Правовое регулирование деятельности организаций, оказывающих услуги в сфере здравоохранения, образования и культуры - Коллектив авторов

Специфика отношений по реализации социальных прав состоит в том, что это отношения, управомоченным лицом в которых выступает гражданин, а обязанным субъектом – государство в лице его органа и учреждения. И предложение учреждения об оказании услуг – это не предложение о желании оказать услуги; это выполнение уже имеющихся обязательств от имени государства, которые возникли не с момента возникновения юридической связи лица с организацией, оказывающей социальные услуги, а с момента возникновения юридической связи между лицом и государством (рождение, прием в гражданство, вид на жительство).

В некоторых отечественных исследованиях используется термин «общественные услуги». Например, В. Н. Лексин считает, что для всех социальных государств характерно наличие такого явления, как общественные услуги[13]. Однако характеристики этого вида услуг таковы, что можно назвать их социальными: услуги оказываются, как правило, государственными и муниципальными учреждениями и предприятиями, должны быть общедоступными, предоставляться по умеренным ценам или на льготной основе.

Концепция социальных прав[14] исходит из того, что личная инициатива и возможности обладания важнейшими социальными благами не находятся в прямой зависимости друг от друга. Социальные права, в силу их особой связанности с деятельностью и институтами государства, есть такие интересы, которые удовлетворяются путем выполнения соответствующих обязательств государством или уполномоченной им иной стороной. Поэтому конституционно закрепленная связь между получением благ и организациями, их предоставляющими, является основой, определяющей последующее правовое регулирование отношений по реализации социальных прав гражданами и исполнения обязанностей публичных структур.

Система законодательно закрепленных социальных прав выражает требование общества к государству по созданию таких учреждений и программ, которые обеспечивали бы всеобщую безопасность и способствовали всеобщему благосостоянию. Вследствие этого в самом механизме реализации прав граждан приоритетное значение принадлежит системе мер, обеспечивающих (гарантирующих) гражданам возможность полноценного использования того или иного социального права[15]. Качество реализации социальных прав непосредственным образом зависит от того, какие из нижеперечисленных действий совершит государство и в каком объеме:

– нормативное закрепление прав граждан на бесплатное или льготное получение социальных благ;

– определение основных параметров причитающихся социальных благ (кто оказывает, какова процедура, каковы объемы, стандарты качества и т. д.);

– максимально возможное четкое определение алгоритма (последовательности действий) реализации прав граждан;

– создание структур, обеспечивающих реализацию социальных прав граждан;

– надлежащее финансирование этих структур в целях обеспечения качества и доступности услуг;

– установление жестких правил в случае, если доступ к социальным благам осуществляется не государственными структурами, а будет передан частным организациям.

Остаточность принципа вмешательства государства в оказание социальных услуг (деятельность государства ограничивается решением лишь таких проблем, которые рынок не может решить или решит не в полной мере[16]) актуальна лишь в условиях, когда предоставление этих благ уже организовано гражданским обществом. Когда же основной объем социальных услуг предоставляется государственными и квазигосударственными (какими, по сути, в России являются муниципальные организации) структурами, выбор приобретает иной характер. Именно государство должно определить те сферы, где сложились условия для оказания услуг негосударственными организациями без потери их качества и количества для граждан, а также создать систему гарантий того, что параметры оказания услуг в частных организациях не будут ухудшены по сравнению с теми услугами, которые получали граждане в государственных и муниципальных учреждениях.

Со второй половины XX в. ключевым параметром, определяющим эффективность государственного управления в условиях социального государства, стало качество общественных услуг. Государство всеобщего благосостояния (социальное государство) ассоциируется у российских граждан, впитавших в себя идеи советского общества, не только да и, пожалуй, не столько с системой разнообразных финансовых выплат (пенсии, пособия, компенсации и т. п.) или их эквивалентом в форме натуральных благ и льгот, сколько с системой общественных услуг. Эта система общедоступных и бесплатных услуг сопровождала гражданина на протяжении всей его жизни.

