Картель правосудия - Фридрих Незнанский

Подполковник просчитывал в уме варианты, на чем поймать субчика. Хотя по личному опыту Бойко знал, что наемники, как таковые, – люди не слишком надежные. Чтобы человек старался как следует, нужно, чтобы он боялся. Главное, Бойко должен непременно заставить этого жирного борова сотрудничать. Для того чтобы на этот раз все прошло без сучка и задоринки, ему нужен Сафронов, и никто другой. Заниматься рядовыми следователями лично – утомительно, и это не дает абсолютной гарантии, при условии, что начальник следственного отдела вне игры. Напротив, покупая Сафронова, Бойко тем самым приобретает всю машину со всеми ее винтиками и потрохами. Потомив визитера многозначительным молчанием, он решил произвести разведку боем:

– Евгений Павлович, что бы вы ответили, если бы я попросил вас уделить особо пристальное внимание одному уголовному делу, расследуемому сейчас вашими подчиненными?

«Проверка на вшивость» – так расценил туманный намек начальства Сафронов и, ни секунды не колеблясь, ответил:

– Как только поступит приказ из следственного комитета или из самого министерства, соответствующие меры будут незамедлительно приняты.

– Вы не совсем понимаете. Речь идет о моей личной просьбе. Э-э-э… в обход, так сказать, Уголовно-процессуального кодекса, – продолжал тонко намекать хозяин кабинета.

Сафронов укоризненно посмотрел на собеседника и сложил бантиком пухлые губки:

– Нет, я не смогу выполнить такое поручение. Я честный человек и честно исполняю свой долг.

Это фраза произвела на Бойко неизгладимое впечатление. Он встал из-за стола и опустил на огромном окне жалюзи. «Врет и не краснеет – это хорошо. Наш человек». Подполковник закурил и откинулся в кресле, прикрыв глаза. С одной стороны, он всем своим видом давал понять, что разговор окончен, но, с другой, Сафронова не отпускал, и тот неуверенно ерзал на стуле и взволнованно сопел, не зная, уходить или нет. Прошла минута. Две. Три. Пять…

Пауза невероятно затягивалась.

Наконец Сафронов не выдержал и, с трудом выдавливая из себя слова, хрипловато вопросил:

– Могу я узнать, о чем, собственно, вы собирались меня попросить?

– Вы ставите меня в сложное положение, – тонко улыбнулся Бойко. – Я безусловно раскрою вам все карты, но только если мы с вами будем сотрудничать.

– А как я могу быть уверен, что моя профессиональная честь работника милиции при этом останется незапятнанной? – оперировал штампованными фразами посетитель.

Опять двадцать пять, посчитал про себя Бойко. Сафронов упорно лез в бутылку, хотя горлышко ее для него явно было маловато. Следующим средством убеждения был избран элегантный шантаж.

– Дорогой Евгений Павлович. По долгу службы я познакомился с кое-какими подробностями вашей биографии. Может быть, я не знаю всего, но и того, что известно, вполне достаточно, чтобы доставить вам кучу неприятностей. Я не хотел бы этого делать. Я вообще не люблю причинять зло людям. Но если вы откажетесь, боюсь, я буду просто вынужден предать огласке некоторые факты.

Сафронов взопрел. Что именно раскопала эта министерская сволочь? Впрочем, какое это имеет значение? На мелочи Сафронов никогда не разменивался, а значит, даже если подполковник вытащит на свет божий один-единственный кусочек того дерьма, в котором он погряз по самые уши, этого будет вполне достаточно, чтобы следующее их свидание, если таковое вообще состоится, проходило за надежными стенами «Лефортова». Хотя с другой стороны, если Бойко и так может его засадить, зачем ему устраивать этот спектакль? Одно из двух: или у подполковника Бойко ни хрена нет и он пытается его спровоцировать, или он тоже не ангел и ему действительно нужно профессиональное содействие Сафронова, ну, скажем, в развале какого-нибудь неприятного дельца. В том, что речь идет именно о развале, многоопытный Сафронов не сомневался: когда начальство требует результатов, это делается совсем не так. Вызвали бы, пропесочили безо всякой дипломатии…

– Как насчет «чеченского следа»? Помните взрыв в троллейбусе сорок восьмого маршрута? Лихо вы его тогда раскололи…

Сафронов что-то невнятно пробормотал.

– А знаете, что в этой истории самое интересное? Я недавно просматривал кое-какое дело, связанное с хищением уникального типографского оборудования для изготовления документов. И ведь это дельце тоже проходило через вас, не правда ли, любезный Евгений Палыч?

– Я согласен, – быстро сказал Сафронов.

– На что? На обнародование фактов? – поиздевался Бойко, чтобы окончательно добить собеседника. Ведь он фактически взял его голыми руками, не имея ничего, кроме слухов и предположений. В папке, в которую он заглядывал, лежала программа телевидения.

Сафронов замотал головой и замычал что-то нечленораздельное.

Итак, лед тронулся. Политика кнута дала свои результаты, пора было скармливать этому таракану пряник.

