Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века - И. Потапчук

Большинство экспертов высказало мнение, что капитан Криун не исследовал основательно пробоину и не принял всех мер к тому, чтобы постараться заделать ее, что могло бы если не спасти пароход, то, во всяком случае, поддержать его плавучесть. Но при этом некоторые находили извинение и даже полное оправдание для Криуна в том, что при условиях, в каких он находился, И трудно было что-либо предпринять, а главное — мало полезно, так как на «Владимире» не было пластыря, необходимого для заделки, все же прочие средства едва ли оказались бы действительными.

Допросом экспертов судебное следствие было закончено, и суд перешел к прениям сторон.

Первое слово было предоставлено представителю обвинения прокурору Левченко. Указав на важность и серьезность настоящего дела, обусловливаемые, с одной стороны, необычайностью самого события и той обстановки, при которой произошло столкновение, а с другой стороны, массою ни в чем не повинных жертв катастрофы, прокурор рассмотрел сначала действия капитанов до и во время столкновения и пришел к заключению, что как один, так и другой обвиняемый действовали неправильно от начала до конца и что ответственность за происшедшее лежит на них обоих. «В ясную, звездную ночь, при тихой погоде, на широком просторе открытого моря, где, казалось бы, могли не только разойтись два скромных судна, но свободно могли маневрировать целые морские эскадры, два ничтожных судна, под командой таких опытных, старых моряков, как капитаны Криун и Пеше, не могли разойтись». Останавливаясь на более подробном рассмотрении действий Криуна и Пеше, представитель обвинения полагает, что главная вина первого заключается в том, что он, предвидя возможность столкновения, не застопорил машины или не уменьшил, по крайней мере, хода своего судна а шел все время полным. «Этот полный ход — полное нарушение самых примитивных законов не только мореходства, но и общепринятой осторожности; можно смело сказать, что этот полный ход — виновник гибели стольких людей...» Вина Пеше, по мнению обвинителя, в том, что он поручил помощнику своему маневры при угрожающей опасности столкновения и шел ночью без установленных законом и обычаем отличительных огней. В том и другом проявилась преступная халатность Пеше. Во второй части своей речи, рассмотрев, что было предпринято и сделано капитанами обоих пароходов для предупреждения последствий столкновения, гибели людей, прокурор говорит, что в этом отношении поведение подсудимых иначе нельзя назвать, как преступной бездеятельностью, а потому он, по совести, поддерживает предъявленное к ним обвинение во всей полноте, думая, что наказание в высшем размере — 4 месяца тюрьмы, будет ничтожным в сравнении с тем количеством несчастных жертв, какое вызвано преступным деянием Криуна и Пеше.

Присяжный поверенный Холева. Господа судьи! В тихую и ясную летнюю ночь, при попутном ветре и звездном небе, прекрасный пароход одной из богатейших компаний, наполненный пассажирами, совершал свой срочный рейс к главному порту Черного моря. Около полуночи на пароходе сменилась вахта. Дежурный вахтенный помощник вывел гребцов к приспущенной двойке, осмотрел ее и, убедившись в полном ее снаряжении, поднялся на капитанский мостик. Здесь, внимательно обозревая при помощи бинокля горизонт, он вскоре заметил издали показавшийся прямо по носу белый огонь встречного судна. Немедленно был вызван капитан. Капитан следил за морской литературой, был знаком со знаменитой статьей Колонга о нерациональности правила о праводержании и сам имел большую склонность к стороне противоположной. Тем не менее, он предпочел применить ст. 15 морского регламента и дважды повернул пароход свой вправо. Отойдя после этого маневра значительно влево, встречный белый огонь вскоре изменил свое направление и, вместо того, чтобы держаться своей правой стороны, неожиданно взял влево и полным ходом устремился на пересечку курса русского парохода.

Столкновение становилось неминуемым. Видя его роковую неизбежность, русский капитан поспешил застопорить машину и дать ей полный задний ход. Но увы! встречный пароход, оказавшийся итальянским, и потому, по обыкновению, шедший без отличительных бортовых огней, не замедляя хода ни на одну секунду, с треском врезался своим закованным в стальную броню носом в нежное и чувствительное место парохода, в левый борт его у машинного отделения. Произошла страшная сумятица. Выскочившие в ужасе и отчаянии пассажиры стали умолять итальянский пароход о помощи, но варвар и пират, презрев долг человеколюбия, поспешил дать задний ход и, вырвав нос свой из глубокой раны разбитого им парохода, ловким маневром скрылся в темноте ночи.

