Руссо туристо, облико морале - Елена Логунова

Дурнушка Моня, надо отдать ей должное, при желании весьма эффективно использовала скудные средства обольщения, дарованные ей природой. Вдохновленная пивом и перспективой поживы, она так завлекательно сверкала глазками и пятками, что смогла даже завоевать титул королевы канкана. Правда, соревновались с ней только Муня и все тот же белокурый пижон, так что конкуренция была так себе, слабенькая. Тем не менее игривая Моника сумела впечатлить пижона и на покой в нумера удалилась с ним рука об руку – предварительно вручив Муне ключики, незаметно извлеченные из кармана шикарных позолоченных штанов.

Ключи от машины, на которой приехали трое русских, нужны были Муне только для того, чтобы проникнуть в салон. Угонять малолитражный автомобиль он не собирался – зачем? В Австрии на чужой машине далеко не уедешь, тут вам не российские просторы, где на дистанции от одного поста ГАИ до другого машина запросто может поменять номера, окраску и хозяина. Приглядывая за пижоном на протяжении всего вечера, Муня видел, как тот выходил к машине и открывал бардачок. Вполне логично было поинтересоваться тем, что там находится! А о содержимом пижонских штанов, включая пухлый бумажник в кармане, должна была позаботиться Моника.

Щуплую русскую девицу, которая не отходила от пижона, пока не окосела настолько, что вовсе разучилась ходить, во всех смыслах взял на себя Маня. Взвалив нетрезвую барышню на плечо, он унес ее в свой номер, и она даже не заметила подмены – благо, статью и цветом волос Маня и пижон были похожи, как братья.

А третьего члена чужой компании неожиданно нейтрализовала русская дурочка Катерина, которую Маня подобрал в Вене из жалости и с дальним прицелом. Фигуристая красавица блондинка блистала золотом волос и непроходимой глупостью, в связи с чем оказалась очень полезна криминальному трио «МММ» – она замечательно отвлекала внимание богатых мужиков и помогала Маня, Муне и Моне делать их бедными. Вот и третий русский, опасный с виду парень с тяжелым взглядом, пал жертвой женского обаяния Катерины.

Когда эти двое, обнимаясь и почему-то называя друг друга турками, тоже удалились наверх, Маня начал действовать.

Серебристая машинка осталась ночевать под окнами трактира, уткнувшись капотом в живую изгородь, как корова – мордой в стог. Маня усмехнулся этому сходству и, продолжая аналогию, тихо сказал:

– Ахтунг, ахтунг! Начинаем вечернюю дойку!

Чтобы моторизированная «корова» не отозвалась на неурочный приход нештатного дояра протестующим ревом, Маня отключил противоугонную сигнализацию, нажав на брелок. Проникнуть в машину, открыть бардачок и изъять его содержимое оказалось делом одной минуты. Еще тридцать секунд спустя ловкий вор спрятался в тени навеса над дровяным складом и принялся, напрягая глаза, разглядывать в лунном свете свою добычу.

Это была небольшая стопка документов. Верхним в пачке оказался заграничный паспорт российской гражданки Индии Борисовны Кузнецовой – с шенгенской визой на двухнедельный срок и фотокарточкой жгучей брюнетки с бледным челом и алыми губами новообращенной вампирши. Маня, сам будучи знойным брюнетом, предпочитал блондинок, и на женщину-вамп засматриваться не стал. Он взял следующие «корочки» и вздрогнул от нехорошего предчувствия при виде золотящихся на красной коже слов «Служебное удостоверение». Предчувствия его не обманули: потертая красная книжечка удостоверяла принадлежность некоего Дениса Ивановича Кулебякина к числу штатных сотрудников российских органов внутренних дел, в коих упомянутый Кулебякин состоял в звании капитана и должности эксперта-криминалиста. С фотографии, придавленной чернильной печатью, на Маню сурово смотрел коротко стриженный шатен. Тот самый третий русский, который с ходу закрутил роман с красивой дурочкой Катериной!

Руки Мани, совесть которого была далеко не стерильна и уж точно недостаточно чиста для беззаботного общения с милицейским экспертом, взволнованно дрогнули, и из загранпаспорта знойной брюнетки выпали сразу два вложения: слегка замусоленная визитка все того же Дениса Ивановича Кулебякина и ламинированная карточка водительских прав на имя российской гражданки Индии Борисовны Кузнецовой.

И вот что интересно: у Индии Борисовны, имя которой не напоминало Мане ни о чем, кроме школьного курса географии, было знакомое скуластое лицо, обрамленное золотыми волосами!

– Это что же получается? – озадачился Маня, узнав в автомобильно грамотной гражданке Кузнецовой глупую красотку Катерину. – Казачок-то засланный? Он мент, а она с ним заодно?!

