Среда обитания приличной девушки - Галина Хованова

Я, интеллигентная девушка, интеллигентно говорю ему: «Фиг!!!» — и строевым шагом ухожу к своим токарным станкам. Так я на агрегате и не поработала.

Стержни для кранов обжигаются в печи. В металлическую корзиночку набрасываются стержни (это 3,5–4 килограмма металла), и эта корзиночка с помощью метровой длины щипцов засовывается в печь для обжига. Печь электрическая, напряжение 380 В, а так как она тоже древняя, то в раскаленной глубине печи можно видеть висящие над корзиночкой спиральки, которых нужно бы не коснуться металлическими щипцами, а то будет тебе пипец.

Так вот, подбегает ко мне Владимир Ильич в полной панике. Время уже послеобеденное, поэтому стали выпадать в осадок даже те, кто стойко держался в первой половине дня. А в печке… Да, а в печке забытая корзинка со стержнями. И обязательно надо ее оттуда вытащить и опустить стержни в эмульсию для охлаждения.

Надо сказать, что зарплату мы получали сдельную. Типа, что потопаешь — то и полопаешь. А мастер получал деньги от общей, так сказать, выработки цеха. И стержни в печи волновали его чрезвычайно. Конечно, если бы не его руки, он бы сам вытащил на свет божий это безобразие, но беспалыми руками много не навытаскиваешь. А тут я — цветок цветком.

Нет бы мне, дуре, подумать, что меня ждет. Но у нас же чувство повышенной ответственности, поэтому я напялила асбестовые рукавицы, взяла в руки щипцы, с предельной осторожностью зацепила корзинку и выдернула ее из печи.

Вот тут-то все и началось. Подумать о том, как я буду нести на метровом рычаге почти четыре килограмма раскаленного металла в мелкой расфасовке, мне было недосуг. Подумала я об этом тогда, когда меня, как в мультфильме, повело мотать по цеху с этой байдой на отлете. Уронить нельзя — держать невозможно. Кое-как допорхала я до бака с эмульсией, тут мои слабые ручонки не выдержали, и я вывалила всю корзинку в бак. Владимир Ильич тихо охнул и пошел пить водичку, потому что в его воспаленном мозгу уже, наверное, мелькали цветные картинки, как я вываливаю стержни на мирно отдыхающих подле своих станков гегемонов.

А на сверловке стоял дядька Коля. Дядька молчаливый, весь в татуировках, химик. Очень бы понравился Ломброзо [4], поскольку абсолютно подходил под его теорию. Дядька, глядя на пробившуюся по копоти слезу на моей щеке, подошел к баку (а бак высокий, примерно мне по пояс будет) и стал заниматься вылавливанием стержней. О чудо! Оказывается, я была не первой, и награда нашла своего героя. Опрокинула я в бак одну корзинку стержней, а вытащили мы их оттуда аж на пять корзинок. Зарплата в этот день для меня и Коли зашкалила. С тех пор он стал моим молчаливым другом.

Подруга моя Ленка в папах имела каперанга. Поэтому я ходила на работу в джинсах и ковбойке, а Ленка — в джинсах и папиной старой форменной рубашке. Натаскавшись ящиков с железом, которые мы с помощью «интегралов» возили по полу, позу хочется принять стандартную. Это когда ты стоишь, упираясь обеими руками себе в спину. На моей рубашке не было видно, а на желтенькой Ленкиной форменке гордо отпечатались две черные пятерни в районе задницы. Над чем очень смеялись коллеги до принятия первого стакана.

Там мы много узнали из физики. Например, мне в голову не пришло бы тушить окурок в баке с горючкой.

Сидела я и на сверловке. Тоже достаточно тяжело. Дырочки, значит, в стержнях делать. Сидишь на высоком табурете у станка и сверлишь, и сверлишь… С одной стороны — чугунная плошка, в которой стержни без дырочек, с другой — с дырочками. Сижу, никого не трогаю, работаю. Тут в цеху нарисовался какой-то отпускник, которому, видимо, жена во время отпуска не давала расслабляться так, как он привык на работе. Вот его и потянуло. Пришел к обеду, отметился спиртным со товарищи, дошел до рабочей кондиции и тут увидел меня…

Наверно, я ему понравилась, потому что он подошел ко мне сзади и нежно обнял, засунув мою руку под сверло и порадовав мое обоняние запахом застарелого пота и не менее застарелого перегара, освеженного только что. Сверлом я поцарапала, конечно, руку. Этой же недрогнувшей рукой я взяла чугунную плошку и, не глядя, дала товарищу по башке. Товарищ упал.

Тут я, конечно, напугалась сильно, поскольку все сделала на полном автомате и от испуга, и собралась было плакать. Положение спас молчаливый друг Коля, который подошел к свежеубиенному (на мой испуганный взгляд) гегемону, потыкал в него пальцем, взял за ремень штанов и в виде чемодана оттранспортировал в раздевалку, сказав мне: «Очухается, но в следующий раз лучше я». В раздевалке покойник воскрес и продолжил празднование отпуска. Перед уходом подошел ко мне, уже с лица, сказал «пардон» и пополз домой.

