Удар змеи - Александр Прозоров

– Давай, - согласился Зверев, в очередной раз наклоняя бочонок, и снова вспомнил о государевых поручениях: - Ты здесь не первый год, боярин. Скажи, ты видел у него карту Крыма? Такую, чтобы города, крепости и дороги обозначены были.

– Кому здесь нужны карты, княже? - пожал плечами гость. - На севере до самых гор степь, там дороги ни к чему. В любую сторону скачи, никаких хлопот. Городов и крепостей там все едино нет, ехать некуда. Все крепости на берегах, у бухт среди гор стоят. Инкерман, Кафа, Балаклава, Керчь, Судак. Евпатория еще… Купцам они ведомы все до единого. Дороги же меж ними узкие и плохие. Горы округ. Малые обозы и караваны ходят, большим же числом не пройти. Тесно.

– Как же тогда Ак-Мечеть, Бахчисарай вот этот?

– Еще Карасубазар там дальше, к востоку стоит, - безмятежно махнул рукой боярин. - Толку-то что? Крепостей в них нет, посему и заботиться о том не надо. Тут на весь Крым всего одна крепость достойная есть - Перекоп. Ну, и возле бухт укрепления, на случай набега с моря. Ну и все.

Андрей тяжело вздохнул. Ценность здешнего информатора, так получалось, оказалась равна нулю. Сколько лет провел Василий Грязный в плену, князь не знал - но уж хоть что-то о здешних землях мог бы разведать! Все же к ханскому двору вхож. Там спросить, там подсмотреть, там подслушать. Все же воин, а не бабка от печки, должен понимать, какова ценность подобных сведений. Крепость не крепость, но во время войны всегда важно знать, как к городу удобно подойти, какова численность населения, сколько он может принять войск, какие пути отхода. Кстати, и про крепости то же самое прознать не помешает. То, что сказал сейчас Грязный - можно без труда услышать от базарного купчишки среднего достатка. Дороги же, судя по всему, Звереву придется промерять самому. Ножками.

Хорошо хоть, во время прошлого набега с казаками он побережье детально рассмотрел от Керчи до Судака и все крепости на зуб попробовал. Восточнокрымскую степь со всем тщанием из седла изучил. Теперь хлопот куда меньше получится. Но вот Карасубазар на пути почему-то не попался. Придется навестить в этот раз.

– О чем задумался, Андрей Васильевич? - окликнул притихшего хозяина Грязный.

– О том, как хорошо быть птицею, боярин, - скривился Андрей. - От Крыма до Москвы и обратно за неделю промчаться можно, да все земли окрест со всем тщанием рассмотреть.

– На все воля Господа, княже. Не дано нам Всевышним в небеса подниматься, на роду не написано. Хорошо хоть, вино пить Бог не запретил, как магометянам несчастным. Давай за Русь нашу выпьем. Святую и счастливую.

К вечерне князь Сакульский, естественно, уже не пошел. Он даже не помнил, как расстался со своим гостем. Хотя, как ужинал копченой рыбой, раздевался и забирался в нишу под одеяло - помнил отлично. Впрочем, боярин оставил его одного совсем ненадолго, еще до обеда явившись с кувшином вина и туго скрученным свитком желтой бумаги:

– Вот, Андрей Васильевич, все готово! И печать, и подпись ханская имеется. - Грамоту он небрежно кинул на подушки возле княжеской постели, сам же поставил на пол кубки и осторожно наполнил их красным вином: - Опробуй, дружище, подивись на загадку. Откель напиток сей, поймешь?

Зверев схватил свиток, растянул в руках. Был он небольшой. Чай, войны меж Русью и Османской империей пока не случилось. Но - сотни две имен здесь набиралось. Татары ведь набеги свои за войну и не считали. Подумаешь, пограбить завернули! Хотя и русские бояре при случае расплачивались той же монетой. Тот же Васька Грязный таким макаром угодил в полон - удальство богатырское у татарских кочевий показать захотел. А помимо Грязного, в списках немало честных ратников оказалось, что Засечную черту от крымчаков защищали - да вот себя оборонить не смогли.

Андрей стремительно пробежал список сверху донизу, потом снизу вверх, и наконец углядел нужное имя: «боярин Лисьин Василий, мурзой Яншой из наскока прошлогоднего увечным привезенный».

– Мурза Янша - это кто? Где живет? Здесь?

– Янша? - Грязный поднялся, глянул сбоку в грамоту, пожал плечами: - При дворе не бывал. Не слыхал я ни разу имени сего. Видать, из обедневших. Может, из кафского бейлербейлика?

– Чего-чего? - Андрей подумал, что ослышался.

– Бейлербейлика… Это они так землю делят, навроде погостов наших. У них тут, если земля большая - то бейлербейлик, коли поменьше - то санджак. В Кафе наместник османский сидит… Сидел. Крымом управляет. Посему и удел изрядный. А про мурзу… Яншу спрошу завтра, аккурат диван у хана ожидается. Так ты вина-то отпей, княже. Отгадай загадку.

– «Сидел»? - моментально навострил уши Зверев. Глава вражеской администрации - это крайне важная цель. - Что, больше не сидит?

