Картель правосудия - Фридрих Незнанский

Это меланхолическо-созерцательное настроение разрушил звонок Грязнова, который предложил встретиться, не откладывая в долгий ящик, и посулил с этой целью прислать за Турецким машину:

– Ты знаешь «Мирамар», мексиканский бар на Чистых прудах?

– Это напротив аптеки, кажется? – проявил Турецкий недюжинную эрудицию.

– Да, только не перепутай, ресторан слева, бар – справа.

В ожидании приятеля Грязнов коротал время хорошим бокалом «Туборга» и беседой со знакомой молоденькой барменшей.

– Ты меня заразил, – коротко проинформировал он Турецкого, едва тот вошел внутрь.

Барменша игриво поинтересовалась:

– Чем это он мог вас заразить, кроме насморка, Вячеслав Иванович? Или, может, вы оба сменили ориентацию? – Грязнов отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.

– Я получил отбой от дела банкира-космонавта.

– И очень хорошо, – вздохнул Турецкий. – Тебе же оно не нравилось.

– Не было еще такого дела, которое бы мне понравилось. Но я там успел кое за что зацепиться.

– Знакомая ситуация, – усмехнулся Турецкий.

– Саня, ты пойми, вся эта лажа, весь это псевдокомпромат на нас с тобой не от фонаря же взялся – пистолеты, ножи, машины…

– Наверное, кто-то ждал, пока мы дойдем до определенной черты в своих расследованиях, он просто позволил нам это сделать, а потом вывалит нам на головы всю эту дрянь. И что нам с ней делать?

– Я оставляю себе машину, а ты – нож и пистолет, – великодушно распорядился Грязнов.

– Это совсем разные вещи. Твоя машина – возможно, взятка, а пистолет – и так мой.

– Это тоже может быть взяткой. Взятка всего лишь вид шантажа. Но этот «кто-то», как ты говоришь, даже не подозревает, что новая машина на самом деле – компенсация за мою «Ниву».

– Какой результат дал допрос служащих ресторана?

– А такой, что посреди разговора с менеджером позвонил мой замминистра и потребовал «немедленно прекратить работать на Лозинского».

– Что значит – на Лозинского? – не понял Саша. – Ведь МУР занимается только установлением и розыском убийц.

– Вот именно! Это я его дословно процитировал. Они там наверху все с ума посходили, считают, что работать можно только на кого-то и против. А вот если просто по факту преступления, то это уже здорово подозрительно. Ну и конечно, исключительно из чувства противоречия и глубокой привязанности лично к замминистру я вдруг подумал, что Лозинский, в сущности, неплохой мужик…

– Опять же волка прикончил, – ввернул Турецкий, приканчивая свой «Туборг».

– Вот именно. И почему бы мне не помочь ему теперь разобраться с тещей и ее барахлом?! Как частное лицо имею право. Я Лозинскому уже подсказал нанять моего племянника. Не переживай, это было до того, как тебе передали это дело.

– Ты шутишь. При чем тут Денис?!

– Лозинский считает, что за ним следят. Есть прямой резон выяснить, кто это делает. А Денис заодно поможет собрать информацию и о самом Лозинском. Фактически можно считать, что банкир нанял его следить за ним самим. Как же иначе обнаружить хвост?!

– Допустим. А что за барахло-то у его тещи, из-за чего весь сыр-бор?

– А ты сам не хочешь узнать? Все равно же съездишь к нему, пообщаешься.

– Это называется принцип Тома Сойера, ты знаешь об этом? «Повышение значимости собственного дела». Помнишь, его заставили красить забор, а он умудрился увлечь этим всех своих приятелей, да так, что они ему за это еще и платили.

– Ну, – смущенно признался Слава. – Я ведь от тебя ничего за это не требую.

"Господину Лозинскому,

на околоземную орбиту

Многоуважаемый г-н Лозинский!

Спешу принести Вам свои самые искренние соболезнования в связи с безвременной кончиной Вашей тещи. Она была человеком удивительным, Вы-то это знали хорошо, как никто иной, всецело полагаясь на щепетильность и порядочность матери Вашей юной супруги, когда щедро отписали ей некоторую часть своего недвижимого имущества. Но вот ведь незадача, некоторая часть ее биографии оказалась спрятана от Вашего проницательного ока. Любопытный нюанс заключается в том, что помимо любящей дочери у В. И. Ширинбаевой есть еще один прямой наследник, ее старший сын, не спешащий предъявить свои права исключительно по причине врожденной болезни, а также из безусловной сердечной деликатности.

Со всегалактическим приветом,

Ваш преданный поклонник".

