Заколдованная планета - Альберт Валентинов

– Да ничего вы не понимаете! – взорвался вдруг Буслаев, топавший сзади. – Привыкли там, на патриархальной Земле: ах, герои-цивилизаторы! Ах, подгоняют историю! В фильмах нас эдакими гладиаторами изображаете. Идущие на Такрию тебя приветствуют! И благодарные такриоты вперегонки напяливают смокинги. Зачем? Мы же, в общем, такие же люди, ничуть не хуже вас. А нас ничтоже сумняшеся запрашивают, на сколько процентов повысился культурный уровень такриотов за отчетный период. Честное слово, прислали однажды такую бумажку. Потом, правда, Земля извинилась…

Мимико хихикнула и, привстав на цыпочки, зашептала Ирине на ухо:

– Его сегодня опять прорабатывали, вот он и дуется. Не вздумай принимать его причитания всерьез. Хороший парень, только очень уж неорганизованный.

Ирине сделалось грустно. Мечты рушились, как песочный домик под колесами грузовика. Разумеется, только глупец может надеяться, что в жизни будет все так, как мечтается. Воображение всегда искажает перспективу, и действительность неминуемо вносит поправки, подчас весьма болезненные. Но чтобы Такрия… Она усмехнулась, вспомнив, как еще ребенком играла в цивилизаторов, да и сейчас вся молодежь мечтает работать в этом прославленном отряде. Академия Космических Работ завалена заявлениями. Шутка ли – помочь первобытным людям создать и сохранить свою цивилизацию, не дать им рухнуть с того крохотного пьедестала, на который они сумели вскарабкаться. Планета объявлена заповедником. Никто, кроме цивилизаторов, не имеет права здесь находиться. И не докажи Ирина в своей статье, что пиявки не подходят ни под один из известных видов животных, нипочем бы ей не получить разрешения…

Как рвалась она сюда! Как мечтала влиться в семью этих отважных рыцарей! Как трусила при мысли об испытаниях, которым, судя по фильмам, подвергаются здесь новички: на Такрии работают только железные люди! И что же? Смирив протестующее самолюбие, она была вынуждена признать, что, если не считать Буслаева, никто никаким испытаниям ее не подвергал. Встретили обыкновенно и вежливо стараются не обращать на нее внимание, чтобы дать ей освоиться. А рыцари… Ну какие они рыцари? Производственные совещания, отчеты, диаграммы…

Ирина тряхнула головой, прогоняя непрошеную тоску, и незаметно вышла из клуба. Было нужно, просто необходимо остаться одной, замкнуться в свою раковину. До жилого корпуса надо было пройти метров семьдесят по желтой пластиковой дорожке, огибающей стоянку мобилей. Она поколебалась, потом сняла туфли и пошла напрямик по холодной влажной траве. Это тоже было в мечтах – пройтись босиком по чужой планете. Прошлась – и никакого впечатления. Присела на деревянную скамейку, сунула ноги в туфли. Вздохнула грустно. Здешнее солнце быстро скатилось за дальние горы, оковав их вершины золотыми венчиками. С противоположной стороны, дыша вечерней сыростью, подкрадывались синие тени. Вот они перевалили через смутную полоску леса на горизонте, бесшумно полетели по полю все ближе, ближе. Ирина поежилась, ощущая их липкое прикосновение. Пахло травой и еще чем-то неприятным. На небе проступали первые звезды, постепенно, как на проявляемой фотографии. Спутников у Такрии нет. Ночи здесь всегда черные.

Холодная чужая планета! Как это профессор сказал – заколдованная… Вот он – настоящий ученый, ведет работу невообразимой важности, а ты… Ну почему обязательно пиявки? Разве они самые интересные из инопланетных животных? Нет. Гигантские амфибии Эйры, например, не менее привлекательны. Но они более доступны, не обороняются, поэтому ты взялась за пиявок. Выбрала самое трудное… Ну, а если начистоту? Разве ты не учитывала, что здесь все незнаемое, любая мелочь уже открытие? Легко и просто. Первооткрывательница! Непроторенной дорожки возжаждала! То-то! Настоящий ученый всегда выше этого. И если уж быть честной, хотя бы перед собой, то надо непременно лететь обратно, благо корабль еще не ушел. И дома найдутся дела. Земля еще далеко не вся изучена. Сидеть бы сейчас в лаборатории и чтобы за окном, насколько хватает глаз, плескались огни…

Тени захлестнули ее с головой.

В черном небе, прямо над Базой, выделялось угольное пятно, будто разинутая пасть гиперпространства, где нет ни времени, ни расстояний. Нырнуть бы туда и…

Ирина вздрогнула и испуганно огляделась. Что за наваждение! Никогда еще не бывало, чтобы она занималась самобичеванием. И это тогда, когда она должна считать себя величайшей счастливицей, раз попала на Такрию. Сколько исследователей, умных, талантливых, завидуют ей!

