Мемуары гея - Уваров Максимилиан Сергеевич

Санька кинулся к нему бегом, но через секунду я услышал громкое:

- А-а-а…

Я вспомнил, что самый раздражающий звук - это детский плач. Вы б это слышали. Звук железа по стеклу ничто по сравненью с этим «а-а-а!» Я с удивленьем подошел к ревущему пацану и, пытаясь его переорать, спросил:

- Чего за ор?

- Так стласна-а-а… пи-и-иса-а-ать… а-а-а…

- Жесть. И чего предлагаешь? С тобой в туалет, что ли, идти?

- Я туда не паду, - вдруг совершенно спокойным голосом заявляет это чудовище, и я вижу, что из его черных глазок не пролилось ни одной слезинки.

- Мосеич! Он писать хочет! - ору я дедушке, который преспокойно посасывает пиво в компании моего Женьки.

- Под деревце с ним сходи, - отвечает он и продолжает беседу.

- Так! Под дерево. Это проще. Пошли!

Ага! Оказалось, все не так просто. У нас на участке всего два дерева. Выбрать нужное оказалось сложно. Мы носились между двумя яблонями несколько минут.

- Ну, определился? - я нагнулся к мелкому, опершись о колени и тяжело дыша.

- Не передился. Я писить хосу, - отвечает мне Сашка. - Давай писий!

- Кто? Я? Погоди! Мы ж тебе искали место. Я так-то не хочу писать.

- Мне одному писить скусьно, - отвечает мне пацан. - Ну, давай. Симай станиски. А то туда написаис. Зеня будет тебя наругать.

- Не, ну как-то… - мычу я и оборачиваюсь в сторону ржущего Женьки.

- Да, Масима! В штанишки писаться не хорошо, - Женька грозит мне пальцем.

- Ага, смешно, - фыркаю я. - Давай, писай уже. А то кормить не буду.

Вот это я сказал неподумавши. За обедом Санька вручил мне ложку и скомандовал:

- Коми!

- Погоди! Ты ж кашу сам хомячил. С чего я должен кормить тебя?

- Ты казал, сто если пописю, то комить будис. Коми!

Во, блин! Ну точно японец! Ну и ладно. Чё я, ребенка покормить не смогу?

Ага! Счас! Оказывается, надо на ложку цеплять только мясо и картошку. На следующую - только капусту, а уже потом - жижицу. При этом лук и морковку надо убирать. И еще хлеб. Это вообще жестоко. Надо ломать мякушку и кусочки должны быть ровные и одинакового размера. Я чего? Ювелир ему, что ли? Пару раз, когда я клал кусочек хлеба в открытый, как у удава, рот, мои пальца были жестоко прикушены мелкими зубками. Я только и успевал уворачиваться от зубов и летящих в меня кусочков моркови и лука. Я, наверное, давно бы психанул и разозлился но… он так заразительно хохотал, что я ржал, как дурак, вместе с ним.

- Его надо как-то уложить спать, - сообщил мне захмелевший Моисеич.

- Слушай! Я не волшебник. Как можно его заставить спать-то? У него есть кнопка «Вкл/Выкл»? Или надо ждать, пока батарейка разрядится? - я сидел рядом с мужиками и наблюдал за бегающим по участку Санькой.

- Ты ж у меня сказочник. Расскажи ему свою сказку. Он и уснет, - посоветовал Женька.

- Жень, ты в своем уме? - я вспоминаю сюжеты своих сказок и представляю кучу вопросов, которые явно возникнут у Саньки при прочтении.

- Придумай сказку для него, - улыбнулся мне Женька.

- Что за сказки? - удивленно вскидывает густые брови Моисеич.

- Не. Это он так шутит просто, - машу я рукой.

Я увел Санька на второй этаж. Он не особо сопротивлялся, потому что я пообещал ему сказку. Просто уложить его оказалось тоже не просто. Сначала он бегал от меня по маленькой комнате, не давая себя раздеть. Потом ржал, что ему «сикока», когда я пытался снять с него толстовку. Потом заявил, что ляжет, если я тоже лягу рядом. В общем, через пятнадцать минут он наконец удобно устроился у меня подмышкой и приказал:

- Ськаська!

- Ну, короче… Жил-был…

- Паавозик, - вставил он.

- Паровозик? Хкм… Ну да. Жил-был паровозик. И он был очень одинокий. Ему было так грустно одному, что он никуда не ездил и стал даже ржаветь от этого.

- Лжаветь - это как? - поднял на меня глазенки Сашка.

- Ну он же железный. На него дождик капал, и он ржавел.

- А зелезний - это как?

- Блин, забей, короче.

- Блин забить - это как?

- Ой! Сань, ну ты это… просто слушай. Комменты и вопросы потом. Ладно?

- Комменты - это как?

В общем, сказка затянулась минут на тридцать. В результате, первым вырубило меня, и уже сквозь сон я услышал:

- А сто он ему в топку блосал? Конфетки?

Продолжение следует…

========== Пи... и отпуск. Гости (часть 2) ==========

Вы когда-нибудь просыпались от того, что вам в нос вдыхают воздух и при этом зачем-то ковыряют в ухе ногой Барби? Я проснулся именно от этих ощущений. Сашка сидел на мне верхом и внимательно наблюдал за моей реакцией на все это. Как только я зашевелился, он тут же начал прыгать на мне, а когда я открыл рот, чтобы зевнуть, волосатая голова куклы оказалась у меня в пасти.

- Втавай! Ты хапис, - сообщил мне Санька.

- Все мужчины храпят, а вот в куклы они не играют, - я снял с языка длинный блондинистый волос.

- Игают. Это Баби. О! Моти. Это у нее носка, это учка. Ваосики. Видис?

Меня распирало ткнуть пальцем в треугольную грудь куклы и спросить, знает ли он, что это, но Сашка меня опередил.

- Это сися. Вот вторая, - уверенно тыкал малой в Барби. - а тут у нее…

- Слушь, Санек! Ты давай это… короче, - я не знал, как отвлечь Саньку от кукольных прелестей, и плавно перевел тему. - Печенье хочешь?

- Хосю песеньку с сяем и мааком, - вот и отлично. Я помог ему одеться, и мы почапали полдничать.

После полдника Сашка радостно сообщил мне, что хочет собирать «гибочки». Если честно, я не люблю ходить в лес. Меня пугает количество насекомых и различных препятствий в виде пеньков, корней и веток. И еще я не люблю ловить лицом паутину, потому что она потом плохо удаляется с моей щетины.

- Слушай, Санек! А, может, ну их, грибочки. Давай мультики там какие посмотрим, порисуем?

- Не. Мы гибочки собиать. Там зайки в есу, исиськи.

- Волки и медведи, - грустно добавил я и стал собираться в лес.