Эмиль XIX века - Альфонс Эскирос

Когда вы входите въ классъ, вамъ прежде всего кидаются въ глаза столы покрытые чернильными пятнами, хромоногія скамейки, четыре голыхъ стѣны, потолокъ исполосованный балками и затянутый паутинами. Окна открыты: въ воздухѣ поютъ вольныя птицы и какъ будтобы поддразниваютъ школьниковъ. На дворѣ шумъ, свѣтъ, движеніе, яркія краски все влечетъ ребенка упражнять его чувства, все указываетъ на систему нагляднаго обученія. Въ классахъ напротивъ того все мрачно, мертво, ничто не привлекаетъ его пазъ, на стѣнахъ висятъ кой гдѣ безобразныя изображенія, географическія карты — сухіе и неясныя іероглифы земнаго шара, Пусть въ эту дѣтскую могилу впустятъ лучь жизни, вѣяніе внѣшняго міра!

У народа, который бы умѣлъ понимать значеніе воспитанія, не былобы ни одной школы гдѣ бы не нашлось: микроскопа для увеличенія предметовъ невидимыхъ для не вооруженнаго глаза, телескопа, для разсматриванія хотя самыхъ близкихъ къ земному шару планетъ, глобуса, акваріума, стереоскопа, наконецъ всего того, что можетъ дать понятія о природѣ и: о главныхъ чудесахъ міра.

Слово и печать очень плохіе проводники званія для дѣтскаго возраста. Ребенку нужно видѣть вещи. Прежде нежели онъ научится писать, должно обратить его вниманіе на множество вещей, которыя вовсе не доступны его уму. По моему мнѣнію, нѣкоторымъ наукамъ начинаютъ учить дѣтей слишкомъ рано, а другихъ — слишкомъ поздо. Что должно руководить насъ въ выборѣ и порядкѣ преподаванія предметовъ? Очевидно изученіе физіологическихъ законовъ управляющихъ органическимъ, нравственнымъ и умственнымъ развитіемъ человѣка.

«Еще не пришелъ часъ». Эти слова — великая истина въ отношеніи развитія нашихъ способностей въ извѣстные возрасты. Многія дѣти, которыя быстро схватываютъ наружныя черты вещей, совершенно неспособны понять взаимныя отношенія ихъ, еще менѣе способны они прослѣдить причины вещей я усвоить законы управляющіе ими. Юноша, который воспріимчивъ по очарованію поэзіи, равнодушенъ съ доводамъ логики и философіи потому что въ немъ не развилась еще способность для воспринятія этихъ наукъ. Разумъ — слово неопредѣленное, онъ совокупность отдѣльныхъ силъ развивающихся постепенно одна за другой. У каждой способности есть своя пора развитія. Онѣ развивается подъ вліяніемъ среды, которая не можетъ быть постоянно одинакова для всѣхъ, и измѣняется съ разными случайностями жизни воспитанника, но всегда согласно законамъ его природы и его возрастомъ. Каждый возрастъ имѣетъ свои понятія и чувства.

Однѣ и тѣже вещи должны быть изучаемы много разъ и съ различныхъ точекъ зрѣнія. Напримѣръ, въ розѣ ребенокъ видитъ сначала только цвѣтокъ. Далѣе онъ научается распознавать форму, цвѣтъ и запахъ цвѣтка, особый типъ, настолько отличающійся отъ другихъ, что онъ тотчасъ узнаетъ розу среда другихъ цвѣтовъ.

Ему еще нѣтъ дѣла до того, какое мѣсто занимаетъ онъ въ классификаціи ботаниковъ, онъ ни мало интересуется физіологіей этого цвѣтка. Если ты не хочешъ насиловать его способность мышленія, то не торопись навязывать ему эти отвлеченныя понятія наравнѣ съ многими другими. Въ геологіи, напримѣръ, которую считаютъ основой всѣхъ наукъ, я бы прежде всего обратилъ вниманіе Эмиля на отпечатки органическихъ существъ, которые находятъ въ каменныхъ глыбахъ и даже въ камняхъ, попадающихся на дорогѣ. Любопытство, самолюбіе и случай помогутъ ему различать главныя черты древнихъ окаменѣлыхъ животныхъ. Все это доступно его возрасту. Позже, то-есть, года черезъ два, я попросилъ бы его сравнить собранные имъ образцы и размѣстять ихъ по разрядамъ, смотря по существующему между ними сходству. Только тогда и то постепенно я, по этимъ собраннымъ камнямъ, разсказалъ бы ему объ эпохахъ образованія земли и переворотахъ черезъ которые она прошла. «И камни говорятъ», сказалъ Шекспиръ. Наконецъ, когда ему минуло бы осьмнадцать или девятнадцать лѣтъ, когда Эмиль уже совершенно могъ бы понимать меня, геологія послужила бы введеніемъ въ философію исторіи.

Ты видишь изъ этихъ словъ, что для образованія Эмиля нельзя употреблять ни одного изъ существующихъ учебниковъ. Сокращенные учебники, руководства и всѣ классныя книги, по которымъ учатся дѣти, были сочинены съ другою цѣлью. Воображаютъ, что эти сокращенные учебники удобопонятны для молодыхъ умовъ по простотѣ слога. Но тутъ ошибка не въ формѣ, а въ самой сущности дѣла. Въ системѣ міра, дитя можетъ понять прежде всего то, что понимали первобытные люди, до развитія и раздѣленія наукъ. Забываютъ, что опредѣленія, класификаціи и формулы были составлены послѣ опытовъ; а граматика — послѣ языковъ; группы человѣческихъ знаній образовались вовсе не такъ какъ мы преподаемъ ихъ. Человѣческая мысль, переходя отъ одного факта къ другому, по этому ряду связанныхъ между собою фактовъ, дошла до понятія ихъ въ совокупности и изъ нея вывела законы. Изъ корня пошли побѣги и науки выдѣлились одна изъ другой.

