации» Майкла Виста

«Если уж умирать — а эта судьба, насколько мне известно, уготована каждому из нас — зачем умирать вульгарно и заурядно? Почему бы не умереть великолепно, на зависть всем и каждому, набив пузо плодами чарнé под завязку?».

— Джиллиан Морж, повар, музыкант и бонвиван

«Можете мне верить или не верить, но генетики-селекционеры могли бы беспрепятственно проектировать, выращивать и продавать плоды безопасных, полезных для здоровья и совершенно не ядовитых сортов чарнé. Но все попытки в этом направлении пресекаются «Ассоциацией поставщиков чарнé», успех которой объясняется, в частности, практическим отсутствием рыночного спроса на безопасные плоды чарнé. Возможно ли, что вкус мякоти чарнé — несомненно, очень приятный — кажется непревзойденно восхитительным именно потому, что сопровождается смертельной опасностью?».

— Леон Вольке, журналист, репортер «Космополиса», который съел неправильно приготовленный плод чарнé и умер через две недели после опубликования процитированной статьи

«Гостиный двор св. Диармида» неоднократно переходил от одних владельцев к другим. Каждый считал своим долгом вносить свой неповторимый вклад в планировку и убранство отеля, в связи с чем его интерьеры действительно стали отличаться своеобразной новизной. Вестибюль занимал весь первый этаж. Тяжеловесные колонны, декорированные в древнеминойском стиле, поддерживали потолок, расписанный сиреневыми и розовыми орнаментами. Подле каждой колонны возвышалась до потолка посаженная в терракотовом горшке пальма-родантус, прямой голый ствол которой увенчивала сферическая копна темно-зеленой листвы. По представлениям сдержанных обитателей системы Веги, это были кричащие излишества. Непрестанное движение множества людей в костюмах, отражавших традиции всевозможных миров Ойкумены, придавало дополнительные живость и контраст возбужденной и даже несколько суматошной атмосфере, характерной для «Двора св. Диармида».

Герсен прибыл точно в назначенное время в костюме, который его камердинер счел подобающим для неофициальной встречи в городе: на нем были облегающие черные брюки, рубашка в черную, темно-серую и светло-серую вертикальную полоску и высокий черный накладной воротник вместо шейного платка. В соответствии с представлениями о приличиях, господствовавших в разреженной элитной среде Понтефракта, его сюртук, с вырезом спереди, был тесен в плечах и почти колоколообразно расширялся в бедрах. Герсен наотрез отказался надевать шляпу с пером, после чего слегка оскорбленный камердинер позволил ему пользоваться мягким квадратным черным беретом. Жесткое язвительное лицо, черные кудри парика и бледная кожа сделали из Герсена впечатляющую фигуру — весь этот маскарад, однако, позволявший злорадствовать, сбивая с толку несчастную Алису Роук, не вызывал у него особого удовлетворения.

Девушка уже спускалась по центральному пролету лестницы — теперь она выглядела по-другому, во многих отношениях. Герсен разглядывал ее так, словно видел впервые: тоскливо-чувственный рот, деликатный небольшой нос, щеки, сходящиеся к маленькому подбородку. Сегодня вечером ее оранжевые локоны свободно покачивались, спускаясь почти до плеч, закрытых простым дымчато-серым платьем.

Она заметила Герсена: ее лицо озарилось притворным энтузиазмом. Она весело махнула ему рукой, почти пробежала по вестибюлю и остановилась шагах в десяти от Герсена, чтобы смерить его восхищенным взглядом: «Должна признаться, господин Лукас, вы умеете элегантно одеваться!»

«Мой костюм навязан вкусами персонала «Вертепа крючкотворов», — ответил Герсен. — Я передам ваши комплименты своему камердинеру».

Алиса слушала его, явно не совсем понимая, о чем он говорит. Тем не менее, она радостно улыбнулась: «Так что же, где мы будем ужинать? Здесь? В Гербовом зале очень неплохо кормят».

«Здесь слишком шумно и слишком людно, — возразил Герсен. — Я знаю гораздо менее доступное место».

«Целиком и полностью доверяю вашему выбору», — произнесла Алиса.

«Тогда пойдемте — нас ждет алоизийская ночь!»

Они вышли из гостиницы; Алиса осторожно взяла Герсена под руку: «Куда мы идем?»

«Сегодня на редкость ясный вечер. Мы могли бы немного прогуляться, если вы не возражаете».

«Не возражаю».

Они пересекли Маллони-сквер и направились по улице Бодри в Старый Портовый город. «Невероятно! — думал Герсен, почти бормоча себе под нос. — Мы шагаем вдвоем по улицам Понтефракта — она притворяется не тем, что она есть, и я тоже. Какой-то зловещий маскарад!»

Каким-то образом Алиса почувствовала его настроение и спросила: «Почему у вас такое расстроенное лицо, господин Лукас?»

Герсен уклонился от ответа: «Зовите меня «Генри». Мы не на работе».

«Хорошо, Генри! — она тревожно оглянулась. — Я в этом районе еще не была».

«Он не похож на Дикий Остров?»

«Совсем не похож!»

Вскоре они вышли на набережную и направились в «Гриль Мердока с видом на залив». Алиса задумчиво взглянула на Герсена: по-видимому, в характере чопорного и щепетильного господина Лукаса были явно авантюрные черты.

Они сели за стол в углу ресторана, у окна. Под ними медленно поднимались и опускались воды Бутылчатого залива, вздыхавшие среди свай; звезды и дальние огни перемигивались на темной ряби короткими дрожащими дорожками. Герсен спросил: «Ты можешь найти в небе родную звезду?»

«Я не привыкла к здешним созвездиям».

Герсен привстал, посмотрел на небо: «Она уже зашла. Но старое Солнце — вон там».

Им подали ужин: суп из туземных артишоков, рагу из ракообразных с кипящим соусом из лука и трав в коричневых горшочках, салат из свежей зелени. Алиса попробовала чуточку того и сего, после чего, в ответ на замечание Герсена, сослалась на отсутствие аппетита. Она выпила несколько бокалов вина, однако, что ее несколько оживило.

«Так как же насчет конкурса? — спросила она. — Его результаты все еще содержатся в тайне? И мне ни в коем случае нельзя ничего рассказать?»

«В тайне? Нет, никакой тайны уже нет. Но не будем говорить о работе. В вас тоже кроется тайна. Расскажите мне о себе».

Алиса нахмурилась, глядя на чернеющий Бутылчатый залив: «Не так уж много я могу рассказать о себе. Жизнь на Диком Острове — волнующее приключение только для туристов».

«Тем не менее, я все еще не понимаю, зачем вы приехали в Понтефракт».

«Ну... скажем так, меня принудили к этому некоторые обстоятельства».

Подали десерт: фруктовые пирожные и крепкий кофе под шапкой сливок — так его обычно пили на Алоизии.