Последний характерник - Валерий Федорович Евтушенко

выиграли только те, кто оказался зачисленным в реестр. По всему краю прокатились стихийные бунты, некоторые из панов, возвратившиеся в свои владения, поплатились жизнью. Иные вынуждены были вновь уехать, а более богатые и знатные, наоборот, приводили собственные надворные военные команды и начинали розыск тех, кто участвовал в восстании. Волей — неволей и Хмельницкий вынужден был подавлять народные бунты, вешал и казнил непослушных, что снижало его авторитет как у поспольства, так и в других слоях населения.

В связи с этим недовольство возникло и среди казаков, включенных в реестр. Брацлавский полковник Данила Нечай, пользовавшийся большой популярностью в казацкой среде, прямо говорил в лицо гетману: «Разве ты ослеп? Не видишь, что ляхи обманывают тебя и хотят поссорить с верным народом?». Когда в марте 1650 года в Переяславле собралась генеральная рада, то она с большим трудом приняла решение об утверждении реестра, даже реестровые казаки были недовольны своей исключительностью. Огромный авторитет самого гетмана и тот оказался под угрозой. Когда он вскоре после этой рады поехал к киевскому воеводе Киселю в его замок по приглашению последнего, то огромная толпа вооруженного «поспольства» подошла к замку с намерением расправиться с его владельцем, обвиняя того в измене. Гетману пришлось выйти к народу и лично убедить собравшихся разойтись. В этот раз его послушали, но было ясно, что авторитет Хмельницкого в народе пошатнулся. Сам он после этого с досадой говорил Адаму Киселю, что паны обманули его: «Судите сами: сорок тысяч казаков, а с остальным народом что я буду делать? Они меня убьют, а на поляков все — таки поднимутся».

Из создавшейся ситуации гетман все — таки частично нашел выход, разрешив записываться в казаки всем желающим, но они в реестр не включались, а числились в «охотниках» или волонтерах. Это решение, пусть и половинчатое, в какой — то степени на время разрядило ситуацию. Одновременно Хмельницкий направил послание королю, напоминая о необходимости поскорее решать проблему с унией, а, кроме того, просил запретить панам, возвращающимся на Украину, брать с собой военные команды.

Несмотря на то, что недовольство условиями Зборовского мира нарастало у обеих сторон, зимой и весной 1650 года никаких враждебных действий ни со стороны польского правительства, ни со стороны казаков не предпринималось. Еще с осени Хмельницкий сосредоточился над составлением реестра казацкого войска. Фактически к казацкому сословию было отнесено довольно большое количество людей, так как казак вписывался в реестр вместе со своей семьей. Каждый вписанный в реестр казак получал в собственность земельный надел, на котором он прежде работал у пана. Гетман преимущественно принимал в реестр крестьян из имений Вишневецкого и Конецпольского, с тем, чтобы не дать возможности представителям этих родов вновь распространиться по Малороссии. Кроме того, у некоторых панов отбирались целые волости, под предлогом того, что они ими были захвачены самовольно из казенных земель. Из этих конфискованных угодий формировался особый фонд ранговых поместий, которые гетманом передавались генеральной и полковой старшине, не забывая и о себе. Помимо отданного ему королем на «булаву» Чигирина, Хмельницкий присоединил к своим владениям и богатое местечко Млиев, которое приносило его бывшему владельцу Конецпольскому до 200 000 талеров дохода. Крупными землевладельцами становились также многие «значные» казаки, не говоря уже о полковниках и казацкой старшине. По существу тем самым зарождался класс будущего пожалованного украинского дворянства. Получая в свою собственность земельный надел, казак освобождался от уплаты каких — либо налогов и сборов, он лишь обязан был за него нести военную службу. Так как обработать этот надел самостоятельно он возможности не имел, в виду постоянного пребывания на службе, то нанимал людей из «поспольства», которые, конечно, предпочитали работать на своих земляков — казаков, чем на пана, о чем справедливо отмечал в своем письме королю Адам Кисель. Если исходить из того, что семья казака в среднем состояла даже из четырех человек, да еще в хозяйстве имелось хотя бы 2–3 слуги, то, по меньшей мере, 300 000 человек, не считая проживавших в местечках и городах мещан, в трех украинных воеводствах были свободны от панской зависимости.

С принятием единого реестра количество казацких полков было сокращено до 16, хотя их численность уменьшилась не намного. Полки и сотни, из которых они состояли, по — прежнему, именовались по местам своей дислокации. Всего насчитывалось 220 сотен различной численности. Полковники и сотники в зоне своей ответственности являлись полноправными начальниками, решающими все вопросы административно — хозяйственной и судебной деятельности не только казаков, но и всего населения. Проще говоря на всей казацкой территории стало действовать административное устройство запорожской Сечи.

Помимо чисто казацких формирований в войсках Хмельницкого было значительное количество валашской (молдавской и сербской) конницы, а также отборное подразделение татар, составлявшее личную охрану гетмана.

Для мещан в городах Брацлаве, Виннице, Черкассах, Василькове, Овруче, Киеве, Переяславле, Остре, Нежине, Мглине, Чернигове, Почепе, Козельце, Стародубе, Новогород — Северском было сохранено магдебургское право, предусматривавшее свой суд и общинное самоуправление. Для ремесленников сохранилось право объединяться в цеха, которые имели свои гербы и печати.

* * *

Пока в гетманской ставке занимались проведением военно — административной реформы, Серко скучал на своем хуторе, так как заняться ему там было особенно нечем. Мать вела хозяйство твердой рукой и в помощи сына не нуждалась, тем более, что в зимнее время объем работы по хозяйству значительно уменьшился. Да и сам Иван никогда склонности к занятию сельским хозяйством не чувствовал, поэтому подумывал о том, чтобы с наступлением лета отправиться в Чигирин и приискать себе какую — нибудь должность при гетманской ставке.

Но все же время, которое он провел у себя на хуторе не пропало зря. Здесь в сельской тиши, где ему никто не мешал, ничто не тревожило и не отвлекало, Иван сосредоточился на совершенствовании искусства чародейства, в которое его когда — то посвятили Киритин и Солоха. Старая чаровница с последним своим вздохом передала ему и свои умения, накопленные на протяжении всей ее жизни, сейчас важно было понять, что это за умения. Он вспоминал слова Киритина, сказанные когда — то давно: «Есть восемь мистических сил, овладев которыми можно создавать бесчисленное число комбинаций магических способностей. Это достаточного сложная наука, но она позволяет овладевшему ею становиться маленьким, как пылинка или управлять своим весом и стать легче перышка. Можно наоборот, увеличить тяжесть своего тела, достигнув веса быка и более. Можно достичь независимости и полной свободы действий, уничтожая или создавая что — либо по своей воле. Наконец, можно управлять материальными объектами, передвигая их силой