Несмотря на то, что руки в тот период моей жизни у меня были в прямом смысле слова «золотыми» (латунная пыль намертво внедрялась в кожу, и не отмыть ее было никак), маникюр я сохранила.

А так как мы с Ленкой не пили, то хоть и работали не полный рабочий день (чтобы успевать в институт), зарабатывали в месяц от 150 до 200 рублей. Что в придачу к 55 рублям стипендии было очень сильно. Могли позволить себе и ресторан, и поездки на такси. И на юг мы поехали, не докучая родителям просьбами о деньгах.

Глава сорок седьмая

Крымская баллада

Когда человек собирается поехать отдыхать, у него две проблемы. Куда поехать — это первая проблема, а вторая — с кем.

Классно, конечно, если ты можешь поехать с гарантированно проверенными людьми. С теми, с кем тебе будет весело, приятно и комфортно. У меня, например, такие есть.

Страшно оказаться в ситуации, когда твой отдых, то благостное время, которое тебе дается для набраться сил перед новыми свершениями, проходит в компании, тебя не устраивающей. Нет слов, возможно, с этим человеком ты чудно общался в городе, сидел за соседними столами в конторе, выходил на перекур и вообще разговаривал на разные темы. А на отдыхе он начинает тебя подбешивать. И с каждым днем все сильнее и сильнее. Вдруг оказывается, что ты должен составлять ему компанию в разнообразных сумасшествиях. Или, если это дама, у нее открывается бешенство матки, и тебе приходится все время волноваться, вернетесь вы вдвоем, или ты уже будешь сопровождать цинковый груз. А еще твой компаньон может разбрасывать по комнате вещи. Или брать попользоваться твои.

А самое страшное — если из тебя начнут делать «мамочку». Для меня это просто непереносимо. Человек ведет себя так, как будто ты его родная и единственная мать, главное чаяние которой — обслужить своего крошку и облегчить ему жизнь. А тебе же тоже хочется отдыхать, а не заниматься отдыхом других? Да! Девочки! Я забыла про ПМС! Он есть у обеих, если они еще не двумя ногами в климактерическом периоде. А девушкой начинаешь становиться ровно по приезде на место отдыха, если это юг.

Вернемся к подружке Ленке, потому что, заработав денег, мы же поехали отдыхать. Надо отметить, что на момент принятия решения мы обе были уверены, что знаем друг друга очень хорошо. И не доставим друг другу никаких хлопот. И именно эта уверенность чуть не обернулась трагедией.

Значит, поехали мы. В Крым. Естественно, дорога на поезде была очень утомительна, в Симферополь мы приехали в пять утра, потом до часу дня бродили по городу. Осмотрели местную достопримечательность — Ильича в парке. Ильич был очень трогательный — размером примерно сантиметров семьдесят, он стоял на постаменте, выкинув руку с кепочкой в привычном жесте. Заботливые симферопольцы покрасили его серебряной краской и отполировали лысину.

Мы сходили в кино, пообедали в кафе и на автобусе, как порядочные, отправились в Судак.

Нехилый промежуток времени в автобусе без кондиционера под палящим крымским солнышком благости не добавляет. В Судаке еще с часок хождений по пыльным раскаленным дорогам, и вот — комнату мы сняли. Сняли, расположились, переоделись, помылись — и поняли, что мы обе девушки. В полный рост. И ПМС, со всеми вытекающими, присутствует. На этом месте подруга моя Ленка легла на кровать и стала, постанывая, говорить, как ей плохо и как она, кроме того, хочет есть.

Ну, есть так есть. Но для того, чтобы осуществить процесс, нужно же где-то добыть какой-то еды? Тушенка у нас, слов нет, была с собой, год как-никак был какой-то из восьмидесятых, но ведь тушенку одну жрать не будешь? Жирно и невозможно.

Ладно, в конце концов мы из пионеров, и я поперлась на рынок. Купила картошки, помидоров, перцев, сметаны. Вернулась. Жарко, потно, голые плечи, защищенные только кожей, начинают гореть. Организм слабнет от этого всего. Ленка лежит на кровати, стонет и не выражает никакого желания участвовать в процессе готовки.

Ладно, пионерская готовность еще не испарилась. Поскольку хозяева были в отлучке, я долго ковырялась ножиком в консервной банке. Для того чтобы ее открыть. И открыла-таки, хотя высшее техническое образование на тот момент было еще только начато. Но на тот же самый момент Ленка моя начала меня подбешивать. Потом я почистила картошку и попыталась пристроить подругу к приготовлению салата. Но подруга по-прежнему строила из себя слабую больную девушку и на провокации не поддавалась. Пришлось стругать салат самостоятельно. Причем с каждой минутой я чувствовала, что подбешивание активно превращается в самое настоящее бешенство. Первоклассное, когда пар идет из ноздрей, а крышечка на голове подпрыгивает. На просьбу накрыть на стол подруга также ответила отказом, что, как показала практика, было тактической ошибкой.