– Оставим в стороне моральные аспекты. Я предлагаю вам сугубо товарно-денежные отношения.

Сафронов облегченно вздохнул и, поудобнее разместившись на жестковатом стуле, отложил бесполезную папку и весь обратился в слух.

– Я со своей стороны обязуюсь забыть о ваших неприглядных поступках, но только в том случае, если вы выполните мое строго конфиденциальное поручение.

– Вы, кажется, говорили товарно-денежные… – делая упор на слове «денежные», начал Сафронов, снова почувствовав себя неуютно.

Бойко усмехнулся. Полный поворот на сто восемьдесят градусов. Сафронов уже забыл, что он честный человек. Пламя алчности билось в клетках заплывших жиром глазниц.

– Разумеется, – успокоил подполковник, – ваш карман не будет забыт. Никто не забыт и ничто не забыто. А теперь о деле. Оно о вымогательстве, основным обвиняемым по которому проходит некто Кротков…

Сафронов уныло кивнул.

– И ваша задача убедительно доказать (или доказательно убедить), что Кротков честный, законопослушный гражданин, – закончил Бойко. Но Сафронов явно не проявил энтузиазма, и подполковник был вынужден несколько смягчить свои требования. – Ну, или в крайнем случае, что в его действиях не имеется состава преступления.

Сафронов тут же согласно понимающе замотал головой, а потом слегка, как робкий школьник на уроке у строгой учительницы, поднял руку:

– Я тоже хотел вас попросить. Может быть… поскольку сотрудничаем, вы замолвите наверху пару слов на наш счет, я имею в виду следственный отдел? Знаете, как у нас, всего не хватает, некомплект… недобор…

«Вот босяк», – восхищенно подумал Бойко, но оставил эту просьбу без ответа:

– План мероприятий и свои соображения по поводу перспективы этого дела представите мне завтра же.

Сафронов немедленно встал.

– И не разочаровывайте меня, – на прощание попросил Бойко, и прозвучало это довольно угрожающе.

ТУРЕЦКИЙ

21 февраля, утро

Ну, Грязнов, ну и жук, ну и автолюбитель. Ну выдал…

Пялиться в окно можно было до бесконечности. Тем более что времени до встречи с Лозинским оставалось еще предостаточно. В телефонном разговоре банкир уговорил его встретиться в бассейне ЦСКА в 14.30, мотивируя это постоянным ощущением слежки за собой. И он очень не хотел бы «дезавуировать свои отношения с Генеральной прокуратурой».

– Какие отношения, – удивился Турецкий. – Вы обвиняетесь в преступлении, а я веду следствие по этому делу.

– Вот это я и не хотел бы афишировать, с вашего великодушного разрешения, конечно.

– Так, может быть, и телефон ваш прослушивают? – невинно поинтересовался Турецкий.

– Надо полагать. – Банкир не понял юмора и дал отбой.

Турецкий вздохнул, положил перед собой чистый лист бумаги, свинтил колпачок ручки с вечным пером и тщательно вывел:

«Пути устранения зависти – повышение самооценки…»

После этого он провел вертикальную линию, такую ровную, что даже удивился и невольно залюбовался ею, но вовремя сообразил, что специально, хотя и подсознательно отвлекается на всякую ерунду. Но ведь лучший способ сосредоточения в таких случаях – отвлечься на полную катушку, вкусить искушение до конца. Сделать вид, что так и было задумано. Тогда «ерунда» перестанет быть привлекательной. Господи, что за чушь…

Турецкий написал на левой стороне листа пять своих недостатков.

Теперь нужно было переформулировать их так, чтобы они выглядели привлекательно. Он подумал и напротив «Я нерешителен» написал: «Я осторожен». Напротив «Авантюристичен» нацарапал: «Склонен к неожиданным для противника решениям»… Турецкий грустно размышлял о том, какова степень случайности в факте выигрыша автомобиля «БМВ» через два дня после приобретения лотерейного билета. Слава утверждал, что получил лотерею на сдачу в оружейном магазине на улице Бориса Галушкина, том самом магазине, где, между прочим, продавался и нож, близнец которого они обнаружили в сейфе Турецкого. Вероятно, это была наглая демонстрация силы. Смотрите, дескать, мы вас подмазываем новенькой машиной, а чтобы вы не сомневались в неслучайности этого замечательного факта, демонстрируем ножичек из того же источника. Пистолет – проблема его собственная, «БМВ» – проблема ли? – Грязнова, нож – вообще не пришей рукав. Их дружная ментовская компания оказалась повязана. Но удивительное дело – повязана так, что это было известно только им самим, словно загадочный недоброжелатель предупреждал: ребята, вот видите, как я с вами аккуратно и деликатно, лучше не зарывайтесь и отойдите с дороги, а то перееду. Все это напоминает массированную артподготовку. Пожалуй, времени играть в слова больше не осталось, нужно немедленно изобрести какую-то тактику, вынуждающую загадочного противника наконец обнаружить себя…