Йога-клуб. Жизнь ниже шеи - Сюзанн Моррисон

В детстве эта комната часто появлялась у меня перед глазами в снах и грезах. Помню, мне казалось, что оттуда я пришла и когда-нибудь туда вернусь.

Красные шторы? Высокие потолки? Может, я вспоминала себя в утробе?

То было место, полное безмятежности и покоя.

Примерно так я сейчас воспринимаю медитацию. Словно я очутилась в знакомом месте из снов, где я — лишь душа, ждущая воплощения.

Индра и Лу замечательные, они поддерживают меня и любят. Сегодня Индра велела мне замедлить дыхание. По ее словам, в данный момент я прохожу глубокое эмоциональное и физическое очищение, но нельзя его форсировать — нужно просто сосредоточиться на дыхании. А я не хочу. Я тут отрываюсь по полной, в духовном смысле. У меня все получается вообще без усилий — от медитации до балансов на руках. При этом совсем не хочется банально наблюдать за дыханием. Ведь я готова дотянуться до небес и воспарить!

Мы с Лу связаны на духовном уровне, причем никто другой наверняка не поймет каким образом. Дело в том, что он читает мысли.

И я.

Сегодня на занятии я отправила ему мысленное сообщение. Мы медитировали, и я решила его проверить.

В последние недели Лу несколько раз делал мне замечание, что во время медитации я поворачиваю голову немного вправо. Когда я занималась игрой на пианино, было то же самое — кажется, я лучше слышу левым ухом. По крайней мере, такова моя теория.

Итак, мы медитировали, и я мысленно обратилась к Лу с вопросом: поворачиваю ли я сейчас голову? И клянусь, он ответил мне тут же: «Сюзанн, твоя голова стоит ровно. И сидишь ты хорошо».

О, я готова вечно этим заниматься! Никогда не вернусь домой.

Со дня нашего приезда у меня постоянно возникают вопросы: что такое чатуранга дандасана? о чем на самом деле «Йога-сутры»? почему в позе лошади нужно дышать через йони?

Но теперь все иначе! Теперь каждый вечер мы собираемся вокруг стола на нашей веранде, когда последние лучи жидкого золота стекают на сверкающий плиточный пол, и уже мои бывшие наставники расспрашивают меня о поднятии кундалини.

А когда я отвечаю, склоняются ближе и слушают.

Я все время вспоминаю шестой класс школы. Вот на что это похоже — на сборище шестиклассниц. Только теперь я — первая девочка, у которой начались месячные, и все остальные хотят знать, как скоро их ждет то же самое.

Как же я люблю своих йоговских друзей. Мне кажется, теперь я их понимаю — искренне и глубоко.

Сегодня я ощутила свое родство с деревьями. Медитировала на раскидистые деревья с большими зелеными листьями, тянущимися к небесам, и думала: о да, как же я вас понимаю.

Отстраненность и одновременно вовлеченность.

Лу объяснил, что есть разница между отстраненностью и равнодушием. Я не сразу поняла, что он имел в виду. Я всегда думала, что в йоге и восточной философии главное — непривязанность, то есть ты сидишь на горе и плевать хотел на всех и вся, потому что находишься в трансе. Лу же говорит, что это равнодушие, а не отстраненность, и цель йоги вовсе не в этом.

А в том, чтобы не привязываться к плодам наших трудов, то есть делать все ради самого действия. К примеру, сегодня я решила сделать стойку на голове, но, увы, не получилось войти в нее изящно. В другой раз я бы потратила кучу энергии, беспокоясь, что мои товарищи смотрят на меня, осуждают или чувствуют свое превосходство, потому что могут встать на голову, а я — нет. И в итоге сделала бы ее, силой закинув себя наверх, или вообще не стала бы делать и отдохнула в позе ребенка. Однако сегодня я поняла, что мне нужно отстраниться от результата, то есть самой стойки. И сосредоточиться на попытках изящно войти в позу, что я и сделала.

Вот почему йоги пытаются говорить только правду: потому что при помощи слов мы манипулируем людьми, чтобы получить определенный ответ. Поэтому, говоря лишь правду, мы не можем словами предвосхитить результат. Например, будет совсем не по-йоговски сказать официантке: «Да нет же, это не проблема. Вы могли бы, конечно, принести мне солонку для этого совсем несоленого блюда, но поистине, какая разница — я вовсе не стремлюсь, чтобы моя еда была вкусной».

Нет, настоящий йог сказал бы: «Тут не хватает соли». И это правда! Ух, да начни я практиковать такую йогу в Сиэтле, меня мигом линчуют за отсутствие хороших манер. Слава богу, что я в Нью-Йорк переезжаю.