Важнейшее достижение социального государства состоит в том, что право потреблять эти услуги никоим образом не обусловлено фактом их оплаты (заметим: не важно, лично ли гражданином, через налоговую систему или третьими лицами), а исключительно статусом гражданина, т. е. благодаря лишь наличию определенной юридической связи между личностью и государством[17]. Когда речь идет об общественных услугах, то признак бесплатности следует понимать широко: как собственно бесплатные или как оплачиваемые символически. В последнем случае оплата не отражает истинной, рыночной стоимости этих услуг. Подобный признак символичности подчиняется общему правилу: государство не позволяет никому (кроме собственно государства на основе предусмотренных правом требований) регулировать распределение или дозирование общественных услуг.

Вслед за советскими конституциями[18] Конституция РФ проводит тесную корреляцию между рядом социальных прав граждан и организационно-правовой формой и собственником тех организаций, в которых граждане получают общественные блага в форме социальных услуг. Так, из толкования ч. 1 ст. 41 Конституции РФ следует, что гражданам России бесплатно медицинская помощь оказывается лишь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения. При буквальном толковании этого конституционного предписания можно прийти к нескольким выводам: 1) лишь в государственных и муниципальных организациях помощь является бесплатной; 2) выбор организационно-правовых форм для оказания бесплатной помощи ограничен учреждением; 3) вся медицинская помощь при условии ее оказания в организациях, имеющих форму учреждения и находящихся в государственной или муниципальной собственности, должна быть бесплатной.

Предпринятая в 1999 г. Государственной Думой попытка получить официальное толкование ст. 41 Конституции РФ успехом не увенчалась. По запросу Государственной Думы о толковании ст. 41 (ч. 1) Конституции РФ было принято решение отказать в принятии к рассмотрению по формальным основаниям (как не отвечающего критерию допустимости обращений в соответствии с требованиями Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»[19]). В определении Конституционного Суда РФ от 8 июня 1999 г. № 107-О «По запросу Государственной Думы о толковании статьи 41 (часть 1) Конституции Российской Федерации»[20] указывалось, что позиция Госдумы состояла в том, что положение ч. 1 ст. 41 Конституции РФ является одной из конституционных гарантий прав граждан на медицинскую помощь и не допускает предоставления платных медицинских услуг гражданам в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения.

Однако, ссылаясь на нормы федерального законодательства, конкретизирующего конституционные предписания, Конституционный Суд РФ счел правильным установление ограничений в виде гарантированного объема бесплатной медицинской помощи в соответствии с программами обязательного медицинского страхования и возможность платной деятельности государственных и муниципальных медицинских учреждений.

Таким образом, объем предоставляемой бесплатной медицинской помощи не может быть меньше объема, установленного программой обязательного медицинского страхования и обусловленного имеющимися экономическими возможностями общества, а платные медицинские услуги дополняют этот гарантированный объем и предоставляются медицинскими учреждениями гражданам на договорной основе.

То обстоятельство, что объем бесплатно предоставляемых социальных благ обусловлен имеющимися экономическими возможностями общества, впоследствии не всегда признавалось Конституционным Судом в качестве определяющего. До недавнего времени существовал примат норм финансового права над нормами, закрепляющими социальные права граждан и содержащими финансовые гарантии их реализации. Конституционный Суд РФ в Постановлении от 23 апреля 2004 г. № 9-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федеральных законов «О федеральном бюджете на 2002 год», «О федеральном бюджете на 2003 год», «О федеральном бюджете на 2004 год» и приложений к ним в связи с запросом группы членов Совета Федерации и жалобой гражданина A.B. Жмаковского»[21] установил: закон о федеральном бюджете создает финансовые условия для реализации норм, закрепленных в иных федеральных законах; он не порождает и не отменяет прав и обязательств и поэтому не может изменить положения других федеральных законов, тем более лишить их юридической силы.