Начать учить дитя иначе значитъ разрушить естественный по рядокъ человѣческаго ума. У насъ ребенку навязываютъ произвольные выводы, не положивъ основанія для его сужденія. Начинаютъ съ самой высшей точки, на которую работа вѣковъ поставила науку и потомъ спускаются до уровня невѣжества ребенка. То, что называется элементарными познаніями — на самомъ дѣлѣ выработанныя вѣками понятія о взаимнодѣйствіи вещей. Я не стану учить Эмиля такимъ образомъ. Я хочу, чтобъ онъ ознакомился съ природой прежде, нежели начнетъ учиться естественной исторіи. Я обращу его вниманіе на феномены теплоты, свѣта, электричества прежде нежели онъ начнетъ учиться законамъ физики. Онъ долженъ нѣсколько ознакомиться съ видомъ небесныхъ тѣлъ и знать ихъ мѣсто въ небесномъ сводѣ, прежде, нежели я начну учить его астрономіи. Я прежде разовью его наблюдательность, а потомъ буду передавать ему то, что знаю о законахъ природы. Учить ребенка — легко, но очень трудно довести его до того, чтобы онъ учился самостоятельно и охотно. Всѣ мои уроки будутъ направлены на то, чтобъ пробудить и укрѣпить въ немъ тѣ умственныя способности, которыя необходимы для усвоенія различныхъ познаній.

Ты видишь, что ты должна быть живой книгой для Эмиля. Не нужно ни учебниковъ, ни сокращенныхъ изложеній. Ты должна сама пріискивать простыя познанія, всего болѣе согласующіяся съ его возрастомъ, съ развитіемъ его умственныхъ способностей и съ характеромъ его.

15 августа 185…

Если бы мнѣ поручили построить большую школу для юношества какого нибудь великаго народа, я постарался бы чтобы и стѣны его говорили уму дѣтей.

До сихъ поръ теряли изъ виду вліяніе окружающихъ предметовъ на воображеніе и это вліяніе преимущественно замѣтно въ раннемъ возрастѣ человѣка. Древніе народы лучше насъ понимали задачу нагляднаго обученія. И въ этомъ отношеніи они согласовались съ законами человѣческой природы.

Какое значеніе имѣли у древнихъ народовъ храмы? Это были школы. Съ помощью архитектуры, ваянія и живописи, духовные лица всѣхъ народовъ начертали на камнѣ свои доктрины. И въ какой сильной степени запечатлѣвали въ умахъ массъ символы и идеи различныхъ вѣроисповѣданій.

Эти доктрины доказываютъ живучесть многихъ религій. Миѳы воплотившіеся въ грандіозныхъ изображеніяхъ пережили вездѣ, на нѣсколько столѣтій, создавшую ихъ идею. Народы давно перемѣнившіе религію, продолжаютъ обожать, по привычкѣ, форму прежнихъ вѣрованій.

Люди воздвигли храмы ложнымъ богамъ, войнѣ, страху, побѣдѣ и всѣмъ бичамъ человѣчества;. почему намъ не построить храма наукѣ? Могущественному и многочисленному народу ничего не стоило бы осуществить этотъ проэктъ. На это не потребовалось бы цѣнныхъ матеріаловъ; не нужно ни золота, ни мрамора, ни драгоцѣннаго дерева, не нужно ни кедровъ ливанскихъ, ни дорогихъ металловъ украшавшихъ храмъ Соломона. Для воспитанія юношества достаточно гипса и картона, вышедшихъ изъ подъ искусной руки и оживленныхъ идеей. Отливая гипсъ въ формы, можно очень дешево воспроизвести во многихъ экземплярахъ главные созданія искуства и природы. Декораціи нашихъ театровъ доказываютъ довольно ясно, что посредствомъ нѣсколькихъ взмаховъ кисти и разчитанной перспективы можно перенести зрителей въ Римъ, въ Аѳины, въ Мемфисъ. Нужно только вѣрно передать форму и цвѣтъ — и изображенія могутъ произвести тоже впечатлѣнія тѣ самые предметы, съ которыхъ они сняты. Что за дѣло до матеріала, изъ котораго сдѣлано изображеніе, если оно говоритъ чувствамъ и даетъ уму вѣрное понятіе о предметахъ, съ которыми хотятъ ознакомить его.

Храмъ, который я имѣю въ виду не будетъ давать массѣ недоступныхъ ей символовъ, но излагать одни удобопонятные факты, живую и всѣмъ доступную исторію міра. Всѣ элементы этой исторіи существуютъ, но разбросаны безъ пользы въ нашихъ музеяхъ, въ нашихъ библіотекахъ, въ вашихъ коллекціяхъ. Неужели ребенокъ можетъ идти туда искать ихъ? Кости, чучела животныхъ, обломки статуй — все это годится для ученикъ. Юношеству же нужно зрѣлища, въ которыхъ были бы собраны, въ привлекательныхъ фермахъ, живые типы природы и человѣчество.