Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

��Когда он вернется, я представлю пристава как друга Алджи. Это все Алджи придумал. Обещал уговорить пристава, и я не сомневаюсь, уговорит. Он как-то уговорил меня вложить триста фунтов в его пьесу. Ну, нравится тебе этот план?�� обеспокоено спросил он, не видя на ее лице ожидаемого проблеска радости. Лицо оставалось мрачным и напряженным. В юности на утренних спектаклях Генри видел такое выражение у целого зрительного зала, и сейчас расстроился.

Келли заметила его тревогу и поспешила бы ее развеять, не будь ситуация настолько серьезна.

��Нет, милый, не нравится,�� сказала она.�� По-моему, полная чушь. У нас на обед утка.

Генри нашел ее слова загадочными.

��Утка?

��С горохом. Вдруг он вздумает резать ее ножом? Кто после этого поверит, что он � друг Алджи? Уэнделл наверняка заподозрит неладное. Нет, уж если выдавать его за кого-нибудь, то разве что за вице-президента по чистке ножей и ботинок.

��На это он не пойдет.

��Может быть, спрятать его до утра, а там ты получишь от Уэнделла чек и сможешь расплатиться� Где он?

��На кухне.

��Вот и скажи ему, чтобы сидел там до отбоя тревоги. Я сама пойду и скажу.

Она вышла из комнаты и в скором времени возвратилась.

��Его там нет. Дворецкий сказал, он вышел в заднюю дверь. Наверняка бродит где-нибудь поблизости. Пойду поищу. Да, милый, как нехорошо, что ты задолжал такую огромную сумму Даффу и Тротгеру. Мне надо было тебя остановить, но ведь тогда я еще не встретила моего ангелочка.

Ангелочек возвысил голос:.

��Черт возьми, я не сказал бы, что сто пятьдесят фунтов � огромная сумма. Существенная, да, но не огромная.

Келли вытаращила глаза.

��Сто пятьдесят фунтов?

��Примерно столько.

��Тогда какого дьявола ты раньше молчал? Я бегаю кругами и рву на себе волосы, хотя давно могла бы дать тебе денег и успокоить твое бедное сердечко.

Теперь глаза вытаращил Генри.

��Ты хочешь сказать, что у тебя есть сто пятьдесят фунтов?

��Больше. В дорожных чеках, но, насколько я понимаю, они ничем не хуже наличных. Сейчас же возьму их, найду этого типа, расплачусь с ним и скажу, пусть проваливает, пока я не спустила на него кошек.

Она двинулась к дверям, но Генри остановил ее хриплым криком:

��Келли!

��Да, милый?

��Не уходи.

��Я спешу.

��Повремени самую малость.

��Зачем?

��Я хочу тебя обнять так, чтобы ребра хрустнули.

��В таком случае,�� сказала Келли,�� милости прошу.

Алджи вышел из дома в купальных плавках и халате, предвкушая, как нырнет в прохладную воду, и был немало раздосадован, увидев, что Билл стоит на лужайке неподвижно, словно позируя скульптору для своей статуи. Просто стоит, горько подумал Алджи. Он чувствовал себя, как генерал, который составил план кампании, требующий общего наступления, и, войдя в лагерь, обнаружил, что его бойцы сидят, покуривают, играют на губных гармошках и менее всего намерены двигаться вперед.