Мир в подарок. (Тетралогия) - Оксана Демченко

Он вздохнул и сокрушенно выложил главное опасение и важнейший секрет. Сам он поспешил и натворил невесть чего с мечом, именуемым Местью, а надо было двигаться постепенно. Ведь если разобраться, все живые мечи – на самом деле люди, которых коваль хорошо и долго знал. Если б не украли все оружие демоны, – Медведь сокрушенно хрустнул костяшками пальцев, словно перетирая в ковше ладони шею одного из негодных людишек, – он бы обязательно «старосту» показал. Отменный клинок, из поздних, с хорошим балансом и основательный. Отцовская ковка – тоже люди, добавил кузнец. И Меч, лежащий теперь на коленях айри, – как раз сам Милоок. Потому и мысли о нем в голову идут. Разве не узнал?

Вэрри вздрогнул и недоверчиво осмотрел свое оружие.

– Не совсем он, хотя что–то схожее точно есть.

– Клинок – не человек, а только то, что видел в князе коваль. Если бы я ковал, иным бы вышел, и твой от наших бы разнился еще приметнее. Чем глубже и точнее знаешь и понимаешь душу, тем больше жизни впитает под молотом булат. А если сам внутри не готов к работе, да пуще того, к избранному для вживления в сталь относишься равнодушно, может выковаться мертвый меч. Это грех для кузнеца, и мой грех – все та же Месть. Я тебе самое страшное скажу начистоту. Если Месть скрестить с твоим нынешним оружием, я не поручусь, какой клинок будет сильнее. Не хочу оказаться правым в таком неприятном случае… Потому что этот не для боя ковался. А к тому найдется, боюсь, отменно черная душа и в единое существо они сольются.

– Это как?

– Для тебя Милоок – теплое воспоминание. А для демона месть – основа бытия. Повод убивать и средство для уничтожения соединяются – и становятся смертоносны. Видишь разницу?

– Вполне.

– Вот поезжай, коли Блозь знаешь, пробуй тихонько, без всякого шума, князей выручить, на рожон не лезь. И думай. Крепко думай! Выбирай того, в чьей душе тень не лежит, кто тебе по–настоящему дорог. Может, тогда и одолеет твой новый меч мою старую ошибку. Я много про Месть думал. Ни один мой меч не выдержит ее удара. В душе каждого есть отклик для нее и слабина. Коснись злой рок тебя, лиши семьи – простишь, малой кровью решишь или пойдешь дальше и уже не остановишься? Никто не ведает, пока не испытает! Месть страшна и притягательна. Я не нашел от нее заслона и не нашел того, кто сильнее этой напасти. Кто может удержаться от безумия, потеряв близких. Ищи! А булат я достану для этого дела. Как доберусь, сразу и займусь. Кой–чего уцелело от кузни, и припрятано у меня было самое ценное, как чуял. Будет тебе заготовка, наилучшая, по твоему рецепту сваренная.

– Спасибо, я постараюсь найти того, кто нужен, в своей памяти. И скажи обязательно старосте, за Всемилом я пригляжу, пусть не нервничает. Думаю, вас на днях, если даже не завтра, встретят. Тофей наверняка погоню снарядил.

– Ох, деятельный он – страсть, – кивнул кузнец опасливо. – Небось округу баламутит и гонцов рассылает. Вы уж постарайтесь до Погонщика из топей выбраться. Опасное грядет время, гибельное.

– Обязательно.

В холодной и хмурой тишине предзорья два путника покинули наскоро перебуженный маленький лагерь. Женщины сноровисто упаковали с вечера приготовленный и собранный припас. Всемил виновато переобулся в подошедшие ему сапоги демона, отданные не терпящим возражений Милетом. Куда более теплые и удобные, чем прежние, благодарно признал Орлан. Вэрри уверенно выбрал и увязал в запас пару плащей из вьюков вороных мохноногих коней, один малый шатер тонкой «шкуры беса», легкий и непромокаемый. Еще раз проверил невесомые вьюки Белки, чью поклажу снисходительно принял Актам. Соорудил из запасной куртки демона удобное логово для довольного заботой Лой’ти.

И, устроившись в седле, отвернулся от провожающих. Он не любил прощаться, уходя так вот, в спешке и неопределенности. Тем более – когда впереди ждет сложная дорога. Вежливый к старшим Всемил, кажется, говорил «до свидания» за обоих и чуть поотстал. Нагнал, пристроился рядом и теперь нервно молчал. Он чувствовал себя с незнакомым и несколько резким в обхождении спутником неловко.