Турецкий перечитал дважды письмо, полученное банкиром сегодня утром, но это не помогло. Они сидели в раздевалке бассейна ЦСКА. Лозинский, продемонстрировав письмо, отплавав предварительно свои пять километров, ушел в душ и вернулся лишь спустя четверть часа, когда у Турецкого иссяк запас терпения. Несмотря на изощренные водные процедуры, банкир был довольно бледен и, растираясь огромным махровым полотенцем, судорожно пытался восстановить нормальное кровообращение.

У Валерии Ильиничны Ширинбаевой, кроме дочери (жены банкира Лозинского), был еще один ребенок, первенец Владлен, страдавший болезнью Дауна. Юная Ширинбаева возилась с ним полгода, после чего не выдержала и сдала в соответствующее лечебное заведение. Уникальный случай: через десять месяцев у мальчика стали пропадать симптомы ужасной болезни, но, к ужасу воспрянувшей было духом родительницы, еще через полгода амбулаторного наблюдения болезнь разгорелась снова и приняла клинический характер.

Ничего удивительного, что В. И. Ширинбаева скрыла от дочки существование старшего брата и постепенно перестала навещать его сама. И уж тем более ничего не подозревал хитрющий Виктор Эммануилович Лозинский, переписывая на тещу некоторое свое имущество, какую яму себе роет.

Но вот ведь загадка: кто же таинственный покровитель двадцатитрехлетнего дауна Владлена Ширинбаева, облагодетельствовавший своей опекой? Покровитель, владеющий информацией о недвижимости Лозинского-Ширинбаевой. Покровитель, сумевший оформить свое опекунство еще при живой матери, не лишенной, кстати, родительских прав.

Турецкий немедленно обратился по этому вопросу к Аснису, начальнику гражданско-судебного отдела Генпрокуратуры. Тот думал недолго и дал неутешительный ответ:

– Александр Борисович, это довольно скользкий юридический момент. Впрочем, как и любые имущественные склоки. Но, в общем, кратко можно резюмировать так: постороннее лицо может получить право опеки при наличии матери несовершеннолетнего (или в данном случае недееспособного и невменяемого инвалида), даже и не лишенной родительских прав, если она не содержит своего ребенка. Так что с точки зрения права все чисто. Не слишком мудрено?

– Гм…

Замысловатая цепочка выстроилась следующим образом. Барахло Лозинского последовательно переходило к его теще, затем к ее ребенку, но по дороге задерживалось у опекуна последнего. Итак: Лозинский – Ширинбаева-теща – Ширинбаев-сын – опекун Х.

Ну конечно, Ширинбаеву не лишали прав, чтобы после ее смерти соответственно не лишиться наследства от нее.

Только теперь Турецкий сообразил, во что вляпался и с чем именно придется столкнуться его следствию, – необходимо было обыскать все психушки города: двенадцать психиатрических и две психоневрологические. Из них четыре отпадали сразу, поскольку находились откровенно за городом – No 2 им. Кебрикова (жаль, что не Чебрикова), No 5 в Чеховском районе, 22-я в Химках и в Люблино. Дальше существенный момент – прямой наследник покойной В. И. Ширинбаевой должен быть непременно старше жены Лозинского, значит, тем более он – совершеннолетний. Несмотря на своего опекуна (если таковой действительно существует), он должен лежать уже во взрослой клинике, то есть можно смело вычесть три детские больницы – No 6 – это та, что в Донском проезде, – No 18 и No 32. А заодно и No 8 – специализированную клинику неврозов им. Соловьева, – там молодому дауну делать нечего. И в областной его тоже нет – там держат народ со всей России, только не из Москвы. Остается восемь психушек, каждая из которых дорого стоит. Пытаться официальным путем, размахивая корочкой Генпрокуратуры, выяснить, в какой именно находится Ширинбаев, бесполезно. В лучшем случае можно найти его однофамильца, вероятность чего в отечественных психушках, кстати сказать, всегда достаточно велика. Уж больно много там народу.

Турецкому приходилось и прежде посещать подобные богоугодные заведения, но объезд трех больниц за день (четыре других он повесил на оперативников Грязнова) дался непросто.

…Психиатрическая больница имени Гиляровского (так сказать, «Москва и москвичи»), дислоцировавшаяся на улице Матросская тишина, 20, превзошла все ожидания. Контраст отдельных помещений для содержания различных контингентов больных был невероятным. От фактически лагерных бараков до индивидуальных роскошных апартаментов.

После двух предыдущих психушек надежд на легальный способ добычи информации уже не было никаких, и Турецкий для разнообразия представился агентом страховой компании заместителю главврача клиники по кадрам и хозчасти – матерый рыжий дядька лет пятидесяти стремительно поглощал обед, судя по всему, из «Макдональдса» возле метро «Сокольники». Типичный отставник или бывший вохровец чувствовал себя в этой должности на месте и напоминал сонного буль-терьера. С таким субчиком главное было выбрать нужную тактику.