Отстраненность — это когда мы осознаем, что наши эмоции не более чем облака, солнечные вспышки, погодные явления. Они проходят. Так что, вместо того чтобы чувствовать гнев или печаль и кататься в них, как свинья в грязи, я распознаю эмоции как приходящее и знаю, что рано или поздно от них ничего не останется.

Эта ясность пришла ко мне, потому что опыт, который я пережила, не имеет ничего общего с эмоциями. Поднятие кундалини — не погодное явление, оно как новое небо. Сегодня Джессика предположила, что, возможно, все дело в эмоциях: мол, все внимание, которым я теперь окружена со стороны учеников и других участников, просто ударило мне в голову, и я вообразила, что жизнь прекрасна. Я и сама бы так подумала, если бы не пришедшая с опытом ясность. Что доказывает: к эмоциям это не имеет отношения.

Вот бы Джессика опять на эту тему заговорила, тогда бы я ей все объяснила.

В Убуд и окрестные деревни на сбор подросшего риса приехали работники с Явы. На них остроконечные соломенные шляпы, похожие на ракушки, которые мы в детстве собирали на море. Перед классом я сидела в вантилане и смотрела на эту необыкновенную красоту: сборщики риса сильными руками срезают сухие пожелтевшие стебли посреди лимонно-зеленых террас. Я сегодня поняла, глядя на них, что раньше, увидев этих мужчин и женщин за работой, испытала бы чувство вины: мол, сижу тут в павильоне для занятий йогой и делаю вид, будто их труд — что-то романтичное. Но теперь я просто могу наслаждаться зрелищем без всяких мыслей и смотрю на них, потому что это красиво.

Я принимаю мир таким, какой он есть.

За одним исключением.

Мне бы хотелось побольше общаться с Индрой. Я подумала, что, раз уж у меня случился этот прорыв, мы с ней теперь будем больше времени проводить вместе вне занятий. Например, я буду приходить к ней домой и сидеть на балконе пить чай, а еще мы будем заплетать друг другу косы. Или что-то подобное.

Ребята обсуждают, как трудно медитировать. На этот раз меня эти жалобы не раздражают. Джейсон и Лара пришли к нам в гости и заявили, что медитация дается им нелегко и они хотели бы посоветоваться.

— Повезло тебе, — сказала Лара и взглянула на меня своими зелеными глазами, которые сегодня были какие-то особенно зеленые. От зависти, наверное. — Мы несколько тысяч баксов потратили, чтобы испытать то же, что ты, а у тебя раз! — и само получилось.

— Расскажи нам опять, что тебе привиделось, — попросил Джейсон, и я рассказала, но мне было их так жалко! Они словно зациклились и сами устраивают себе саботаж: говорят, что медитация — это тяжело, а потом анализируют почему. Но это же ни капли ни тяжело! Надо просто перестать стараться, это очень просто.

Но возможно, это мне так кажется, ведь у меня особый талант медитировать.

Сегодня занятие закончилось очень странно. Джейсон здорово умеет изображать Лу: садится в позу лотоса и начинает растирать себя, как массажист, наглотавшийся колес, потом призрачным голосом обращается к нам: «Люди» — и слегка косит глаза, словно мысленно переносится на другую планету. Мы заставили его показать этот номер Лу в конце занятия, а я встала рядом с Индрой и тоже стала смотреть. Все очень смеялись, особенно Лу — вот уж не думала, что он способен так развеселиться. Вообще трудно поверить, что раньше я боялась этого чудесного и доброго парня.

Но украдкой я поглядывала на Индру. Я чувствовала ее присутствие, и она вся сжалась от напряжения. На лице ее была улыбка, но неискренняя. Как будто ее заставили смотреть на что-то очень неприятное и неподобающее. Мне показалось, она не знала, куда себя деть. Никогда не видела ее такой. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Не думала, что ее можно задеть.

Может, ей наша пародия показалась неуважительной? Или же она хотела, чтобы мы такой же номер подготовили и для нее?

С другой стороны, после занятий она всегда становилась отстраненной. Может, просто проголодалась и хочет скорее пойти обедать? Барбель это тоже заметила.

— Кажется, Индре совсем наше представление не понравилось, — сказала она за ланчем из зеленых водорослей и риса.

Пасхальное воскресенье.

Лежу в кровати и пытаюсь смириться с тем, что да, мне немного больно, но это пройдет. Я отстраняюсь от боли и сосредоточена исключительно на записях в данном дневнике.