Воин - Дмитрий Колосов

Дворцовые балы в Парсе не имели ничего общего с подобными мероприятиями в Версале, Вене или Париже многие столетия спустя. То было другое время и другие нравы. Дворцовый бал в Парсе был своего рода политической конференцией, на которой вельможи выслушивали повеления своего царя, обменивались мнениями, завязывали полезные знакомства. Помимо этого были и развлечения. Гостей забавляли игрой на флейтах и трубах, ионийские танцовщицы исполняли перед ними воспаляющие страсть танцы. Они единственные из женщин имели право находиться в изысканном мужском обществе, поглощая сладости, наваленные на круглых столиках и ощущая на себе вожделенные взгляды мужчин. Женам и дочерям вельмож не было места на этом празднике. Для ария женщина — существо второго сорта, стоящее ниже благородной собаки. Как можно допустить, чтобы нечистая скудоумная тварь оскверняла своим присутствием место, где собрались достойные мужи.

Раскланиваясь с вельможами, Мардоний прошелся по зале. Перед ним почтительно расступались — большинство придворных сторонились его словно чумного. Но вот один из них двинулся прямо навстречу. То был Артабан.

Окружающие, затаив дыхание, смотрели, как произойдет встреча двух заклятых врагов, один из которых был близок к тому, чтобы повергнуть другого. Но вопреки их ожиданиям все вышло довольно мирно, можно сказать — пристойно.

Артабан первый поклонился Мардонию. Тот немедленно вернул хазарапату поклон. Сойдясь, они поцеловали друг друга в губы и пошли по зале, негромко переговариваясь. С их лиц не сходила вежливая улыбка. Глядя со стороны, можно было предположить, что встретились два хороших друга. А меж тем разговор был отнюдь не дружеский. Так говорит собака с загнанной в угол лисицей, не подозревая, что за ее спиной стоит разъяренный медведь, тень которого видит рыжая плутовка.

— Как поживает почтенный Мардоний? — приторно улыбаясь, спросил хазарапат.

— Благодарю. Хорошо. А как здоровье высокородного Артабана?

— Лучше чем когда-либо. Хорошо ли почтенный Мардоний провел ночь?

— Ужасно. Около полуночи в моей опочивальне стал выть какой-то демон. Лишь молитва сияющему Ахурамазде смогла избавить меня от его присутствия.

— А как здоровье благородных Мегабиза и Гидарна?

— Великолепно. Вчера вечером мы весело провели время, опустошив немало кувшинов с вином.

— Вот как! Вы пили вино?

— Да. И веселились.

— Веселиться всегда хорошо. А как поживает храбрый Демарат?

— Боюсь, он не сможет прийти на бал. У него страшно разболелась голова.

— Как жаль! Но верно он все же передумал. Мои люди донесли, что видели его в сопровождении еще нескольких человек неподалеку от ападаны. И представь себе, почтенный Мардоний, они все облачены в теплые длинные плащи, под которыми так удобно спрятать меч. И это в такой жаркий день. Уж не хотят ли они, почтенный Мардоний, нарушить царский указ?

— Не думаю. Скорей всего спартанец, чья родина лежит на севере, еще не привык к нашим теплым веснам.

— Не привык за десять лет?

— А что в этом удивительного! Спартанцы отличаются мужеством, но не сообразительностью. Высокородный Артабан, я слышал, ты увлекся ночными конными прогулками?

— О чем ты?

— Ночь. Степь. Сияние звезд… Я имею в виду твою поездку к Козьему ручью. Полагаю, скоро весь город узнает сколь романтична душа у высокочтимого хазарапата.

— Но раньше великий царь услышит пересказ разговора почтенного Мардония и спартанца Демарата во дворе храма Ахурамазды.

Враги посмотрели друг на друга и ласково улыбнулись. Они стоили один другого, и в иной ситуации трудно было предсказать, кто одержит верх. Но сейчас сила была на стороне Артабана. Тысячи вооруженных воинов по первому призыву были готовы поспешить ему на помощь.

С трудом скрывая ненависть Мардоний распрощался с ликующим противником. Необходимо было как-то предупредить Демарата, который был на крючке у дворцовой охранки, но Мардоний не видел способа как это сделать. Двенадцать отборных телохранителей хазарапата следили за каждым его шагом.

Утолив свое тщеславие над фактически поверженным врагом, Артабан решил перейти к выполнению своих должностных функций. С помощью бессмертных, которые бесцеремонно расталкивали всех оказавшихся на их пути, хазарапат пробился к находившемуся посреди залы возвышению из серого гранита, влез на него и поднял руку, призывая к вниманию.

Постепенно в зале установилась тишина, и Артабан начал говорить.

— Сиятельные вельможи, великий царь, царь царей, царь двадцати трех провинций богоравный Ксеркс собрал вас здесь, чтобы возвестить свою волю. Во имя Ахурамазды, Митры и прочих светлых демонов, по воле царя поход на Элладу отменяется. Парсы, мидяне и прочие народы империи могут спокойно трудиться во благо царя и свое собственное. Они не понесут лишних расходов и не сложат бесцельно головы на поле брани. Так возблагодарим же царя за оказанную ему милость!

Собравшиеся дружно пали на колени, восклицая:

— Да славится премудрый царь!

Большинство из них были искренне рады такому решению, так как вовсе не жаждали покидать свои уютные жилища ради завоевания ненужной им Эллады. Выждав положенные церемониалом мгновения, Артабан поднялся с колен, подавая прочим пример сделать то же самое.

Едва затих шорох оправляемой одежды, хазарапат продолжил:

— Другое повеление великого царя касается внутренних дел империи. Нам стало известно, что группа злоумышленников намеревается совершить государственный переворот и нанести многие беды державе. Дабы не допустить этого, великий царь повелевает арестовать и заключить в дворцовую тюрьму следующих сановников: Гиперанфа, сына Дария, царского родственника, Мардония, сына Гаубарувы, Мегабиза, сына Зопира, спартанца-эвергета Демарата.

Следовавшие за Мардонием телохранители хазарапата стали приближаться к нему. Вельможа бессильно опустил руки, сожалея, что при нем нет меча, который избавил бы его от позорной смерти. Зажатые в руках стражей копья окружили его сверкающим кольцом. Глубоко вздохнув, Мардоний приготовился броситься на длинный, почти в локоть длиной стальной наконечник, но в это мгновение прямо над его ухом пропела стрела и один из бессмертных замертво рухнул на землю.

И тут же раздался дикий крик:

— Кочевники!

Их было пятеро. Пятеро решительных смуглолицых парней в разношерстной одежде. Они были родом с далеких Гирканских гор и плохо говорили по-парсийски. Так, по крайней мере, сказал спартиату Мардоний перед тем, как наделить заговорщиков синими плащами, подобными тем, что носят дворцовые слуги. Широкие кривые ножи, которые должны были вонзиться в Артабана, отлично спрятались под этими плащами. Сам Демарат не захотел в этот день облачаться в парсийскую одежду. Сегодня ему возможно предстояло умереть, и он хотел умереть эллином. Именно поэтому он надел пурпурный царский хитон, а поверх — длинный гиматион, скрывший легкий панцирь и короткий меч с клювообразной рукоятью.