Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

«Как странно — даже самые ужасные страдания других со временем прискучивают».

— Практик Иней, инквизитор истекает кровью! Будь так любезен…

— Профтите.

Иней со скрежетом вытащил из жаровни оранжево сияющее раскаленное железо. Глокта чувствовал исходящий от него жар даже с того места, где сидел.

«Ах, горячее железо… У него нет секретов, оно никогда не лжет».

— Нет! Не надо! Я…

Слова Харкера переросли в булькающий вопль — Иней приложил железо к ране. Комнату наполнил солоноватый аромат жарящегося мяса. Голодный желудок, раздразненный аппетитным запахом, к великому отвращению Глокты невольно заурчал.

«Когда же я в последний раз ел хорошее сочное мясо?»

Свободной рукой он стер с лица очередной глянцевый слой пота и расправил под пальто затекшие плечи.

«До чего омерзительным делом мы занимаемся! Зачем я это творю?»

В ответ раздался тихий треск — Иней осторожно сунул железо обратно в жаровню, подняв сноп золотистых искр. Харкер метался, трясся, скулил, слезящиеся глаза вылезли из орбит, над почерневшей плотью вился дымок.

«Да, занятие омерзительное. Харкер, конечно, скотина и заслуживает подобного обращения, но это ничего не меняет. Возможно, ему действительно неизвестна судьба Давуста, но это опять же ничего не меняет: вопросы надо задавать так, будто ответы ему известны».

— Харкер, к чему упорствовать? Может быть… ты полагаешь… что на сосках моя изобретательность заканчивается? Ты и в самом деле так думаешь? Думаешь, на сосках я остановлюсь?

Узник смотрел на него безумным взглядом, на губах пузырилась слюна. Глокта склонился еще ниже.

— О нет! Нет-нет-нет! Это только начало. Нет, это даже начало начала. Впереди у нас безжалостно много времени. Дни, недели, месяцы… Если потребуется. Ты уверен, что сумеешь столь долго хранить свои тайны? Теперь ты целиком в моей власти. Ты принадлежишь мне — и этой комнате. Я не остановлюсь, пока не выясню все, что нужно. — Он покрутил между пальцев второй сосок и вновь раскрыл окровавленные щипцы. — Неужели так трудно понять?

Столовая магистра Эйдер являла собой поистине восхитительное зрелище. Веющий сквозь узкие окна бриз колыхал разноцветные ткани: серебряные, малиновые, золотые, пурпурные, зеленые, голубые, ярко-желтые. Стены были украшены резными мраморными панелями, по углам стояли огромные вазы высотой в человеческий рост. На полу валялись груды воздушных нетронутых подушек, словно приглашавших усталых путников с удобством на них раскинуться. В высоких стеклянных кувшинах мерцали разноцветные свечи, озаряя мягким светом окружающее великолепие и наполняя воздух сладким ароматом. В конце мраморного зала в звездообразный бассейн тихо, тонкой струйкой текла чистая вода. Комната казалась театральной декорацией.

«Ни дать ни взять будуар королевы из кантийских легенд», — оценил убранство помещения Глокта.

Но главным украшением столовой была сама магистр Эйдер, глава гильдии торговцев пряностями, — настоящая королева купцов. В кипенно-белом платье из переливчатого, восхитительно полупрозрачного шелка она сидела в торце стола. На загорелой коже сверкали драгоценные камни стоимостью с небольшое состояние; высокую прическу поддерживали гребни из слоновой кости, а несколько искусно уложенных прядей свободно вились вокруг лица. Выглядела Карлота так, будто прихорашивалась весь день.

«И каждый миг был проведен с пользой», — заключил наставник.

Глокта сгорбился в кресле на другом конце стола над чашкой дымящегося супа; ему казалось, что он попал на страницы волшебной книги.

«В страшный роман, действие которого разворачивается в экзотической южной стране. Магистр Эйдер — главная героиня, а я — отвратительный, хромой, жестокий злодей. Интересно только, чем эта история закончится?»

— Итак, магистр, скажите же наконец, чему я обязан оказанной честью?

— Насколько я понимаю, вы переговорили со всеми членами совета, но до сих пор не пожелали встретиться со мной. Меня это удивило. И, пожалуй, немного задело.

— Простите. Мне жаль, что вы сочли, будто вас обошли вниманием. По-моему, это естественно — оставить самого могущественного человека на потом.

Она подняла на него глаза — сама оскорбленная невинность.

«Аплодирую! Сыграно идеально», — признал наставник.

— Я? Могущественная? Бюджетом распоряжается Вюрмс, указы издает он же. У Виссбрука в подчинении армия, он же руководит защитой города. Кадия представляет большую часть населения Дагоски. Едва ли я на их фоне важная персона.

— Полно! — Глокта беззубо усмехнулся. — Вы, конечно, ослепительно прекрасны, но я пока кое-что вижу. Бюджет Вюрмса — жалкие гроши по сравнению с суммами, которыми располагает гильдия торговцев пряностями. Народ Кадии низведен до положения бессловесного скота. А через вашего пьяницу-дружка Коску вы командуете войском, которое по численности в два раза превосходит отряды Виссбрука. Союз интересуется этой выжженной солнцем скалой лишь по одной причине: из-за деятельности вашей гильдии — торговли.

— Я хвастать не люблю, — магистр простодушно пожала плечами, — но у меня и правда есть в городе кое-какое влияние. Вижу, вы наводили справки.

— Это моя работа. — Глокта поднес ложку ко рту и, стараясь не хлюпнуть, проглотил суп. — Кстати, очень вкусно!

«И надеюсь, не отравлено».

— Я так и подумала, что вам понравится. Тоже навела справки.

В бассейне журчала и булькала вода, на стенах шуршала ткань, об изящный фаянс тихо звякали серебряные приборы.

«Первый раунд, похоже, закончился ничьей», — подвел итог Глокта.

Безмолвие нарушила Карлота дан Эйдер.

— Я, разумеется, понимаю, что вас послал сюда с миссией сам архилектор. С миссией огромнейшей важности. Вы не из тех, кто ходит вокруг да около, — вы идете напролом. Но, возможно, вам следует ступать чуть осторожнее.

— Да, походка у меня не очень. Боевая рана, знаете ли, да вдобавок два года пыток. Чудо, что нога вообще уцелела.

Она широко улыбнулась, обнажив два ряда великолепных зубов.

— Вы очень приятный собеседник, а вот мои коллеги почему-то удовольствия от беседы с вами не получили. И Вюрмсу, и Виссбруку вы пришлись совершенно не по душе. Они говорят, что вы раскомандовались. Другие их высказывания я повторить не осмелюсь.

— Я здесь не для того, чтобы заводить друзей. — Пожав плечами, Глокта осушил бокал великолепного — впрочем, другого и быть не могло — вина.

— Однако друзья — люди полезные. По крайней мере, одним врагом меньше. Давуст только и делал, что пакостил всем и каждому. И чем закончилось? Ничем хорошим.