Мир в подарок. (Тетралогия) - Оксана Демченко

– Лагерь пуст, мы его аккуратно свернули, нас с дороги не видно. Пусть идут.

Вэрри снова и снова складывал известное о проблемах Орланов в более–менее отчетливую картинку, пытаясь выстроить хоть какой–то план, оставляющий зиму не для безделья. И не мог нащупать подходящего. Так и промаялся до утра. Перед рассветом убедился в правоте кузнеца, когда мимо скрытого в лощине лагеря прошли трактом вчерашние «латники». Усмехнулся: хорошенькая будет головная боль у синегорцев. Кузнец сгинул без следа, как и стерегшие его «демоны». И это – на собственной земле, при недреманных дозорах, ничего не углядевших. Сами заговорщики в нечисть не верят. Чем тогда объяснить странное?

С первым лучами ленивого осеннего солнышка кузнец со всей семьей выбрался на пустой тракт. Шли быстро и молча. Три тяжелых коня знакомой породы везли детей и поклажу. Вэрри примечал с растущим раздражением, что пленных демоны беречь не собирались. Если б не Актам с его резвостью, страшное дело могло получиться. Вон их сколько: сам Медведь, его жена, две меньших дочки, сын с женой и трехлетним малышом. И всех ждал Блозь, если бы они туда добрались живыми. Кажется, приказ был доставить кузнеца и «кого–то из близких». Кто уцелеет? Похоже, так: вытащили из горящих домов полуодетыми, босыми. Кормили кое–как, рук не развязывали. Полночи айри пытался хоть немного пролечить почерневшие запястья младшего Медведя, всерьез опасаясь за его утратившие чувствительность пальцы. Вроде справился. Но глядеть на спины девчонок еще страшнее. Их, оказывается, выпороли кнутом, когда брат попытался сбежать в первую ночь. Отлично знали, что для него смотреть больнее и страшнее, чем свою спину подставить. Вон, парень до сих пор белее полотна, от сестер не отходит.

Айри морщился и понимал, что и он уже не уйдет отсюда, до конца не разобравшись с незнакомым князем Шорнахом, его подручным Эйгаром и всем их заговором. Вот только дело серьезное и не мести требующее, а чего–то куда более трудного и пока неясного. Убери князя, а это он вполне может, и займет его место иной проходимец. Малыш Орлан еще не оперился и едва ли управится с разгулявшимися демонами. Да и вернуть ему венец – ой как непросто!

Вэрри ехал последним, насторожено вслушиваясь в шумливый ветреный лес и не убирая оружия. Он прикидывал, сколько им теперь добираться до Брусничанки таким вот спотыкающимся шагом. Спасибо хоть, не босиком, у демонов нашлись и сапоги, и прочая одежда по сезону. Но кузнец прав, того и гляди дождь зарядит, а девочки явно плохи. У младшей никак не удается снять жар. На привал пришлось остановиться задолго до темноты. Сын Медведя – Милет – молча взял топор и ушел за лапником. Кузнец прихватил второй и занялся дровами. Женщины принялись разделывать подстреленного айри днем зайца. Сам Вэрри расседлал лошадей, установил наскоро один их двух шатров, так полюбившихся ему и наконец–то позаимствованный у демонов. Отнес туда младшую дочь кузнеца и сел рядом, перебирая травки из скудного поясного запаса. Сюда бы Миру или Деяну, ну что он один может! Или хотя бы его вьюк с основным коробом трав, что лежит без пользы в Брусничанке…

Копыта идущего резвым галопом коня во влажном предвечерье звучали резко и отчетливо. Когда Вэрри вышел к дороге, дробный цокот уже разобрали женщины. Сжались испуганно, старшая снова глянула на него умоляюще. Кажется, она считала, что всё благополучие их дома держится теперь на плечах этого чужого человека.

– Всего одни всадник, спешит, конь куда легче этих неповоротливых громадин, – успокоил обеих айри. – Не демон, уж поверьте мне. Скорее, от старосты посыльный.

Обе кивнули с облегчением и вернулись к делам. Зато Актам уже пританцовывал рядом. Если что – он тут, всё мигом сделает по первому жесту, не то что слову. Айри благодарно хлопнул вороного по шее. Почесал склоненный лоб. И снова обратил основное внимание на дорогу. Может, и от старосты человек. Но всё же…

Темно–рыжая кобыла шла тяжелым усталым галопом. Ее слепо гнал всадник, не приметивший до сих пор даже только что запаленного яркого высокого костра и двух шатров у обочины. Он вообще ничего не замечал в своей сосредоточенной гонке.

– Актам, спешь его, – улыбнулся айри. – Загонит лошадушку, вот ведь непутевый Орлан попался нам, а?