– Казаки недавно Кафу разгромили преизрядно. Так он в Кучук-Мускомский исар перебрался. Там безопаснее.

– Это еще где? - Просвещать боярина по поводу того, кто на самом деле громил вражеский порт, Зверев не стал.

– Возле Балаклавы. Верст двадцать к западу, до первой развилки.

– Откуда знаешь?

– Так туда от хана и обратно что ни день гонцы мечутся. Довелось недавно услышать, как дорогу нукеру объясняли. Так ты вина отпробуешь али нет, Андрей Васильевич?

– Попробую, отчего не попробовать… - Князь отпил немного вина, покатал по языку, проглотил, выпил еще немного. - Приятное. Густой какой вкус, на немецкое или испанское не потянет. Сладковатое… Фряги делали?

– Нет, княже, местные!!! - довольный собой, расхохотался Василий Грязный.

– Им же нельзя. По вере. Ислам запрещает, - не поверил Зверев.

– А татары тут вообще ничего не делают, Андрей Васильевич, токмо невольники да караимы с греками. Для греков же с караимами разницы никакой. Они и виноград растят, и вино ставят. Доброе вино, не оторваться. Да и сами басурмане втайне к оному прикладываются, потому и не препятствуют. Как же мужу взрослому да от кубка с вином отказаться? - Гость заглотил весь кубок одним махом и вдруг спохватился: - Ну-ка, дай на список глянуть… Да, так и есть! Боярина этого вторым заходом вписывали! Значит, мурза этот из беев Ширинских, от Карасубазара.

– Ничего не понял, - мотнул головой Зверев.

– Список! Его ведь составляли, как грамоты приходили, у кого где кто в залоге сидит. Это я, как знатный полонянин, при султане. Всех прочих кто поймал, тот и содержит. Не то тут в порубе и вовсе не продохнуть бы было - по сотне-другой пленников разом набивать! Первые грамоты от разных татар приходили, со всего Крыма, потом от Ширинских список на полста имен, потом опять по одному, по двое. Коли этот боярин в середине, стало быть из Карасубазара о нем отписали! Там он и томится. Вот… Еще в Гезлеве пленники быть могут, но то город султанский, то через наместника надобно решать, досточтимого Барас-Ахмет-пашу.

– Карасубазар… - Андрей прикусил губу, потом вскинул подбородок: - Как мыслишь, найти мурзу этого там трудно будет?

– Скажи, пленника выкупить желаешь - враз покажут. Даже крымчаки, и те порусски заговорят. У них тут это ремесло почетное - полон на серебро менять. Препятствий не чинят. Наоборот, скорее, проводить могут. Глядишь, и им за помощь чего перепадет… Токмо татарин этот наверняка кочует там где-то. Они, вишь, которые оседлые да городские, в походы редко ходят, больше откупаются перед казной. Ханской казной… Совсем не пьешь, княже. Никак, не угодил?

– Нравится, боярин, нравится… - Андрей допил, подставил кубок под тонкое горло кувшина. - Думы вот только разные заботят. Поручений много.

Он отпил немного вина, снова взглянул в свиток. Присвистнул, отставил вино и просмотрел внимательней:

– Что же это такое, боярин. Ты откуда деньжищи такие взял? Это ведь выкуп тут проставлен, верно?

– А что такого, княже? - забеспокоился боярин. - Я с ханом торговался долго. Почитай, вдвое скостил.

– Вот, боярин Ушаков указан. Выкуп триста пятьдесят рублей! Разве же так можно?! Больше ста пятидесяти соглашаться никак нельзя. Отрок Нефедов - двести! Это же не всякий боярин таких денег стоит. Новик, новик, новик… Как они попались одной компанией? За зайцами без сабель решили поохотиться? Не стоят они двухсот рублей. А эти и вовсе от сохи: стрелец московский, стрелец тверской… А за них, как за родовитого князя, денег получить хотят!

– Тебе-то чего, Андрей Васильевич? - пожал плечами Василий Грязный. - Казна же платит, не тебе выкупать.

Этим рыжебородый боярин в татарском халате выдал про себя все! Попав из захудалой деревеньки в избранную тысячу, Васька оказался среди самых близких к государю ратников. Обогатился, обзавелся знакомыми, возгордился. Он не понимал, что вознесся не благодаря своим способностям, а лишь потому, что в избранных сотнях государь хотел раз и навсегда избавиться от обычая местничества, уж много раз губившего армию в кровавых сечах. Он упивался своим новым положением и, может статься, угодив в плен, сам же и похвастался, сколь ценная личность попала татарам в лапы. Однако при всем том он как был глухой, неотесанной деревенщиной, так им и остался. Для него Москва, царь, казна являлись чем-то сказочным, неописуемым и эфемерным, оторванным от земли и парящим под небесами лишь чутьчуть ниже подошв Всевышнего. Он не понимал, что казна не бесконечна. И что каждый лишний рубль, отданный татарам в Крым, уже не станет тем фунтом пороха, который потребуется русской рати в смертном бою - зато станет той стрелой, что пробьет грудь его друга, его брата или отца. Что московское серебро и золото - это стрелецкие полки, пушки, это стены и крепостные башни. Отдавать все это врагу - преступление. Но коли уж приходится - отдать нужно как можно меньше.