Леди Элизабет - Элисон Уэйр

— Может, мне написать отцу и попросить у него прощения? Вдруг он все же позовет меня назад, и все наладится. Я так хочу, чтобы все снова стало хорошо!

— Не спешите, — посоветовала Кэт. — Ваш отец сейчас во Франции и занят войной. Подождите, пока он не вернется. Может, тогда он будет в ином расположении духа, особенно если Бог пошлет ему великие победы.

Но ее слова мало утешили Элизабет. В конце концов, не в силах больше терпеть, она села за стол и сочинила письмо мачехе, объяснив, что не смеет писать прямо отцу, и убеждая Екатерину еще раз за нее вступиться.

«Изгнание мне в тягость, — писала она. — Благодарю Вас за заступничество и умоляю: попросите еще раз благословения его величества для его скромной дочери. — Перечитав написанное, она добавила: — И передайте ему: я молю Бога ниспослать королю скорую победу над врагами, чтобы Ваше высочество и я могли порадоваться его счастливому возвращению».

И теперь, несколько дней спустя, она дрожащими пальцами разворачивала полученный в ответ пергамент с печатью королевы. Стоя рядом с Кэт, Элизабет быстро пробежала глазами текст, едва смея на что-либо надеяться.

— Он сжалился! — восторженно воскликнула она. — Мой отец сжалился и говорит, что мне можно вернуться в Хэмптон-корт и жить вместе с королевой. Я знала, что королева мне друг! Это она постаралась! Я так счастлива!

Кэт обняла девочку, тщательно скрывая смятение. Все эти месяцы, сколь бы унылыми они ни были, Элизабет вновь полностью принадлежала ей. Теперь же опять придется делиться с постоянно сующей нос в чужие дела королевой, ибо именно так она думала о Екатерине Парр. И все же Кэт радовалась, что Элизабет вернула благосклонность отца и тревожные недели изгнания подошли к концу.

Возвращение Элизабет во дворец оказалось не столь радостным, как она ожидала. Екатерина встретила ее с распростертыми объятиями, но взгляд ее карих глаз был полон беспокойства. Король доверил ей править государством в его отсутствие, и теперь она столкнулась с куда более смертоносной угрозой, чем французские войска, которым противостоял ее супруг.

— В Лондоне чума, — испуганно сообщила она. — Нам придется срочно уехать из Хэмптона в Энфилд, забрав с собой принца.

Элизабет несколько раз бывала во дворце в Энфилде, и он был хорошо ей знаком. По крайней мере, на сей раз она будет жить вместе с придворными.

Пока они с Кэт собирались, к ней в комнату пришла леди Мэри. Элизабет заметила, что та держится необычно натянуто и сторонится всех. После долгих недель разлуки девочка заметила в сестре мелкие перемены, на которые прежде не обращала внимания. Мэри стала старше, вокруг ее глаз пролегли тонкие морщины, и она выглядела отчасти увядшей в своем роскошном платье.

Сестры обнялись.

— Рада снова видеть тебя во дворце, — молвила Мэри. — Надеюсь, ссылка научила тебя уму и осмотрительности. — В ее голосе явственно звучало неодобрение.

Элизабет не хотелось обсуждать повод, приведший к ее изгнанию. Лучше было не касаться этой темы.

— Я тоже надеюсь, сестрица, — тихо ответила она.

Когда Кэт, нагруженная сорочками и чулками, вышла за дверь, Мэри присела на единственный стул, намереваясь серьезно поговорить с сестрой.

— Не могу забыть твои речи перед нашим отцом, — начала она.

Элизабет удивленно взглянула на нее.

— Это неправда, что твоя мать ни в чем не виновата, — пылко продолжила Мэри. — Я нисколько не сомневаюсь, что все обвинения против нее справедливы. Она не знала жалости и многим причинила боль, в том числе мне и моей праведной матери. Уверяю тебя, она вполне могла обмануть короля. Советую тебе, сестра, забыть, что у тебя вообще была такая мать.

Элизабет почувствовала в голосе Мэри неотступную обиду и инстинктивно поняла, что спорить с ней дальше неразумно.

— Извини, сестрица, но я слышала другое, — просто сказала она.

— Значит, ты слышала ложь, — возразила Мэри. Голос ее сорвался. — Эта женщина — воплощение зла. Она раз за разом убеждала короля, чтобы тот отправил меня и мою мать на плаху. Она послала меня прислуживать тебе во младенчестве и велела моим опекунам бить меня лишь потому, что я оказалась мелким отродьем. Как можно считать ее невиновной?

— Я сочувствую твоим бедам, сестрица, — прошептала Элизабет, скорее стараясь быть дипломатичной, чем защищая мать. — Но я тут совершенно ни при чем.

— Как ты можешь считать ее невиновной? — не унималась Мэри, негодующе поджимая тонкие губы.

