В окружении… - Елена Арутюнова

для болеющих этим пороком. Оно создаёт недолговременную, но всё же эйфорию, к сожалению, приближая стопроцентную кончину. Джейкоба немного пугает, с какой скоростью мать опустошает банки таблеток, но сказать ей это в лицо он не решается. Всё же на закате жизни человек имеет право делать то, что хочет. И если Эллисон хочет больше медикаментозных препаратов, её сын их достанет.

Джейк заходит в ванную, встаёт на носочки, дотягивается до верхней полки, нащупывает небольшую баночку, забитую маленькими таблетками. Пару секунд он просто смотрит на препараты, и навязчивая идея попробовать их и этим успокоить свои мысли, уже не кажется ему странной. Но его размышления прерывает голос матери: «Милый, ты не забыл про мои таблетки?»

***

Вторник

Полночи Джейкоб молился, сидя на коленях посередине комнаты. Назойливые мысли, подобно мухам, крутились у его ушей, вечно что-то нашёптывая, не давая ему заветного покоя. Что, если демоны Барта переселятся в него? Что, если окружающие узнают об Уильямсе и решат, что Джейк соучастник, или хуже: такой же одержимый? И этих «что», «если» было сотни, даже тысячи, они всё жужжали, и жужжали, не останавливаясь ни на секунду, словно безустанные мухи. В итоге Томпсон сам не замечает, как стоит напротив заляпанного в зубной пастой зеркала ванной, дотягиваясь до маминых препаратов.

«Всего лишь одна таблетка, ничего страшного не произойдёт, – Думается Джейку, лихорадочно облизывающему губы. – Мама даже не заметит».

Он проглатывает таблетку, судорожно закрывая баночку и убирая её на верхнюю полку. Когда Джейк уже лежит в кровати, бездумно смотря в потолок, под успокоительным отказывается работать голова, и юноша проваливается в темноту, наконец, засыпая.

Правда сводит с ума

***

Барт отпадает от дверного косяка, впуская Джейкоба внутрь вместе с запахом свежести, характерной для осени, и Томпсон тяжёлым рассеянным взглядом окидывает тёмную гостиную. Уильямс провел гостя внутрь, даже предложил чай. Такая приторная дружелюбность напрягает Джейка, но вопросы, сорняками разрастающиеся в его сознании, мешают сфокусироваться на рациональном мышлении, мешают ему просто встать и уйти, мешают донести на Барта. Ведь этот теоретический донос мог открыть Томпсону новые границы будущего, ибо существовало между Правительством и жителями молчаливая договоренность: люди, доносившие на одержимых, незамедлительно получают плюсик в портфолио, после чего «волшебным образом» получают хорошую работу и условия для жизни. Никто об этом вслух не говорит, но все это знают.

Сердце Джейкоба пропускает череду ударов: на тонких руках Барта красуются порезы, длинные ровные полосы от лезвия, свежие и чуть подёрнутые засыхающей сукровицей. Уильямс, поймав внимательный взгляд Томпсона, медленно и терпеливо, будто бы ничего не произошло, откатывает ткань черной рубашки до костлявого запястья.

«Правда сводит с ума, – поясняет он, – иногда только это напоминает мне о том, что я всё ещё жив», – медленно, словно оттягивая момент истины, говорит Барт.

«Что ты читал?» – не выжидая паузы, спрашивает Джейк.

«Пропаганда и манипуляции» от Эллиота Локвуда», может, слышал», – по странному усмехается Уильямс и спустя ещё каких-то пару секунд до Джейкоба доходит, что вызвало усмешку на лице у собеседника.

«Не может быть, у Эллиота Локвуда не было никаких книг», – хмурится Томпсон, на что Барт лишь слабо качает головой. Эллиот Локвуд, при жизни являвшийся создателем «умных линз» и считавшийся гением, феноменальность которого его и погубила, был – словно святящаяся лампа для дьявольских мотыльков, и немудрено, что в 2168-ом году его официально признали одержимым.

– Он написал эту книгу в 2168-ом году, за пару недель до того, как его упекли в больничку. Подозрительно, не находишь?

«То есть, на момент одержимости?» – выстраивает свои логические цепочки Джейкоб, которые вызывают у Барта лишь закатывание глаз.

«Нет, – твердо отвечает он, – Он и не был одержимым». Джейкоб даже не старается верить Барту, зачем ему это? Чтобы этот прокажённый так же свёл его с ума? Лучше быть ипохондриком, нежели безумцем. Уильямс тяжело вздыхает, прекрасно понимая отрицание Джейкоба. А что ещё можно было ожидать от существа, всю жизнь которому забивали мозги надуманной чепухой и абсурдностью? Он был просто человеком талантливым с критическим мышлением. Эллиот Локвуд видел всю ту околесицу, происходящую с миром. Он видел, как религию превращают в оружие, а если точнее – в манипуляцию.

«Ты обещал обратится за помощью», – осторожно напоминает Томпсон, что вызывает зачатки нарастающего раздражения у Барта.

«Думаешь, почему Эллиота убили? – Джейкоб молчит, он догадывается, но вслух никогда свои мысли не озвучит, боится, – Как раз из-за книги. Такие люди, как он, неудобны для правительства, а от неудобных нужно избавляться».

«Бредятина», – вылетает из Джейка, но это больше похоже не на утверждение, а на защитную реакцию, ибо в словах Уильямса была своя логика… Он чувствует себя неуверенно, на лбу выступает холодный пот, а глаза нервно ищут, за что зацепиться, только бы не смотреть на Барта, ведь его чрезмерное спокойствие разожжёт ненужные внутренние сомнения в Томпсоне. Уильямс молчит, отчего напряжение лишь нарастает. Джейк не выдерживает, вставая на ватные ноги.

– Я понял твою точку зрения, мне пора домой.

Барт тоже встаёт, он пару мгновений безмолвно прожигает гостя взглядом, после чего отходит к книжной полке, доставая оттуда ту самую книгу. Как умно прятать её у всех на виду, в стопках обыкновенных учебников.

«Почитай, когда время будет», – говорит Уильямс. Он не предлагает, просто ставит перед фактом, протягивая альманах.

«Что? – брови Томпсона удивлённо метнулись верх, – За такое и арестовать могут. Я ни за что её не возьму!»

«Ты в любой момент можешь её вернуть», – слабо пожимает плечами Барт. Любопытство Джейкоба перевешивает здравый рассудок, и он забирает книгу с собой.

***

Среда

«Тогда встретимся завтра в школе?» – спрашивает Миртл. Привычка Джейка каждую среду провожать подругу до дома, уже стала традицией. Бэйн излишне ласково лезет к нему с объятиями, уронив голову на плечо, подобно шарнирной кукле, холодными руками трогает шею. Обдаёт запахом розового мыла. На секунду Томпсону кажется, что она шмыгает носом.

«Ты в порядке? – спрашивает Джейкоб, слегка хмуря брови, а ответом ему служит совсем неожиданное, пугающее и распаляющее воображение прикосновение к губам, и касание нежной ладони к щеке. Ему и плохо и хорошо одновременно. Этот поцелуй – конкретное нарушение правил, люди не могут сами себе выбирать пару, тем более вступать в романтические отношения вне брака. Джейк невольно отстраняется. Он настолько сосредоточенно занят оценкой собственного состояния, что совершенно не замечает влажную пелену, засевшую паутиной на огромных глазах Миртл. Юная Бэйн молчит, смахивая слезы. У нее нет слов, воздуха не хватает поддержать беседу.