Тихих шагов человека, подобравшегося к нему под прикрытием изгороди, Маня, увлеченный изучением чужих документов, не услышал, и удар по голове стал для него очень большой и столь же неприятной неожиданностью.

Четверг

1. Инка

Я проснулась среди ночи и первым делом подумала о том, что быть видной девушкой модельного роста далеко не так хорошо, как кажется со стороны. Малявочке-козявочке сойдет в пару и какой-нибудь Карлик Нос, а во мне от макушки до пят сто восемьдесят сэмэ, на каблуках получается все сто девяносто пять, хочешь или не хочешь, а приходится останавливать выбор исключительно на кавалерах гренадерского роста. А высоченные парни – они, конечно, видные, но тяжелые, заразы! Минимум восемьдесят кило, которые проминают своим весом плохой матрас, так что мне приходится очень неудобно спать на крутом склоне. А если матрас хороший, то эти восемьдесят кило сами подкатывают ко мне под бочок, забрасывают на меня тяжелую мускулистую ручку и держат в тугом захвате, как плюшевого мишку. Поначалу это приятно, а потом делается тяжело, душно и жарко. Но попробуй вырвись, если бойфренд не только высок и силен, но и профессионально обучен эффективнейшим приемам задержания!

– Денис, убери руку! – бессмысленно побрыкавшись, жалобно попросила я. – И подвинься, я уже падаю!

Милый послушно втянул щупальце и перекатился на другой бок, заодно утащив с собой наше общее одеяло. Сразу же стало не только не жарко, но даже холодно. Ругнувшись, я подергала край одеяла, но милый завернулся в него рулетом, и восемьдесят кило мясной начинки держали форму крепко-крепко. Рулет даже не шелохнулся, лежал себе и безмятежно похрапывал.

– Кулебякин! – обиженно взвыла я. – Все, я больше не буду с тобой спать!

– А с кем будешь? – сонным голосом поинтересовался он.

– Найду с кем! – заявила я, точно зная, что это заставит милого пробудиться.

А что? Мне он спать не дает, а сам храпит! Пусть тоже просыпается.

– Найдешь, конечно! – язвительно согласился Денис, беспокойно перевернувшись на спину.

Я тут же ловко выдернула из-под него одеяло и укрылась им с головой.

– Ну и кто же больше мил твоему сердцу – Чернушечка или Беляночка? – поинтересовался милый, стукнув чем-то деревянным. – Кого мне первым пристрелить?

Я приспустила одеяло на манер чадры и посмотрела, чем он там гремит. Я бы не удивилась, если бы увидела, что ревнивый Кулебякин грозно поигрывает табельным пистолетом, но милый просто вытащил из тумбочки мобильник и смотрел на дисплей, страдальчески хмурясь:

– Ночь на дворе! Какого черта ты меня разбудила?

– Я?! Это я тебя разбудила? – возмутилась я.

И черепашкой уползла под одеяло, заявив напоследок:

– Кулебякин, ты хам!

И тут же услышала:

– Кто, кто хам?

Данную реплику озвучили сразу двое: сам Денис и мой внутренний голос. Прежде чем я сообразила, что это значит, восемьдесят хамских кило рухнули на меня поверх одеяла, обнимаясь и вопя:

– Ур-ра-а-а! Ты меня вспомнила! Инночка, солнышко, ты вернулась!

Тяжесть, придавившая мое тело, не истребила чувства безмерного душевного облегчения, возникшего в тот момент, когда я со всей ответственностью осознала, что Инночка и солнышко – это действительно я. Она же Дюха, Дюшенька, Индюшка и Индия Борисовна Кузнецова! Дочь Бориса Акимовича и Варвары Петровны, сестра Казимира Борисовича и внучка Екатерины Максимовны, дай ей бог здоровья и побольше денег на банковской карте!

– Убери руки! Пусти меня! – гораздо громче, чем в прошлый раз, закричала я, а затем энергично выпуталась из одеяла и объятий Дениса и огляделась.

Комнаты была незнакомая. За окном, затянутым полупрозрачной занавеской, высилась островерхая черепичная крыша башни с часами. Я вспомнила, что мне рассказывали о красивом здании из красного кирпича Моня и Маня: это неотъемлемая часть застройки старого немецкого городка – ратуша, она стоит на центральной площади, от которой лучами отходят узкие улочки. Заодно я вспомнила собственно Маню и Муню и поняла, кого язва Кулебякин назвал милыми моему сердцу Беляночкой и Чернушечкой.

Денис продолжал ликовать, в полный голос признаваясь в любви мне и еще почему-то Трошкиной. Ей он обещал вечную благодарность и памятник из чистого золота, в связи с чем я заволновалась, не случилось ли с моей подружкой чего плохого. Вечность и памятник – это пугало.