Вороной согласно всхрапнул, ловко выждал нужный момент и бросился наперерез торопливому путнику. Кобыла затормозила всеми четырьмя, задирая голову и хрипя, но всё же не управилась и ткнулась в заботливо подставленное широкое плечо гриддского коня. Лой’ти уверенно прыгнул, сменив покрытую пеной рыжую – точнее, уже потемневшую до бурого тона – холку на куда более привычную вороную. Орлану повезло меньше всех: он неловко завалился вперед, потерял левое стремя и запутался в правом. Когда кони чуть успокоились, Вэрри за шиворот поднял князя, осмотрел, убедился в отсутствии серьезных травм и подтолкнул на обочинку, в траву.

– Что за ребячество! Как ты мог, никому и слова не сказав… – Айри был уверен, что именно так, а Лой согласно заверещал, подтверждая предположение. – Как бестолковый пацан, не думая о приютивших тебя людях, без запаса, не заботясь о лошади, слепо броситься в одиночку на тракт.

– Очень спешил, дело неотложное, – буркнул князь, потирая локоть и глядя мимо, поскольку ему было сразу и обидно, и неловко. – И нечего на меня засады устраивать!

– О да, мы были редкостно неприметны на этой открытой полянке! Ну что расселся, иди кобылу расседлывай и вываживай, здесь твой нежный поцарапанный локоть никому не интересен.

– Я должен…

– Еще два слова – и замолчишь надолго, у меня терпение не вечное.

Всемил коротко глянул на айри и вжал голову в плечи. Поверил. Неловко поднялся и молча пошел к лошади. Младшая из женщин тихонько хихикнула, приглядевшись к его понурому виду, старшая сочувственно покачала головой и пальцем погрозила слишком суровому и непоседливому мальчишке айри, не заметившему, впрочем, ее укора. За седлом рыжей был его вьюк! Тот самый, с запасом трав и мазей. Вэрри торопливо распустил узел и достал малый короб, заулыбался, перебирая мешочки и коробочки. Хоть он и не снавь, а с этими средствами девочке станет куда лучше. Может, и права Медведица, зря он так резко отчитал мальчика, кстати доставившего лекарства.

До ужина Всемил молчал, усердно помогая по хозяйству.

Погода напоследок расстаралась для бывших пленников. Солнышко грело, вспомнив свою летнюю привычку, тепло и даже весело клонясь к шелковой подушке древесных крон, расшитых затейливым парадным узором осени. Листва играла всеми оттенками просушенного от туманной ржи золота. Ветерок срывал монетки листьев и осыпал ими людей, как щедрый князь в день обретения венца.

Актам шалил вдвоем с Лой’ти. Упчоч всеми четырьмя лапами сгребал листья в высокий валик у кромки дороги, чихая и щелкая. А вороной разгонялся и несся на залежи лиственного золота, взвихривая их и танцуя в сияющем облаке. Девочки выбрались на шум из шатра и сидели, забыв про свои беды и боль. Такого они никогда не видели. Обе уже визжали и требовали повторить. Старшая буквально через полчаса возилась вдвоем с Лоем, сооружая куда более массивный вал листвы. Младшая сонно моргала, опираясь на ворох лапника и курток, заботливо подсунутых под бок братом, пила очередной настой, терпела мучительную перевязку, но не отрывала взгляд от золотых смерчей. На закате она даже решилась встать и вытребовала для себя право накормить Актама последними корками темного хлеба, щедро посоленного по его вкусу. Медведица смотрела и украдкой сгоняла слезу. И правда, повезло им со странным чужаком: ожила ее кровиночка. Хозяйка вздыхала, переводила взгляд на Всемила, по–прежнему хмурого и взъерошенного, жалостливо подкладывала ему лучшие куски мяса. Хоть и непутевый князь, а лекарство привез.

Покончив с похлебкой, Орлан решил, что пришло время для разговора.

– Правильно, теперь рассказывай, – кивнул заметивший его нетерпение Вэрри. – Только очень спокойно, без пропусков и по существу. Как князь, а не как пацан.

– Твой кун отвел меня в странный мир, где можно звать и живых, и мертвых, – ответил Всемил, снова не решив, обижаться или благодарить за науку. – Там была река, и я убежден, ушедшие от нас через смерть, то есть безвозвратно, на другом ее берегу. А те, кто еще здесь, пусть и без сознания, видятся на нашем, живом краю мира. По крайней мере, так я верю и вижу… Так вот, я встретил и Стояра, и Яромила. Правда, на обычную беседу это ничуть не похоже, я мало понял и еще меньше запомнил. Но оба они на нашем берегу, что непонятно, но радостно. А еще тревожно: старший, кажется, совсем плох, и я думаю, его будет трудно застать живым. Я потому и спешу.

– Блозь?

– Все–то ты знаешь, – покачал головой совершенно сникший князь.

– Так вы с кобылой собирались штурмом брать замок? – серьезно поинтересовался кузнец. – С наскоку, потому и скорость набирали, ничего кругом не примечая. Братья тебя, дурня, спасают, подальше отсылают от беды, а ты лезешь на дозоры, глаза зажмурив.