Элизабет никогда не видела ее такой.

— Я кое-что слышала, — ответила она с некоторым вызовом. — Весь мир не считает мою маму виновной.

— Кто тебе это сказал? — вопросила Мэри.

— Не помню.

— Очень умно! — вскричала Мэри. — Умеешь изворачиваться, как и твоя мать. Но она была не столь осмотрительна. Весь мир знал о ее злонамеренности, она не трудилась ее скрывать.

— У меня нет к тебе никакой злобы, сестрица, — поспешно заверила ее Элизабет. — Я всегда помню о твоей доброте.

— В любом случае ты ее дочь, — отрезала та.

Не зная, что на это ответить, Элизабет подошла к окну и повернулась к Мэри спиной. Внезапно она поняла, что сестра плачет, а когда обернулась, увидела, что та закрыла лицо руками.

— Прости, сестренка! — воскликнула старшая сестра. — Не стоило мне изливать на тебя свои обиды. Ты еще ребенок, и тебе многому предстоит научиться на своих ошибках.

Элизабет поспешно подбежала к рыдавшей сестре и обняла ее. Ссора могла стоить ей счастья, вновь обретенного столь дорогой ценой.

— Все в порядке, Мэри, — утешила она сестру. — Я тебя прощаю. И поверь, я многому научилась. Клянусь, я ничем не хотела тебя обидеть.

— Не будем больше говорить о наших матерях, — сказала та. — Если мы хотим остаться подругами, лучше об этом молчать. А я действительно тебе друг и, надеюсь, сумею направить тебя на истинный путь.

В порыве любви она снова обняла Элизабет. Вернувшаяся Кэт удивленно уставилась на них. Мэри поспешно утерла глаза и попрощалась, не желая, чтобы гувернантка видела ее плачущей, а затем поспешила к себе в покои. Мысли ее лихорадочно сменяли одна другую. Как она могла столь жестоко поступить с невинным ребенком? Вряд ли стоило выплескивать свою тоску и боль на Элизабет. Но так ли невинна ее сестра, как казалось? Так ли уж неподдельна ее обезоруживающая непорочность? Все-таки Анна Болейн отличалась выдающимся лицемерием — почему бы Элизабет не унаследовать эту черту? И чьи еще черты она могла унаследовать? Анны и короля, как показалось в профиль, когда она склонилась обнять Мэри? Или Марка Смитона? Распаленное воображение Мэри не находило ответа.

Он вернулся! Их отец вернулся в Англию — к ликованию подданных, ибо привез победу, завоевав Булонь.

— Даст Бог, вернулись дни величия королевства, и этот триумф станет первым из многих, — горячо молвила королева, пока они ждали короля в замке Лидс, неподалеку от Дувра. Она хорошо знала, что означала для старевшего короля победа над давним соперником.

— Аминь, — отозвалась Мэри. — Господь нам улыбается — чума тоже закончилась, и это еще один повод для радости.

Одетые в лучшие свои наряды, королевские дочери стояли в воротах позади королевы и юного принца, взирая на приближавшуюся кавалькаду под развевающимися знаменами. Эдвард, которому уже почти исполнилось семь, в шляпе с пером и красной атласной мантии, почти подпрыгивал от возбуждения, позабыв о подобающем принцу достоинстве, и королева с улыбкой урезонивала его.

Элизабет знала: за возможность присутствовать здесь в сей радостный день ей следовало благодарить королеву Екатерину. Как же изменила эта прекрасная женщина их жизнь! Но, несмотря на спокойствие и уверенный вид мачехи, сердце девочки бешено билось. Как ее встретит отец?

Король тяжело спешился, большой и величественный в своих роскошных одеждах, и заключил жену в медвежьи объятия.

— Поздравляю с победой, сэр! — воскликнула та.

— Я так скучал по тебе, дорогая, — пробасил Генрих, крепко целуя ее в губы. — И по вам, дети мои… Как вы прекрасно выглядите!

Эдвард поклонился. Мэри и Элизабет присели в реверансе.

— Рада видеть ваше величество в столь добром здравии, — молвила Мэри.

Король велел ей встать и поцеловал в лоб.

— Ты прекрасно выглядишь, дочь моя, — изрек он.

Настала очередь Элизабет — мгновение, которого она так долго ждала и которого так боялась. Поклонившись, она присела перед королем, и тот приподнял ее голову за подбородок.

— А ты, Бесси, рада видеть отца? — спросил он с непроницаемым лицом.

— Больше, чем я могу выразить, сэр, — искренне ответила Элизабет. — Я глубоко горжусь, что у меня такой отец. Это была великая победа.

Король улыбнулся, довольный похвалой дочерей, особенно этой огненно-рыжей девчушки, столь похожей на него самого. Лицо его, однако, вновь обрело бесстрастное выражение.