Отчаяние пассажиров было полное, не знавшее границ, всеобщее. Не беспокоился только капитан. Хороший опытный моряк, он от природы наделен был рассудительностью, хладнокровием и умением найтись в самую трудную минуту. Притом он не сомневался в возможности спасения. Он знал, что под ним один из лучших и благоустроенных пароходов богатой компании; он знал, что водонепроницаемые перегородки в нем прочны и действительно непроницаемы, что тупель гребного вала герметически закрыт, а не представляет собою, как это иногда бывает, водопровода. Кроме того, в его распоряжении была многочисленная, хорошо обученная и дисциплинированная команда, дорожившая своей службой, щедро вознаграждаемая, не обижаемая штрафами и привязанная к своему командиру. Все дни стоянки в главном порту рачительный капитан посвящал при помощи трех своих помощников, лучших воспитанников херсонских мореходных классов, обучению команды и различным судовым упражнениям. Наконец, пароход был снабжен спасательными средствами обильно и лучшего качества. Шлюпки были большие и поместительные, красились они только в главном порту, шлюп-балки и тали отнюдь не закрашивались, и помещались шлюпки эти не на подставках, а висели на талях, всегда готовые к быстрому спуску. Все борты парохода увешаны были спасательными кругами, и для пассажиров трех классов и всей команды имелись спасательные пробковые пояса, и не пояса собственно, стоящие 1 рубль 25 коп., а отличные пробковые нагрудники с наплечниками, никогда не опрокидывающие спасающихся кверху ногами, совершенно новые, и если бы кто пожелал узнать им цену, то на внутренней стороне мог бы увидеть марку: Джон-Буль, патент, 1 фунт стерлингов. Был еще в распоряжении капитана очень дорогой, не дешевле 300 рублей, пластырь, а на крыше курительной рубки большой и надежный спасательный плот.

Располагая таким снаряжением, капитан действительно мог оставаться совершенно спокойным.

Приказав в минуту спустить двойку, он послал старшего механика с фонарем снаружи осмотреть повреждения, в то время как механик младший осматривал их изнутри. В левом борту прямо в угольную яму через широкую пробоину с шумом врывались потоки воды. Получив сведения от своих механиков, капитан, однако, не удовольствовался их докладом, а пожелал «из любопытства» лично удостовериться в свойстве повреждения, для чего по штормовому трапу спустился к самой воде. Осмотрев пробоину, капитан немедленно распорядился подведением пластыря, и эта работа, практически знакомая его команде из ученья, исполнена была в несколько минут. Но беда эта была не последняя; у переборки грот-трюма с борта оказалась вдавлина с разрывом железной обшивки, через швы которой обильно сочилась вода. Не имея другого пластыря, капитан распорядился закрыть это повреждение простым парусом. Работа эта была трудная, но при помощи 30 нижних чинов, бывших в числе пассажиров, и она была успешно исполнена через 15—20 минут.

Пока заделывали повреждения, проворный механик успел открыть краны водоотливных помп, из которых одна помпа Жуфара, выбрасывая воду широкими струями, выкачивала гораздо более 3 тонн в час. Понизив уровень воды, механик затем попытался зажечь топки и развести в котлах пар.

Не бездействовали тем временем и усердные помощники капитана. Один из них лично спустился в пассажирские каюты и, обойдя их, собственноручно завинтил все найденные открытыми иллюминаторы. Другой при помощи расторопной прислуги раздавал пассажирам спасательные пояса, на чистейшем русском языке объясняя всем правила пользования ими.

Прошло не более часа и пароход уже был в полной безопасности и стал готовиться к дальнейшему пути. Страх и смущение пассажиров прекратились, на пароходе затеплилась прежняя жизнь; гвардейский поручик продолжал услаждать своим бархатным баритоном слух нескольких музыкальных дам и солидного таможенного чиновника; купцы Черномордик и Шнейдеров, усевшись на свои узлы и чемоданы, приступили к прерванной игре в домино, и только бухгалтер компании и ее буфетчик заснули в поясах.

Пароход дал свисток и, мирным движением корпуса рассекая водяную гладь, спокойно направился в главный порт, куда и прибыл благополучно всего лишь 2 часами позже срока. Нужно ли описывать радость и счастье спасенных пассажиров и встретивших их родственников? Да, это были поистине торжественные и трогательные минуты! Капитан-спаситель был осыпан рукопожатиями, поцелуями, объятиями! Желая чем-нибудь выразить свою благодарность, признательные пассажиры щедро одарили команду, а в честь бравого капитана учредили в херсонских мореходных классах несколько стипендий его имени...