Какое-то движение неподалеку привлекло ее внимание. Ирина вгляделась. Две темные фигуры копошились в траве. Доносился низкий женский голос, ему отвечал детский писклявый. Говорили по-такриотски. Фигуры то ныряли с головой в синий туман, то снова показывались на поверхности, и тогда казалось, что в призрачной реке плавают сказочные безногие существа. Они скрепляли какие-то палки. Что-то у них не ладилось, палки все время рассыпались, и фигуры терпеливо начинали все сначала. Когда стало совсем темно, они разогнулись и устало направились к дому.

Впереди широким туристским шагом двигалась крепкая коренастая девушка. У нее было смуглое решительное лицо с густыми сросшимися бровями. Ирина вспомнила, что ее зовут Патрицией. За ней по-охотничьи, след в след, скользила такриотка. Патриция села на скамейку рядом с Ириной.

– Иди домой, Кача, съешь апельсин – и в постель, – сказала она.

Кача недовольно фыркнула, но направилась к дому, бесшумно растворясь в темноте.

– Что вы делали? – спросила Ирина, не потому, что это ее интересовало, а просто чтобы не сидеть молча.

– Дом. Ну, хижину для такриотов. Модель, разумеется. Здешние племена живут в пещерах, а мы хотим научить их строить дома. Небольшие, на одну семью, чтобы ускорить распад первобытной общины. Вот учу Качу, а там, может, остальные заинтересуются.

– Ну и как, получается?

– Если бы! – Патриция закурила сигарету, устало откинулась на спинку скамьи. – Понимаете, очень просто заставить механически вызубрить весь процесс. И будут действовать по раз навсегда заданной схеме, не отклоняясь ни на йоту. Именно таким способом наши предшественники добились успеха. На том этапе стремились к количеству, которое переходит в качество. А сейчас задача другая. Они должны отчетливо представлять причину и следствие, конечную цель и средства к ее достижению, а с этим туго. Может, нам такие племена достались… особо недоразвитые.

– А есть и другие?

– Были. На всех трех материках обитали люди, а сохранились только на этом. Остальные убиты, прямо-таки зверски уничтожены какими-то чудовищами.

Ирина невольно поежилась.

– А эти… чудовища, они сохранились?

– Вымерли. И мы даже не знаем, кто это был. Есть предположение, что это были рептилии, хищные ящеры примерно двухметрового роста с вот такими зубищами. Мы нашли три скелета возле одного становища, уничтоженного особенно жестоко. Древние такриоты сбросили на них со скалы камни. Но вот что странно: больше, сколько ни искали, мы не обнаружили никаких останков рептилий. Впрочем, если говорить честно, не очень-то и искали. У нас были другие заботы.

– А с пиявками вам не доводилось встречаться?

– Нет, не интересуюсь. – Патриция встала. – Идемте спать, здесь вредно сидеть по вечерам.

– Да, наверное, – сказала Ирина. – Какой-то неприятный запах.

– Мускус, – объяснила Патриция. – А вообще здесь вечно пахнет какой-нибудь гадостью. Каждый ветер приносит свои ароматы. Сейчас дует северный. Так что в комнате лучше.

– А почему у начальника только одна комната? – вспомнила вдруг Ирина.

– Больше не положено: у него нет подопечного. Ни у него, ни у доктора, ни у завхоза. Кстати, вот хорошо, что напомнила. У тебя ведь две комнаты? – Она обняла Ирину за плечи. – Здесь почти каждый воспитывает такриота. Так я дам тебе одну девочку. Мать у нее погибла, а ребенку необходима ласка. Ладно?

– Ладно, – вздохнула Ирина. – Давай.

РАЗВЕДКА

Вкрадчивый приглушенный стук назойливо вторгался в сознание, выталкивая его из темных уютных глубин. Несколько секунд Ирина инстинктивно боролась со сном, потом, вдруг сообразив, что она на Такрии и что стучат в дверь, опрометью выскочила из-под одеяла, торопливо натянула халатик и, не нашарив впопыхах тапочки, зашлепала босыми ногами по холодному пластику. Спросонок ей почудился не то пожар, не то нападение такриотов на Базу.

В коридоре, привалившись к косяку, стоял Буслаев, огромный и неуместный, как статуя Командора. Он еще не успел причесать бороду, и она топорщилась во все стороны.

– Послушайте, девушка… – заговорщически прошептал он.

– У меня есть имя, – холодно перебила Ирина, сразу разозлившись, что ее застали в таком виде.

– Э, не будем мелочны. Тут ваш мобиль выгрузили, я как раз мимо проходил… случайно. Смотрю, и волосы дыбом. Ну, думаю, надо выручать красавицу…