– Зря переживаешь, это силы отнимает и душу мутит, – улыбнулся Вэрри. – Раз вдвоем уехали, никуда уже ты от меня не денешься, да и я не пропаду. О братьях тоже не думай, будет так, как будет. Мы сделаем все посильное, я обещаю. Правила в походе простые. С людьми не встречаемся и себя никому не даем рассмотреть. Шума не создаем, следов не оставляем. Коней бережем, торопимся с умом. Тропу через топь я тебе покажу и заставлю толком ориентиры выучить, – мало ли что, вдруг отстану, а ты окажешься за проводника? Еще раз повторяю: ты должен слушаться меня. Полностью, понимаешь? И сразу, ничего не переспрашивая. Если скажу ждать в условленном месте – жди и не строй догадки, куда я делся и какие демоны мои косточки доедают. Выйдет срок, иди, куда сказано и опять же от себя дополнений к плану не выдумывай.

– Я понял. А заранее сказать можешь, как будем их отбивать?

– Точно обещаю одно, мы способны лишь попробовать тихо украсть, не влезая в драку. Для иного сил нет, да и рано себя показывать. Я схожу в замок разок–другой ночами. Ты будешь коней беречь у кромки болота. Накануне большого дождя, который неизбежно прольется при подходе Погонщика туч, возьмемся за дело. Главное успеть уйти до ненастья, но так, чтобы не увязалась следом погоня, то есть выводить пленников стану перед самым дождем. Это главная надежда на спасение. Впрочем, не люблю загадывать. На месте разберемся.

Белка оказалась толковой лошадкой и управилась с дорогой за неполных восемь дней, опередив намеченные айри сроки. Теперь она вполне заслуженно отдыхала в частом ивняке под весьма заботливым и даже заинтересованным присмотром Актама. А могучее войско из двух бойцов изучало с опушки подлежащий «штурму» замок.

Блозь вырастал над топями из массивной скалы, продолжая ее не менее прочными стенами, собранными из невесть как доставленных сюда глыб. Щетинился острыми башнями в темной тусклой черепице, щурился подозрительно узкими бойницами. Тихий, опасный, настороженный. Неприступный. Вокруг на пять–семь верст в разные стороны лежала гладкая и насквозь просматриваемая топь с неровными проплешинами открытой воды, огражденной частоколом высокого камыша. Более сухие места отмечали даже на вид довольно ненадежные плесневые кочки старой травы. Редкие каменистые гривки топорщились зарослями болезненно–тощего и низкого кустарника. Как можно кого–то спасти, если и подойти ближе скрытно – немыслимо?

Вид не просто отрезвил молодого князя, но и поверг в бездонное, как топи перед стенами, уныние. Всемил прежде не бывал здесь и даже отдаленно не представлял, что такое Блозь. Теперь увидел и ужаснулся, тоскливо изучая уходящие вверх, в серый туман, стены, словно не имеющие верха в некоторых местах. Мощные башни, тяжелый второй ряд укреплений – внутренние постройки и переходы. Виновато сопел, осознавая бессмысленность и ребяческую наивность своей безрассудной скачки. И с новым уважением припомнил семейную летопись: прадед умудрился взять замок в пять дней. Четыре были отданы подготовке, а сам штурм оказался коротким и неправдоподобно успешным. Блозь сдался, в самом прямом смысле потрясенный секирой Орлана. Войско понесло ничтожные потери. Он читал и слышал это прежде не раз. Скучная история, длинная и требующая нудного запоминания дат, имен и заслуг многочисленных участников. Но тогда он не видел замка! А ведь говорил обстоятельный Яромил: съезди да глянь… Вот и глянул. Всемил поежился и плотнее запахнул еще десять минут назад весьма теплую демонскую куртку. Этот озноб не от погоды.

Вэрри изучал Блозь совсем иначе. Он с удовольствием отметил беспечность новых стражей, не вырубавших с весны ивняк по сухим гривкам. Да и камыш прежде был до самой воды срезан или сожжен пущенным в сухую погоду палом, а у стен ночами горел ряд факелов, помогая дозору. На любое подозрительное движение пускали обмотанные паклей стрелы. У них тогда были заготовлены сухие стожки для освещения опасных низинок, и разгорались они от одной стрелы даже в дождь.

Теперь всё куда проще и беззаботнее. Охраны меньше вчетверо. И что можно в нынешних дебрях рассмотреть даже ясным днем? Вот тогда он действительно намучился, пробираясь по голому гнилому болоту! Полночи полз ужом и основательно разозлился. Они с Орланом заранее определили: секира откроет ворота и решит дело. Сдача станет неизбежна – конечно, если к тому моменту главарь заговорщиков будет мертв, а его гибель не смогут скрыть от рядовых воинов и примкнувшей к мятежу нищей знати. Милоок пообещал прорубиться во внешний двор до полудня, айри взялся исполнить свою часть договора – организовать утренний прыжок мятежного княжича с балкона внутреннего двора и заклинить в открытом положении решетку внутреннего двора.

– Плохо? – безнадежно вздохнул Всемил.